— Ну здравствуй, тетушка, наконец-то мы с тобой свиделись, — вообще-то я долго думал, кем же она мне приходится. Двоюродная сестра моего отца, она мне, получается двоюродная тетка. Так, что ли? А есть у двоюродной тетки специальное название? Если и есть, то я его не знаю. Ну, пусть будет тетушкой, мне какая разница, как ее называть?
— И тебе поздорову, государь Пётр Алексеевич, — а голос у нее ничего так, грудной, с множеством обертонов. И говорит совсем без акцента. Правду, наверное, говорили, что немецкий она так и не выучила. — Ежели будешь спрашивать о том, что мне предлагали твой царский венец примерить, то запираться не буду — предлагали. Но отказала я всем этим доброхотам. Незачем он мне.
— Скажи мне, тетушка, ты знаешь, что это? — и я протянул руку, чтобы и Анна и Румянцев увидели эти мелкие шарики на моей ладони. Она медленно покачала головой. Румянцев же закатил глаза к потолку, вроде бы что-то знакомое, но вот что конкретно — этого он сказать не сможет.
— Это семя, — неуверенно произнесла Анна.
— Верно, семя, а семя чего? — я отодвинул от нее руку и аккуратно ссыпал семена обратно в мешочек.
— Я не знаю, — она покачала головой, бросив взгляд на мешочек, но не увидев на нем никаких опознавательных знаков. Интересно, а как Петр хотел в них разобраться? Или по типу, давайте посадим, а там посмотрим, что вырастет, так что ли? Очередная хорошая идея, которую он начал, но так и не довел до конца, бросив на полдороге, как и другие свои начинания. Отложив мешочек, чтобы надпись сделать на бумажке с названием и засунуть ее под веревку, которой он завязывался, я пристально посмотрел на Анну.
— А вот я знаю. Это семя капусты. А еще я знаю, что ее не вырастишь просто бросив семя в землю. Его нужно сначала прорастить, а потом уже росток высадить в землю, поливать его, полоть, бабочек отгонять, которые очень любят капусту лопать, и осенью получить большой и плотный кочан, который в случае, если ума хватит порезать его на ленты и в бочке замариновать, может спасти жизнь в случае голода, да от цинги убережет. И я собираюсь сделать так, чтобы ее начали уже наконец выращивать. И это долгий процесс. Потому что сначала нужно будет объяснить крестьянину, что мало это семя в землю бросить и молиться о дожде.
— Зачем ты мне это говоришь, государь? — через минуту молчания спросила Анна.
— Затем, чтобы донести до тебя одну простую вещь, тетушка. Быть государем — это не только на балах развлекаться, да ледяные дворцы на потеху собственного самолюбия при пустой казне строить. Быть государем означает еще и знать, как капусту выращивать. И один император, что однажды правил так, как никому из нас не суметь, это как раз-таки доказал. Ты же, тетушка, хорошей государыней не станешь никогда, потому что ни слова не поняла из того, что я тебе только что сказал. А призвал я тебя не для того, чтобы о заговорщиках спросить, о них я, слава Богу, и стараниями Андрея Ивановича Ушакова уже практически все знаю, осталось лишь несколько моментов уточнить. Но ты не виновата в том, что дороги у нас слишком длинные и путешествие твое затянулось. Но раз ты здесь, то я лично сообщу тебе новость, — и я вытащил то самое письмо, которое притащил мне Петька. — Иоганн Адольф Второй герцог Саксен-Вейсенфельский, недавно овдовев, прислал мне предложение взять тебя в жены за вполне вменяемое приданое. И я неделю назад ответил ему согласием. Сын у него уже есть, так что дети Иоганна Адольфа не слишком интересуют. Его интересует идея сотрудничества и дружеских отношений с твоим покорным слугой, — и я отвесил ей издевательский поклон. — Так что, можешь приступать к сборам. Александр Иванович будет тебя сопровождать на твою новую родину в Лейпциг, и заодно подпишет там несколько очень важных для меня договоров. Подумай, тетушка, кого ты туда возьмешь с собой, только учти, твоего конюшего я тебе не отдам, мне он сам пригодится. Волконский Никита Федорович намеревается новую породу лошадей, недавно выведенную, улучшить, вот только времени у него нет на это увлечение, занят он дюже. Так что Эрнест Бирон наверняка не откажется стать его послушным помощником в этом нелегком деле, — и я взмахом руки указал ей на дверь. Когда ошарашенная Анна вышла, повиснув на руке у Румянцева, я снова перечитал письмо. Ну, Петька, ну, шельма. Этот проходимец, чью родословную нужно тщательно просмотреть на некие корни, умудрился такой залежалый товар как бывшая герцогиня Курляндская продать за какие-то смешные пятьдесят тысяч рублей приданого и кое-какие торговые льготы. Это уметь надо, на самом деле.
— Государь, все готово, — я бросил взгляд на сундук с семенами. С собой возьму в поездку вместе с большим атласом по растениям. Если что не узнаю, то в атласе и посмотрю. Так же, как и огородника главного с собой заберу, за поездку сумею так хвоста накрутить, что будет рефлекторно мичуринством заниматься.
Встав, я одернул сюртук. На сегодня мне предстояло еще одно дело.
Казематы вотчины Ушакова давили. Они были сделаны специально с низкими потолками, и давили, не давая выдохнуть. Но было на удивление сухо, довольно чисто и никаких крыс.
— Мяу, — мне навстречу вышел огромный кошак и сел прямо на пути моего следования, принявшись умываться. Ну вот и причина, почему крыс нет. Я присел на корточки и протянул руку, чтобы его погладить. В ответ кот демонстративно зашипел и отпрыгнул в сторону.
— Надо же какой надменный, даже не потрогать тебя, — я усмехнулся и поднялся, снова ощутив давящую массу серого потолка, что особенно сильно ощущалось при моем росте.
Камера, в которой сидел Толстой, располагалась посредине довольно длинного коридора, освещенного как в средневековье факелами.
Я остановился напротив и смотрел на него через толстую металлическую решетку. Толстой, заметив, что к нему пришли, поднялся и подошел вплотную к прутьям, схватившись за них.
— Здравствуй, государь, ты наконец решил мою судьбу? — он оскалился, я же задумчиво смотрел на него. По моему приказу его кормили, давали воду, чтобы грязь смыть не реже одного раза в две недели. У него даже матрас, набитый соломой был, прямо Хилтон, мать его. Но Толстой ждал ответа, я же повернулся в сторону и тихо позвал.
— Андрей, Борис, вот видите, я обещал привести вас к вашему брату, чтобы вы увидели, что он жив, — ко мне несмело подошли два мальчика лет восьми-девяти и с любопытством посмотрели на Василия.
— Вася, — мальчики подбежали к решетке, а явно растерянный Толстой присел на корточки и принялся взлохмачивать им волосы, обоим одновременно. — А Васька говорил, что тебя убили, или казнили, потому что ты как тать стал, — наперебой загомонили они. — А нас к государыне взяли, пажами, смотри какой костюм, он новый, представляешь?
— Да-да, представляю. Вы за пару месяцев как вымахали, прямо настоящие мужчины.
— А еще, нам поручили шлейф за государыней нести на свадьбе, представляешь? — они так спешили поделиться своими успехами, что я даже плохо понимал, кто из них в этот момент говорит. — А еще нас учат. И Ваську учат, его в Императорскую канцелярию определили и им сам Дмитрий Кузин, личный секретарь государя занимается.
— Андрей, Борис, нам пора, — вперед выступил Митька и протянул руки, чтобы мальчики за них взялись. — Государыне могут понадобиться ваши услуги, и она огорчится, если вас не дозовется.
— Нам пора, Вася, — Андрей протянул руку и коснулся его щеки. — Ты же скоро выйдешь отсюда?
— Конечно, Андрюша, конечно выйду, — Толстой говорил, сжав зубы.
Я подождал, когда Митька их уведет, и только после того как хлопнула дверь, повернулся к все еще сидящему на корточках Толстому.
— Было нетрудно выяснить, что после того, как ваши старшие отдали Богу душу, ты взвалил на себя заботу о своих малолетних родственниках, — довольно равнодушно сообщил я ему.
— Детей не трожь, со мной делай, что хочешь, только их не трогай…
— Также было нетрудно выяснить, — перебил я его, — что, прежде, чем прийти сдаваться, ты, Василий, отдал все деньги им, чтобы было на что жить. И твое откровенно хамское поведение было направлено на то, чтобы отвести от них мой взор.
— Чего ты хочешь, а? — он продолжал сидеть, глядя на меня снизу-вверх. — Говори, чего хочешь, я все сделаю, ты же знаешь, только детей не трогай, они тут ни при чем.
— Они Толстые, — я равнодушно пожал плечами. — Но, как ты сам увидел, они обласканы и получили привилегии, какие и более знатным семьям не снились. А вот что с ними будет дальше, зависит только от тебя. Я детей не трону, не переживай, я не детоубийца, и дай Бог, никогда им не стану. Но я не могу поручиться, что, ежели со мной что случится, и мои близкие заподозрят в этом тебя, то с мальчишками будут продолжать миндальничать. А вообще, держать подле себя детей своих противников — это старинный обычай, почему бы им не воспользоваться?
— В заложниках, — практически выплюнул Василий. — Называй все правильно, держать в заложниках, — я снова пожал плечами.
— Да, можно и так сказать.
— Так что от меня требуется? Обещаю, что буду послушным, — и он хрипло расхохотался с корточек опускаясь на колени. На меня Толстой больше не смотрел. — Раз пошли на такие меры, значит, меня хотят заставить что-то сделать, а с такими гарантиями можно и выпускать, все равно что с веревкой на шее буду ходить.
— Да в общем-то ничего сверх необычного, — я даже не стал отрицать его слова. — На днях в Испанию выезжает небольшая группа людей с особым заданием. Ты поедешь с ними. Не переживай, если с тобой что-то случится, то о твоих братьях, и о родных, и о двоюродных я позабочусь. А старшему даже верну титул, ежели ты впрямь будешь послушным и все выполнишь как надо, — и тут он поднял голову и по его изумленному взгляду я сразу же определил, что он понял. — Да, все верно. Ты должен будешь убить де Лириа. И, Василий, не осрамись, сам понимаешь, что на кону.
Глава 12
Семен Иванович Мордвинов вышел из натопленного помещения Петропавловской крепости на морозный воздух и осмотрелся по сторонам. Ну, вроде бы здесь все налажено. Улучшать, конечно, любое дело можно до бесконечности, вот только сейчас уже не стоит. Лучше другими делами заняться в брошенном на произвол судьбы городе, который он сам так полюбил. А ведь мыслей было много. Он приставил к глазу трубу и посмотрел на берег. Вон там, прямо напротив крепости как раз пустое место стоит, можно склад организовать, и вообще порт большой сделать. На этом даже заработать можно, и он даже составил государю небольшую справку для того чтобы тот ознакомился с его задумкой. Фарватер к Петербургу настолько сложный и запутанный, что вполне можно небольшое судно пускать, чтобы оно проводило гостей в порт, кому осадка позволит сюда подойти. А еще такими же судами можно груз вывозить, заодно крыс не нацепляешь с собой. А морякам все равно на берегу делать нечего. За этим государь приказал смотреть строго — карантинная зона должна быть огорожена, с гостиницей для приезжих. И крысоловы. Государь в письме пригрозил, что, ежели хоть одна крыса с корабля в город проскочит, он всех работников в колодки и в Сибирь сошлет, невзирая на звания и заслуги. И чем ему крысы так сильно не угодили? Вот здесь как раз узкое место на набережной, можно все карантинной зоной перекрыть и крыс этих окаянных ловить проще.