преля 1395 г. и состоялось одно из крупнейших сражений на пространстве бывшей Монгольской империи.
Битва продолжалась два дня, причем инициатива большую часть времени была па стороне Токтамыша. Однако, несмотря на стойкость в этой битве (столь необычную для него), хан вновь потерпел поражение. Впрочем, вины его в этом не было: видимо, таланты военачальников Тимура оказались выше, чем ордынских полководцев.{503} На этот раз разгром Золотой Орды был полным: армия хана практически перестала существовать, а сам он бежал, причем в течение нескольких месяцев о нем не было ничего слышно. Возможно, он провел некоторое время на территории Молдавии – впоследствии именно там осела часть его войск, поступившая на службу к местному господарю.{504}
Тимур, разгромив врага, решил не допускать прежней ошибки: чтобы не дать Токтамышу возможности собрать новые войска, чагатайский правитель совершил опустошительный рейд по всему Поволжью, разорил города, поселения и торговые пути от Булгарии до Хаджи-Тархана и Азака, превратив эти богатые и развитые районы в пустыню. Отряды Тимура разорили Крым и дошли до Руси, был полностью разрушен город Елец, а передовые отряды чагатайских войск вступили даже в пределы Московского великого княжества. Захватив огромную добычу и, по некоторым сведениям, целые сотни тысяч пленных, Тимур покинул пределы Золотой Орды.{505}
Па развалинах Сарая – некогда великолепной столицы хана Узбека! – был провозглашен ханом ставленник Тимура – Койричак-оглан, сын Урус-хана.{506} Впрочем, его власть распространялась лишь на остатки города и пригороды, в регионах же Золотой Орды царила полная анархия. Дошло даже до того, что русские князья осмелились вновь выступить против Орды: в октябре 1395 г. царевич Ентяк, владетель Казани, вместе с нижегородским княжичем Семеном Дмитриевичем захватил Нижний Новгород, в ответ на что Василий Московский выслал против них войска, которые изгнали захватчиков и в течение ноября 1395 – февраля 1396 гг. разоряли ордынские владения на Волге.{507}
Только в 1396 г. Токтамыш вновь заявил о себе: во главе своих приверженцев он появился в Крыму и, наконец, покончил с Таш-Тимуром, который в это время вновь провозгласил себя ханом. По одним сведениям, Таш-Тимур был убит, по другим – бежал к Тимуру в Мавераннахр.{508} Сам Токтамыш решил на некоторое время удовлетвориться ханской властью в пределах полуострова. Укрепляя свою власть в Крыму, он вступил в какой-то конфликт с кафинскими генуэзцами, возможно, поддержавшими узурпатора Таш-Тимура: источники сообщают, что Токтамыш осаждал Кафу в 1397 г.{509}
Между тем, в Сарае произошел новый переворот: оставшись без поддержки Тимура, Койричак-хан оказался неспособен противостоять многочисленным противникам и в 1397 г. был свергнут Тимур-Кутлугом и Идигу-мангытом, которые вновь заключили союз. Тем не менее, и победители понесли потери, поэтому некоторое время спустя Токтамыш рискнул перехватить у них сарайский трон и даже снова отправил своих послов к рязанскому великому князю Олегу Ивановичу.{510} Однако торжество хана оказалось весьма недолгим, в том же богатом событиями 1397 г. Тимур-Кутлуг и Идигу выбили Токтамыша из столицы. Подчинив своей власти все Поволжье, они решили окончательно добить своего врага и во главе своих основных сил вторглись в Крым, где он нашел временное убежите Токтамыш был вынужден бежать и с полуострова. Излишне говорить, что местное население не выразило намерения лечь костьми за того, кто разгромил и выгнал из Крыма их потомственного правителя Таш-Тимура!
Но даже этот разгром не заставил Токтамыша отказаться от попыток вернуть себе верховную власть. На рубеже 1397/1398 гг. он очутился в литовских владениях, и великий князь Витовт, двоюродный брат польского короля Ягайло, выделил ему земли под Каневом и Черкассами.{511} Хан заключил с Витовтом соглашение, текст которого (вероятно, «в вольном пересказе») дошел до нас в составе русских летописей: «Поидемъ пленити землю Татарскую, победимъ царя Темиръ-Кутлуя, возмемъ царство его и разделимъ богатство и именiе его, и посадимь во Орде на царстве его царя Тахтамышя, и на Кафе, и на Озове, и на Крыму, и на Азтракани, и на Заяицкой Орде, и на всемъ приморiи, и на Казани; и то будетъ все наше и царь нашь, а мы не точiю Литовскою землею и Полскою владети имамы, и Северою, и Великимъ Новым городомъ, и Псковомъ, и Немцы, но и всеми великими княженiи Русскими, и со всехъ великихъ князей Русскихъ учнемъ дани и оброкы имати».{512} Как видим, Витовт и Токтамыш фактически делили между собой территорию почти всей Евразии! Дело оставалось за малым: нужно было «всего-навсего» победить Тимур-Кутлуга, занимавшего в это время ханский трон, и его бекляри-бека Идигу.
Витовт собрал войска, Токтамыш также созвал всех своих сторонников, и союзники двинулись в золотоордынские владения. На р. Ворскле их встретили войска Тимур-Кутлуг-хана. Поскольку Идигу и значительная часть ордынских войск еще не подошли, хан сумел затянуть переговоры и даже соглашался с беспрецедентными требованиями Витовта: он готов был признать себя «сыном» литовского князя, платить ему дань и чеканить монету с его портретом. Увлекшиеся торгом, Токтамыш и Витовт позволили Тимур- Кутлугу дождаться подхода Идигу, который немедленно прервал переговоры и 12 августа 1399 г. начал битву.{513}
До сих пор остается непонятным, как превосходящие по численности литовские войска, имевшие на вооружении даже артиллерию и занимавшие, к тому же, выгодную позицию, потерпели сокрушительное поражение. Виновником разгрома, судя по всему, стал опять Токтамыш – на этот раз из-за несогласованности действий со своим союзником. Идигу решил окружить противника, и Токтамыш, разгадав этот маневр, поспешил со своими войсками в тыл, чтобы не дать замкнуть круг. Витовт, не поставленный в известность о причине его действий, решил, что ордынские союзники бегут с поля боя, и сам приказал отступать. Отступление вскоре превратилось в повальное бегство, во время которого войска Тимур-Кутлуга и Идигу сумели перебить значительное число литовцев. Полегло немало русской, польской и литовской знати, среди погибших оказались даже герои Куликовской битвы – князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи и Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский.{514} Таким образом, победа Тимур-Кутлуга на Ворскле в какой-то степени могла считаться реваншем за разгром Мамая на Куликовом поле!
Естественно, ни о каком дальнейшем союзе с Витовтом после столь скандального разгрома не могло идти и речи. Токтамыш едва успел унести свою голову из владений разъяренного литовского князя, винившего хана в поражении. Путь Токтамыша лежал на восток, в восточные степи, где теперь царило безвластие – ведь Тимур-Кутлуг и Идигу всеми силами старались сохранить безопасность западных границ Золотой Орды.
В результате Токтамышу удалось в очередной раз собрать своих сторонников и, по некоторым сведениям, именно он стал основателем Тюменского юрта, из которого впоследствии выросло Сибирское ханство.{515} Его деятельная натура не могла смириться с тем, что сарайский трон потерян им навсегда, и хан продолжил борьбу за верховную власть.
Казалось, Токтамышу вновь может улыбнуться удача: в 1400 г. молодой еще Тимур-Кутлуг-хан таинственно скончался, и его сменил совсем юный двоюродный брат Шадибек. Кроме того, сарайские властители умудрились окончательно рассориться с Тимуром, который, по слухам, вновь был готов совершить поход на Золотую Орду. Однако, по мере того, как менялись ханы и снижался авторитет верховной власти, крепла власть фактического правителя Золотой Орды – бекляри-бека Идигу, который стал к этому времени главным противником Токтамыша. В течение 1400-1405 гг. между ними произошло не менее полутора десятков сражений, заканчивавшихся с переменным успехом.{516}В конце 1404 г. отношения между Идигу и Тимуром превратились в откровенно враждебные. Токтамыш углядел в этом свой шанс и немедленно отправил к Тимуру своих послов с письмом, в котором писал следующее: «За все плохое, что я сделал, получил сполна, все обернулось против меня. Если государь окажет милость, сжалится и простит мою вину, впредь никогда я таких дел не буду делать И пока я жив, ничего, кроме служения ему, не буду делать». Железный Хромец на этот раз поверил Токтамышу. Многократно битый хан уже не был тем самонадеянным юнцом, легко захватившим ханский трон и готовым броситься на любого противника. Теперь Тимуру предстояло иметь дело с достаточно пожилым и опытным правителем, который трижды подумает, прежде чем решится предпринять какие-то действия. И он выразил намерение помочь Токтамышу, как только завершит свой поход в Китай.{517} Но 18 февраля 1405 г. Тимур скончался, едва начав запланированный поход. Его смерть стала ударом для Токтамыша, который на этот раз, видимо, понял, что больше не сможет рассчитывать ни на чью поддержку.