В своем предсказании Карл Берк оказался не прав: при Анне Иоанновне застройка Васильевского острова продолжалась. Императрица воплотила в жизнь многие замыслы Петра Великого – в том числе о превращении Санкт-Петербурга в один из красивейших городов мира. Все последующие правители украшали его творениями ведущих архитекторов, сообразуясь с градостроительной планировкой, задуманной и начатой Петром Великим, продолженной и систематизированной при Анне Иоанновне.
К сожалению, императрица снискала славу и другого рода. Созданная в самом начале ее царствования Канцелярия тайных и розыскных дел сделалась своеобразным зловещим символом эпохи. С допетровских времен возродился наводящий ужас призыв: «Слово и дело!» – согласно ему мог быть схвачен любой, кто якобы плохо отзывался о царствующих особах. Причем законом предписывалось под угрозой тяжких наказаний доносить на своих родных и близких. Не напоминает ли это время сталинскую эпоху?
Можно долго рассматривать прекрасные гравюры, запечатлевшие жизнь первых десятилетий существования города. Так, на гравюре «Проспект Государственных Коллегий с частию Гостинаго двора с Восточною сторону» мы можем видеть на Васильевском острове один из не существующих ныне каналов. Прекрасные ритмичные здания коллегий вытянуты вдоль него. По другую сторону канала раскинулась просторная площадь. Мы можем представить размеры этой площади, если мысленно уберем здания Биржи и института им. Отта, построенные позже. Во второй половине ХVIII века, уже в царствование Екатерины II, этот канал был засыпан.
«Проспект Государственных Коллегий с частию Гостинаго двора с Восточною сторону». М. Махаев, 1750
На противоположном берегу, с северной стороны площади – Гостиный двор и служебные постройки. Судя по всему это склады и амбары, где хранились привозимые товары. Через канал перекинуты два деревянных мостика. Ближний к Неве – более нарядный, с перилами. Второй – простой, без ограждений. Течет повседневная жизнь: скачут всадники, едут кареты и пролетки, прогуливаются нарядно одетые судари и сударыни, у берега работают каменотесы, разносчик несет на голове лоток с товаром, а неподалеку знакомятся две собачки.
На площади почти напротив коллегии, в которой располагался Сенат, было устроено так называемое лобное место, где оглашались официальные указы и приговоры. Иногда они тут же и приводились в исполнение. Так, по доносу за сговор против Бирона здесь был четвертован один из самых влиятельных министров императрицы – Артемий Волынский, а его «конфидентам» – архитектору П. Еропкину и капитану флота А. Хрущову отсекли головы.
А при дочери Петра I, Елизавете Петровне, 31 августа 1743 года на этом месте произошло жестокое наказание, причиной чему явилась женская зависть императрицы. Вот как об этом писал И. Божерянов: «Известно, что щегольство было слабостью императрицы. Придворным дамам было строго воспрещено быть на балах в платьях одинакового цвета с платьями государыни. Лопухиной, как статс-даме, это запрещение, было, конечно, известно… Еще незадолго до постигшего ее несчастия, Лопухина, как рассказывают на основании предания, явилась на придворном балу в розовом платье с розою в напудренных волосах: платье и головной убор были совершенно подобиями бывших в тот вечер на Елизавете Петровне. Не владея собою, государыня приказала подать ей ножницы, подозвала Лопухину, срезала с головы ее розу и дала дерзкой красавице пощечину». И когда к Елизавете Петровне поступил донос о том, что в доме Лопухиных сочувствуют сосланной Брауншвейгской семье и свергнутому императору Иоанну Антоновичу, повод для устранения строптивой красавицы был найден. «Дело кончилось тем, что у генерал-кригс-комиссара Ст. Вас. Лопухина, жены его и сына их, а также у Анны Бестужевой вырезали языки, потом били их кнутом и сослали в Сибирь, где Лопухина прожила в нужде и бедности до воцарения Екатерины, которая возвратила ей свободу».
Примечательно, что при этом А. П. Бестужев-Рюмин оставался канцлером.
Остановимся в центральной части зеленого скверика на Стрелке и посмотрим по сторонам, мысленно пытаясь перенестись на 300 лет назад. Отсюда открывается один из самых эффектных видов на Неву. Если повернуться спиной к реке, перед нашими глазами предстанет замечательный архитектурный ансамбль Стрелки Васильевского острова, центром которого является здание Биржи и две Ростральные колонны.
Такой гармоничный вид возник здесь не сразу. В первые годы и на протяжении почти 150 лет существования Петербурга на Стрелке Васильевского острова находился торговый порт. Это был оживленный берег, к которому швартовались прибывавшие в город суда. А хаотично расположенные на берегу одноэтажные здания биржи, таможни, пакгауза и мельниц совсем не украшали эту часть острова.
Порт, со всеми вспомогательными службами и зданиями, был, конечно, жизненно необходим молодому городу. Первая биржа была построена в 1710 году, возле Гостиного двора на Петроградской стороне у Троицкой пристани, по проекту и плану Ж. – Б. Леблона. Санкт-Петербург должен был перенять нравы и обычаи иностранной торговли. Как повествует путеводитель 1903 года, «биржа была устроена для иностранного купечества, так как русское купечество довольствовалось для своих дел ярмарками, и только в царствование императрицы Екатерины II начало принимать участие в биржевых собраниях».
Здание Биржи и Стрелки Васильевского острова. Гравюра по рисунку Тома де Томона
В начале 1720-х годов, когда Петр I изменил свои планы относительно центра города, возник проект создания на этом месте зданий высших правительственных учреждений – здания Двенадцати коллегий, собора, биржи и Гостиного двора. Этот проект осуществился частично. Были построены здание Двенадцати коллегий, Гостиный двор и деревянное здание таможни (место которого в наши дни занимает Институт Русской литературы Академии наук – Пушкинский дом). Биржа долгое время не имела собственного строения, а размещалась в таможне. Здесь важно отметить, что еще при Петре, с начала 1720-х годов, большинство купцов именно здесь стремилось заключать торговые сделки.
В 1728 году на Стрелке, с того края, где сегодня начинается набережная Макарова, была сооружена деревянная пристань для прибывавших в город судов. По праздникам она служила и другим целям. На ней виден деревянный помост, построенный в 1731 году. Как сказано в документах, этот помост служил «для отправления торжественных фейерверков». «Театр фейерверков» был сооружен зимой 1732 года под руководством архитектора Михаила Земцова. В брошюре с описанием иллюминации и фейерверка 28 апреля 1732 года, изданной в Академии наук, говорится: «Место, где сие позорищное строение поставлено, есть на берегу Невы реки на 1000 сваях утвержденный театр фейерверка, который против палат Ея Императорскаго Величества так способно построен, что с правой стороны кунсткамеры с высоким обсерваторием, а с левой крепость с церковною колокольнею имеет… Все сие строение, при котором 30 000 ламп и 600 человек имеется, которые оные лампы в две минуты зажечь могут». Но деревянная пристань со временем подгнивала, часто приходилось менять настилы. В 1749 году ее решили заменить каменной.
«Коммерц-коллегия поручает архитектору Осипу Трезину составить проект сооружения. По этому проекту пристань намечалась длиной 409 метров. Далеко выступая в русло реки, она должна была занимать весь берег от Стрелки до конца Гостиного двора. Предполагалось забить сваи, срезать их ниже ординарной воды и поставить на них ящики из толстых просмоленных досок, заполненные камнем, которые служили бы основанием для стенки. В стенку должны были быть заложены железные анкера с выпусков колец для причала кораблей». Но это сооружение не было осуществлено. Известно, что в 1755 году проект рассматривался архитектором Растрелли, а затем про него и вовсе забыли.
В 1783 году на заседании Комиссии о каменном строении Санкт-Петербурга было решено построить на Стрелке новое здание биржи и новый академический корпус между Кунсткамерой и зданием Двенадцати коллегий. Проекты обоих зданий были поручены Джакомо Кваренги. Позднее на площади рядом со Старым Гостиным двором был построен каменный Новобиржевой Гостиный двор. Уже начавшаяся постройка здания биржи по проекту Кваренги была в 1787 году приостановлена. А вскоре недостроенное здание и вовсе разобрали, так как выяснилось, что его малые размеры и неудачное расположение не удовлетворяют возросшим запросам столицы.
Это был, пожалуй, единственный неудачный проект Кваренги, к тому времени уже занявшему ведущее место среди петербургских архитекторов. Как писал современный исследователь, для постройки зодчий «нашел интересное решение: в плане здание представляло собой вытянутый овал, к стенам которого были как бы приставлены шестиколонные портики дорического ордера с широкими лестницами… Недостаток замысла заключался в том, что Кваренги строил по существовавшей петербургской традиции ХVIII века, когда все значительные здания столицы располагались “единою фасадою” по берегам Невы, поместив Биржу в случайном месте, не на Стрелке, а сориентировав фасадом на главные здания города – Зимний дворец и Адмиралтейство».
В процессе постройки появилась новая идея – о сооружении полукруглой площади в связи с предполагавшимся переводом биржи на мыс Стрелки. Таким образом, впервые в практике Санкт-Петербурга была сооружена искусственная полукруглая площадь на подсыпке диаметром около 140 метров, которую мы сегодня и называем Стрелкой Васильевского острова.
В это время Биржевая площадь, Университетская набережная и окружающая местность были еще совсем неблагоустроенными, о чем можно судить по сохранившимся воспоминаниям Ф. Шуберта: «На Васильевском острове были три проспекта и пересекавшие их под правильными углами линии. Все они имели посередине небольшие канавки, тогда уже частично закрытые дощатыми мостками, по которым ходили пешеходы; но передвигаться по ним нужно было с большой осторожностью, чтобы где-нибудь не упасть и не сломать себе ноги. Кое-где эти канавки еще не были закрыты и образовывали омерзительные клоаки, в которые многие падали, особенно по вечерам, из-за отсутствия освещения… Васильевский остров практически не был замощен, за исключением 1-й линии и узкой проезжей части вдоль берега Невы, от здания Десяти коллегий