Горшок был настолько расстроен, что даже не «включил» свою обычную придурковатость.
– И больно надо. Пошли, Мультик.
Мишка повернулся, чтобы уйти.
Аркадьевна, увидев это, испугалась.
– Ты чего? Обиделся, что ли? Стой, иди сюда, ладно, только уж за стол без кота садись!
Голод не тетка, а пахло с кухни вкусно, и Горшок позволил поварихе затащить его за стол. А та и рада, накормила подопечного до отвала.
– Спасибо, Аркадьевна! После сытного обеда, по закону Архимеда, полагается поспать! Пойду я к себе.
«К себе» – это на Ботаническую. Откуда его выгнали совсем недавно. А куда еще идти? Только если прочь отсюда. Пока не стал этим самым «мясом». Только куда?
– Эй, Михаил, зайди на огонек.
Мишка моментально «нацепил» привычную маску местного дурачка. Роман Ильич…
– Чего изволите, начальник?
– Зайди, говорю. Чаю попьем, а хочешь, и покрепче чего налью.
– Мишка хочет! Покрепче! А с Мультиком можно?
– Можно, бери своего кабысдоха.
В кабинете Смотрителя Горшок был не впервой, поэтому тут же по-хозяйски расположился в кресле. Роман Ильич усмехнулся.
– Меня подсиживаешь?
– Кресло мягкое, Мишке тут хорошо. Где чай? Или покрепче?
– Нет, ты давай все-таки пересаживайся, а то я что покрепче просто не достану.
Конечно, с юродивого хватило бы и бражки, да только самому Ильичу эту бурду пить совсем не хотелось. Пришлось плеснуть в чашки коньячку.
Горшок выпил залпом, и потянулся за новой порцией.
– Мало. Еще налей!
– Да не спеши, коньяк крепкий, свалишься.
– Мишка не свалится, Аркадьевна кормила.
– Ну, хорошо, – Ильич плеснул еще, посмотрел, как Горшок выпил.
– А я вот что тебя спросить хочу: куда это вы вчера с Хранителем ходили?
От коньяка Горшку стало хорошо, спокойно, захотелось вдруг все рассказать, поделиться, поплакаться Смотрителю в жилетку. Мишка уже открыл было рот, но вовремя вспомнил: Ильич тоже из этой компании. И их терки с Хранителем ничего не меняют. Они все равно свои. А Мишка, да, Мишка – чужой. Они скорее Мишку кактусу скормят, чем против этого кактуса пойдут! Горшок поежился, ему стало страшно: эти могут. Надо будет – скормят и не поморщатся. Мя-а-со…
– Мишке Царицу показать. Мишка ее ни разу не видел. Витька показал.
Роман Ильич улыбнулся: конечно, да, «Витька Мишке Царицу показал». Врет, гаденыш! Врет, и не морщится! «Я у мамы дурачок»… Этот дурачок поумнее многих тут будет.
В отличие от остальных, Роман Ильич сразу не поверил в дефективность Горшка. Это другим Мишка был пофиг, а начальник станции на то и начальник, чтоб ко всем присматриваться и все про всех знать. Горшок слишком усердно изображал из себя юродивого, и Роман Ильич тут же сделал выводы. Правда, Горшков никому не мешал, и даже был по-своему полезен, поэтому Смотритель его не трогал. До поры до времени. И пока это время еще не пришло.
– И как тебе Царица? Понравилась?
– Красивая. Цветет. Пахнет вкусно. Как Принцесса у Витьки на Ботанической. Коньяк дай!
Смотритель послушно плеснул в чашку ароматную жидкость.
– А скажи-ка мне, Михаил, кто это с вами еще ходил?
То, что Горшок и тут ему соврет, сомнения у Смотрителя не вызывало, но не задать этот вопрос он не мог.
– Сталкеры. Ночь, темно, холодно. Мишка боится.
Больше Смотрителю задерживать гостя никакого резона не было. И так весь коньяк у него выжрал. А сказать – ничего не сказал. Эх…
Горшок, сытый и пьяный, еле добрался до Ботанической, залез за кадку, начисто забыв о прошлом страхе и обидах, уснул.
Проснулся он от того, что кто-то бубнит за перегородкой. Прислушался: Хранитель. А второй – Женька Волков.
Мишка осторожно, стараясь не обнаружить себя, подобрался поближе, припал глазом к едва заметной щели между досками. Точно: они. Сидят за столом, с бутылочкой. Горшок потянул носом, сглотнул слюну: не самогон пьют, не бурду какую. Эх! Организм тут же отозвался ломотой в висках и сухостью во рту…
– Чтоб через два часа духу вашего тут не было.
Хранитель наполнил стопки. Настоящие, из стекла, какие раньше стояли в каждом серванте каждой российской семьи.
– Вздрогнули!
Рюмочки звонко стукнулись… Горшок сглотнул слюну.
– Слушай, Витек. А хозяева нашего дона предъяву так и не кинули?
– И не кинут. Война. Спишет все.
– Тревожно как-то…
– Вот поэтому и торопись.
– И как я этого муринца притащу? Черт его знает… Не мешок картошки и не ребенок малый.
– А Царице без разницы: ребенок, взрослый. Кровь у всех одинакова.
– Жертва.
– Жертва… Я знал, что когда-нибудь так и будет. Долго она молчала.
– Лиза.
– Лиза, да. Принцессе. Но это без разницы. И все. Дон Педро потом.
– Она его выбрала?
– Только дошло?! Даешь…
– Так откуда мне знать? Она мне не докладывает!
– Все, давай на посошок, и иди, собирайся. В лепешку разбейся, но человека мне доставь.
– Не сомневайся. Будет.
Волков ушел. Хранитель еще немного посидел за столом, потом налил себе полную стопку, залпом опрокинул ее. Но этого Мишка уже не видел: как только Волков встал из-за стола, он осторожно вернулся на свое место. И когда Хранитель заглянул за перегородку, его ничего не насторожило: Горшок все так же посапывал, свернувшись калачиком под одеялом.
Глава тринадцатаяСуета сует
13 ноября 2033 года. Станция метро Петроградская
Мишка ушел, оставив Смотрителя в раздумьях.
Хранитель, Витька Лазарев. Вечная головная боль Романа Ильича. Затевает опять что-то, как пить дать затевает. Думает, наверное, что начальник по старости и глупости своей не видит ничего и не замечает. Дурилка картонная.
Эх, Виктор, Виктор… Кем бы ты был без него, без Романа Ильича. И хоть бы спасибо сказал. Власти хочешь? А ручонки от такого груза не отвалятся? Не-ет, просто власти тебе мало, почестей хочешь, славы. Обижаешься, что не ценят по достоинству. И второй раз дурак. Хотя… Каждый сходит с ума по-своему. Может, ему не достаточно того, что он уже сделал? Может, хочется глобального? Вот это-то как раз и беспокоит…
Смотритель плеснул себе коньяка, выпил. Юродивый точно в курсе. Не факт, что в теме, но мог просто подслушать. Вряд ли Витек от него хоронится – дурачок, что с него взять. Но не расскажет, не сдаст дружка. И то верно, ему-то что с этого? Горшок чужак, иной, ему наши терки по барабану, ему выжить надо. Эх, сходить к Раечке? Теперь его к ней никто не приревнует, женушка, царствие небесное, пять лет как померла. И Лиза…
Сердце кольнуло: вот дочку он Витьке никогда не простит! Зачем?! Почему именно она? Девчонка глупая, влюбилась. А этот… Попользовался, получается, и выкинул.
Черт его понес тогда в этот сад! А все жена: поедем да поедем, так все лето дома просидим! Лизунчик тогда так радовалась, все по траве бегала, к цветочкам лезла. Городской ребенок, может, надо было дачу тогда купить? Уехали бы в область, глядишь, не пришлось бы в подземелье век доживать. Может, и не выжили бы, сгорели, да только сразу, без мучений. А он ведь не хотел ехать: последний день отпуска… Да, наверное, правду говорят: у каждого человека есть своя станция метро, и он на нее обязательно попадет. Когда-нибудь. Приедет, заснув в поезде, или как вот он – застряв навсегда. Хотя, может, и не его эта Петроградская вовсе? Может, он до своей так и не добрался? На «своей» станции должно быть хорошо, там всегда лето, там тебя ждут и любят. И там точно нет никаких Лазаревых.
Нет, все-таки надо к Раечке, она одна его и поймет и утешит. Да и знает немало, все у нее на виду.
Горшок старательно пытался уснуть: если он не хочет себя обнаружить, то раньше завтрашнего утра вылезать из своего «гнезда» нельзя. Только сон не шел. В голове все крутились и крутились слова Хранителя: Царица требует новой крови. Какого-то муринца. Тварь ненасытная! И эти… Хранитель с Волковым – тоже твари! И еще… Получается, этой колючке в кадке тоже кого-то скормили? Принцесса, бля. Как бы узнать все это? А то он тут рядышком устроился, а если этой сволочи опять пожрать захочется? Не, Мишка к такому не готов.
Горшок забылся сном только под утро. В привидевшемся ему кошмаре Принцесса, плотоядно улыбаясь невесть откуда взявшейся пастью, тянулась к Мишке своими игольчатыми лапами. Такого ему не снилось даже после «косячков».
Проснулся Мишка с твердым намерением переехать. Куда угодно, хоть в туннель на рельсы, только подальше от этих колючек. И чтоб не откладывать дело в долгий ящик, решил поискать себе закуток. Не может быть, чтоб не нашлось пустого, ничем и никем не занятого угла!
Как оказалось, было еще очень рано, станция спала, и только дежурный на перроне отчаянно боролся со сном.
– Горшок! Чего, не спится? – парень не скрывал радости. – Иди сюда, вдвоем время убивать сподручнее.
Мишка послушно подошел – деваться все равно было некуда, сел на табурет. Откуда-то выскочил кот, запрыгнул юродивому на плечо и радостно заурчал.
– Ого, какой он у тебя трактор! А почему вдруг Мультик? Котов Васьками да Барсиками кличут, а ты Мультиком.
– Мишка мультики любит.
На самом деле, все было не так, но эту правду Горшок никому рассказывать не собирался. Во время своих скитаний по метро забрел Мишка на станцию Дыбенко, где быстро подсел на ее основной продукт. И с тех пор, как только появлялась в кармане валюта, а рядом – дилер, Горшок покупал заветный порошок, забивался в туннель, и «смотрел мультики». Такая удача выпадала ему не часто, но уж тогда он отрывался по полной. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не крысы. И не кот, вернее, тогда еще котенок. Крысы уже успели убедиться, что двуногий не опасен и прилаживались вкусно отобедать, когда котей храбро кинулся на них. Само собой, они бы и им отобедали, но тут Мишка очнулся.
– Мультик… – сказал он, взглянув на котенка.
Так кошак получил и имя, и хозяина, хоть и беспутного, но заботливого и любящего.