Лиза влюбилась впервые. Те детские влюбленности в соседских мальчишек не в счет. Там игра. А тут – Любовь. Настоящая. Со слезами, ревностью, бессонными ночами. И желанием. Неизвестным ей ранее, жгучим, заставляющим стонать по ночам и тихо сходить с ума от невозможности его удовлетворить. Начхать на приличия и условности! Девушка готова была сама броситься в объятия к любимому. Если бы не эти тощие бедра, торчащие пипки на месте полагающихся каждой порядочной женщине грудей. Уродина… Показать такое ЕМУ? Ни за что!
И все равно Лиза старалась быть поближе к объекту своей любви: в столовой садилась неподалеку, вызвалась убирать у него на Ботанической. И дико ревновала к Людке Самохваловой!
– Эй, Ботаник, а девчонка-то на тебя глаз положила.
Люська по-прежнему захаживала к Виктору, спала с ним, но ничего не забыла. Если раньше с ее стороны была почти любовь и она на полном серьезе мечтала стать мадам Лазаревой, то теперь их с Виктором отношения свелись к простому сексу. Для здоровья. И чтоб не забыть, что это вообще такое. Люська молчала, но для некоторых вещей слова совсем не обязательны: Виктор и без этого прекрасно почувствовал охлаждение. И ни разу не расстроился: свидания с Люськой все равно больше не приносили прежней радости, свой счет к девушке у него тоже имелся. Он даже Люсиндой ее перестал называть, Люся, Люська, даже Людмила. Но больше не Люсинда. Да и вообще… Пора бы задуматься о продолжении рода, о жене и нормальной семье. Положение обязывает. А Люська, хоть и хороша, зараза, в определенных позах, на роль жены не годилась. Ни с какого боку.
Вот бы с начальником породниться… Девчонка у него ничего, смазливенькая, длинноногая. Мала только, подождать придется, пока в сок войдет. Ну и постараться понравиться.
– Какая?
– Мужики все слепые? Или ты один такой раритетный? Лизка, конечно, Романа Ильича дочка. Она глаз с него не сводит, меня убить от ревности готова, а он, как дундук дундуковский, ничего не видит.
– Так она ж ребенок еще. Посадят за совращение малолетней, – сказал, а у самого сердце аж зашлось от радости: надо же, и тут подфартило!
– «Кто ж его посадит, он же памятник», – Люська засмеялась. – Эй, статуй лебастренный, Лизке шестнадцать как бы, у нас такие уже вовсю рожают, если кто не в курсе. Вот же девке свезло так свезло, ну и вляпалась: первая любовь, и сразу Лазарев. Я бы повесилась.
Виктор на сарказм даже не обратил внимания, а разговор запомнил. И сделал выводы. Роман Ильич, само собой восстанет, только надо подвести все так, чтоб ему уже деваться было некуда, только «совет да любовь и детишек поболе». А для этого сначала просто быть с девушкой поласковее.
Лиза чуть не умерла от радости, когда утром Виктор, словно случайно, встретил ее взгляд, улыбнулся, а потом еще и подмигнул.
Смущение и отчаянное счастье девочки от глаз прожженного бабника не укрылись. Что ж, начало положено, но форсировать события не будем, клиент должен созреть. Сам, а он, Виктор Лазарев, этому только поможет.
Следующие несколько дней он сознательно избегал Лизы. Не так явно, чтоб она заподозрила что, но старался на глаза ей не попадаться. Потом опять – ободряющая улыбка. Люська, вот стерва, все поняла сразу.
– Эх, жалко, что Лизка ребенок еще. Взрослая баба тебя бы вмиг раскусила, соблазнитель хренов. И огреб бы ты не по-детски.
– А ты ревнуешь, да?
– Еще чего. Рассуждаю. И наблюдаю, что у тебя получится. Грубо, Витенька, грубо. И без выдумки.
– Ты сомневаешься?
– В твоих способностях? Ни разу. Но Ильич тебя точно прибьет, он над дочкой не надышится, а ты даже не в очереди из кандидатов в мужья.
– Посмотрим. Придет время – куда он денется с подводной лодки.
Время пришло быстрее, чем он думал.
Лиза не находила себе места. Она не знала, что думать, сердце то заходилось от радости, то в отчаянии съеживалось. Нечаянный взгляд, пара слов, а на завтра для Него Лизы опять не существует. А вчера он дотронулся до нее. В первый раз. Она протирала пол, Виктор поскользнулся, схватился за нее, чтоб не упасть. Всего несколько секунд, а как целая вечность. Счастье, что она сама как-то смогла не грохнуться в обморок.
Как хорошо, что отец всегда занят и ничего не замечает. Мама… Мама заметила: «Что ты бледная такая, все в порядке?» Пришлось приврать: ПМС – отличная отговорка. Маман, конечно, бросилась с советами. Можно подумать, что сама Лиза ничего этого не знает.
Пытка, какая это пытка! Единственное желание – оборвать все это разом. Пусть он выгонит ее, пусть посмеется над уродством. Но тогда она хоть перестанет надеяться, и уже будет легче.
Виктор уже засыпал, когда входная дверь тихонько скрипнула. Он подскочил, вспомнив, что забыл запереться, щелкнул выключателем. В дверном проеме стояло худое, длинноногое существо. Лиза… От яркого света она зажмурилась, а потом закрыла лицо руками. Покрывало упало на пол… Ах, как хороша же она будет года через два! Ах, как хороша же она сейчас: уже не ребенок, но еще и не женщина. Узкие бедра, едва намечающаяся грудь.
Виктор рывком втащил девочку в комнату, кинул на постель. Церемониться с ней он не собирался. Ласки будут потом, потом он еще научит ее всему. А сейчас… Сейчас хочется только одного – царапать, рвать, ломать, кусать это нежное тело.
Лиза плакала. Совсем не так она себе все это представляла. Думала, будет счастье, а получила только кровь, боль и унижение. Словно вываляли в дерьме. Тот, кого она боготворила, спит теперь рядом, и ему нет никакого дела до ее переживаний. Она пошевелилась, попыталась выбраться. Ничего не вышло. Только разбудила Виктора.
Ага, мы, получается, сбежать надумали? И куда это собрались? Не-ет, команды на выход пока не было, он еще не все закончил. Зверь покинул его, но желание-то, оно никуда не делось! Черт, а ведь эта малявка заводит его ничуть не хуже Люсинды! Неумеха, да, но это дело наживное, научим. Люська, как ни крути, но сама командовала им. А тут… Тут он полный хозяин. Хозяин и господин. И еще это тело… Девчонка даже и не подозревает, насколько она прекрасна.
И уйдет она, только когда этого захочет он.
Захотел он не скоро…
– Мне надо идти. Пожалуйста…
– Угу, – Виктор сделал вид, что ему все равно. – Прикройся только, и осторожнее.
Сам же подумал, что будет просто отлично, если девчонку сейчас кто-то увидит. И доложит Роману Ильичу.
Лиза соскользнула с постели, попыталась сделать шаг, вскрикнула и согнулась от боли. Натянула на плечи покрывало. В этот момент сильные руки схватили ее, развернули к себе. Она сжалась, ожидая повторения кошмара. Но вместо этого Виктор поцеловал ее, нежно, именно так, как она и мечтала когда-то.
– Приходи завтра. Я буду ждать. Ты прекрасна.
На работу Лиза не пришла, что было вполне ожидаемо: Виктор тоже не рискнул бы выйти на люди с обкусанными губами и синюшными засосами на шее. Но вечером девочка заставила его поволноваться. Правда, совсем немного. Она, конечно, же, пришла.
…Интересно, сколько времени он продержится, если такие ночи будут повторяться регулярно?
Папаша, как и полагается, узнал обо всем последним. Скандал был жуткий, но Виктор и тут оказался прав: деваться Роману Ильичу было некуда, тем более что Лазарев и не возражал породниться, а Лиза – сменить фамилию. Посему, стали готовиться к свадьбе, и чтоб все, как у людей, чтоб белое платье, застолье, цветы.
Принцесса зацвела как раз накануне торжества. Сразу несколько бутонов. Аромат ванили был настолько силен, что чувствовался даже в туннеле.
– Как красиво. А если перенести цветок на Петроградскую? Не на совсем, только на свадьбу. Здорово бы было.
– А что? Желание невесты – закон, организуем. Смотри, во-он там еще бутоны набиваются, как раз к церемонии и распустятся. И будет у тебя самый красивый букет невесты.
Цветок перенесли в тот же день. Чтоб вездесущая мелюзга не лезла, куда не надо, отгородили его ширмой и рядом посадили охранника.
– Ой, не смотри!
– Что еще?
– Я платье меряю. А жених невесту до свадьбы в нем видеть не должен, примета…
Виктор не дал Лизе договорить, привлек к себе и поцеловал. Знал, что именно это девочке и понравится.
– Ты хотела сказать, что плохая? Не верь. Нет плохих примет.
Он отодвинул прижавшуюся к нему Лизу. Да, а она подает надежды. Что ж потом-то будет, если уже сейчас готова везде и всегда? Ух!
– Платье красивое.
– Мама сшила! Правда, хорошее! Тебе нравится?
– Правда. И ты в нем просто красавица!
Виктор не врал. Платье было хоть и простенькое, но сшито со вкусом, и по фигуре легло идеально. Даже грудь, вроде как, проявилась.
– А фату показать?
– Покажи.
Девушка накинула на голову прозрачную вуаль, закрыла лицо.
– А я тебе перчатки принес. Белые.
– Ой, как здорово!
Лиза бросилась к Виктору, обняла его за шею, чмокнула, а потом запрыгала вокруг него, хлопая в ладоши.
– А-а-а! Завтра я буду самой красивой невестой!
– Ты и сейчас самая красивая!
– Как Царица?
– Царица – цветок.
– А правда, что она цветет только несколько часов?
– Правда.
– Ой, а если до завтра бутоны опадут? Жалко будет.
– А пойдем глянем.
– Я переоденусь?
– Не надо. Пойдем так.
Царица вовсю цвела.
– Ну вот. Так и есть, цветет. А как пахнет… Жалко, если опадет, да Вить? Витя, что с тобой?!
Если бы он знал, что с ним! Сейчас он чувствовал только одно: время пришло. Противиться он был не в силах. Он обязан…
– Витя!!!
Она даже не сопротивлялась, послушно, повинуясь его воле, сделала несколько шагов к цветку, раскрывшему ей свои смертоносные объятья. Стебли, длинные и узкие, сплошь усеянные мелкими жесткими иглами, рванулись навстречу обреченной, мертвой хваткой впились в нее и потащили вовнутрь, сжимаясь, словно челюсти диковинного животного и одновременно раздирая плоть.