483.
Многие знали острый язык начальника царской охраны, поскольку характеристики Черевина, данные тем или иным сановникам, расходились по всему Петербургу. Характеристика Министра внутренних дел И.И. Дурново, данная П.А. Черевиным, «глуп во весь рост», моментально стала известна всему Петербургу484. Черевина побаивались, а его благосклонное внимание высоко ценилось. В результате «к нему ежедневно тянулись на поклон именитые лица, служебные тузы. Не подозревали они, что своим забеганием давали прибавочный материал для колких выступлений Черевина, не стеснявшегося в своих характеристиках»485.
Поскольку Черевин был пьющим и хлебосольным хозяином, то со временем в его квартире в Кухонном корпусе постепенно образовался своеобразный клуб. Туда имели доступ не только министры и сановники, но и «простые смертные», которые были по душе генералу. Фактически Черевин держал открытый стол, который ему не стоил ни копейки, поскольку все необходимое поступало бесплатно из дворцовой кухни, буфета и погреба486.
Есть соблазн написать, что клуб Черевина был местом сбора информации о настроениях различных социальных слоев и что болтовня гостей позволяла Черевину «быть в курсе», однако это скорее характерно для нашего времени, чем для конца патриархального XIX века. B.C. Кривенко отмечал, что «клуб Черевина» «политического значения не имел», поскольку «особы сдерживались». За столом сплетничали о разных городских новостях, и разъезжавшиеся гости «наматывали себе на ус крылатые словечки Черевина»487.
П.А. Черевин, постоянно находясь рядом с императором, стал другом семьи. Конечно, насколько это было возможно. К нему уважительно относились императрица Мария Федоровна и царские дети. Черевин ценил такое к себе отношение и действительно был верным слугой императора, готовым выполнить любое его распоряжение. Буквально. В силу этого он не считал для себя зазорным решать проблемы, которые далеко выходили за рамки его прямой компетенции. Во время проведения военных маневров в Бресте, потребовалось срочно доставить из Петербурга прусский мундир Александра III, поскольку неожиданно для российской стороны эти учения выразил желание посетить Вильгельм I. Эту проблему решал именно П.А. Черевин, предварительно проконсультировавшись с молодым, безвестным тогда железнодорожным чиновником С.Ю. Витте488.
Генерал Черевин даже искал кормилиц для детей Александра III. О «кормилицах» следует сказать особо. Упоминаемый ниже эпизод дошел до нас в дневнике А. Богданович. Она ссылается в качестве источника на генерала Баранова, в 1881 г. занимавшего должность градоначальника Петербурга489. Богданович дает понять, что под «кормилицами» имеются в виду простолюдинки, которых якобы поставлял Александру III «для собственного употребления» Черевин. Говоря об этом, казалось бы, малозначительном эпизоде, следует иметь в виду следующее. Во-первых, Александр III всегда внимательно относился к своим детям. Во-вторых, по свидетельству лейб-педиатра Раухфуса, Мария Федоровна не кормила сама своих детей, а Александр III настаивал на том, чтобы кормилица «по типу» должна была походить на мать. И именно Черевина он «озадачил» поиском схожей по типажу кормилицы из народа. Черевин выполнял самые разные поручения царя, и когда тот приказал ему найти кормилиц, именно кормилиц, для своих детей, то генерал, выполнил и этот приказ. А генеральша Богданович изложила полученные «сведения» в своей трактовке.
Генерал П.А. Черевин выполнял необычные приказы царя и по своей «специальности». В мае 1883 г. он по высочайшему повелению передал «по принадлежности» Знак отличия военного ордена Св. Георгия IV степени проживавшему в Москве «старцу» М.И. Муравьеву-Апостолу ко дню празднования 200-летнего юбилея лейб-гвардии Семеновского полка. Этого солдатского «Егория» декабрист М.И. Муравьев-Апостол получил еще за участие в Бородинском сражении.
Черевина не единожды пытались «свалить» с его должности. Недоброжелателей, особенно в великокняжеской среде, у него хватало. Когда в октябре 1888 г. в 49 верстах от Харькова, близ станции Борки, царский поезд, двигавшийся со скоростью более 60 верст в час, сошел с рельс, ответственность за произошедшее немедленно возложили на П.А. Черевина.
Следственная комиссия во главе с сенатором А.Ф. Кони сразу установила, что о покушении не могло быть и речи. Начали искать виновных. Следствие установило, что были нарушены инструкции, связанные с комплектованием состава чрезвычайной важности, вследствие чего императорский поезд приобрел вес без паровозов до 30 тыс. пудов и превосходил длину и тяжесть обыкновенного пассажирского поезда более чем в два раза, соответствуя товарному поезду в 28 груженых вагонов.
Среди виновных в крушении молва называла генерала П.А. Черевина и полковника Е.Н. Ширинкина490. Якобы именно по их приказанию скорость тяжелого поезда превысила все допустимые пределы. Буквально через месяц после катастрофы один из сановников записал в дневнике слова все еще очень влиятельного К.П. Победоносцева, что «…главным виновником все-таки является охрана с пьяным Черевиным во главе, который требует беспрекословного исполнения своих приказаний»491.
Докладывая о предварительных результатах следствия Александру III в Гатчинском дворце, А.Ф. Кони упомянул, что начальника царской охраны также надо подвергнуть допросу. Александр III не возражал. В январе 1889 г. вопрос о возможности привлечения к суду Черевина и других лиц был вынесен на заседание Государственного совета. Однако прежде их допросили следователи. Черевин встретил их в генерал-адъютантском сюртуке, «застегнутым на все крючки, был изысканно вежлив и весьма спокойно дал умное и обстоятельное показание»492. Оно сводилось к тому, что во время одной из остановок он высказал сожаление полуторачасовым опозданием императорского поезда. Но при этом подчеркнул, что он – «начальник охраны», и его «распоряжения, вытекающие из заботы о безопасности государя, приноровлены к точно определенному времени и стоят в связи с целым рядом приказаний и действий», почему он «прямо заинтересован, чтобы императорские поезда приходили по расписанию минута в минуту»493. Характерно, что по окончании допроса Черевин сам задал следователям несколько вопросов, связанных с впечатлениями местного населения от произошедшей катастрофы.
6 февраля 1889 г. состоялось заседание Особого присутствия Государственного совета. Оно должно было определить степень виновности причастных к трагедии высших должностных лиц. На этом заседании присутствовали представители департаментов, пять министров (МВД, юстиции, Императорского двора, управляющий Морским министерством, Министерством путей сообщения) и два великих князя. Поскольку Черевин не был главной фигурой на этом заседании, то его имя затронули только вскользь. Когда дело о расследовании закончилось, его имя даже не упоминалось. В трагедии как всегда оказались виновны «стрелочники», одним из них оказался заведующий технической частью императорских поездов инженер Горбунов, его сместили с поста. Тем не менее тот факт, что всесильного начальника царской охраны подвергли допросу наряду с прочими, говорит о том, что император Александр III был принципиальным человеком, не делившим окружение на «своих» и «чужих».
Независимое положение П.А. Черевина порождало массу врагов. Недоброжелатели были очень разными. Консерваторов представлял аскет К.П. Победоносцев, которого раздражало и влияние, и «жизнелюбие» генерала. Были и естественные, «идейные» недоброжелатели из революционного лагеря. Например, В.Л. Бурцев в своей известной статье заклеймил Черевина как «главного столпа русской реакции»494 Конечно, он явно преувеличивал роль генерала в среде «русской реакции». Но даже идейный вдохновитель терроризма отдавал должное колоритному генералу: «Черевин был очень смышленый, остроумный и в домашнем обиходе даже добродушный человек, но совершенный политический дикарь и глубокий невежа: тип денщика в генеральском мундире. Александра III он боготворил»495. Революционер справедливо отмечал, что «Черевин при Александре III был грозою дворца и никого в грош не ставил»496.
Была и третья сила, не переваривавшая П.А. Черевина. Правда, следует заметить, что неприязнь была взаимная, поскольку своих недоброжелателей Черевин прямо называл «сволочью». Так он называл все министерские и придворные властные силы и даже некоторых из великих князей. Причем последних в первую очередь.
Особенно недолюбливал Черевин великого князя Владимира Александровича и все его семейство. В.Л. Бурцев приводит эпизод, когда младший брат царя, великий князь Владимир Александрович, взбешенный, горько жаловался на безнаказанность любимца, царь очень хладнокровно посоветовал ему: «Если ты обижен, вызови его на дуэль, а что же ты клянчишь?»497. Приводя этот эпизод, следует иметь в виду, что великий князь Владимир Александрович и Александр III выросли вместе, и их очень многое связывало. И тем не менее…
Окружающие очень по-разному оценивали масштаб личности генерала Черевина. Те, кто видел только внешнюю сторону, писали о пьянстве, «склонности к сальным анекдотами и беспощадным, циничным намеками и недомолвкам», называя генерала Черевина «царским шутом»498. Те, кто сталкивался с генералом Черевиным «по работе», отмечали его порядочность, острый ум, административные дарования и преданность, с сожалением признавая, что пьянство генерала негативно отражается на его репутации.
Все враги П.А. Черевина активно использовали тот факт, что начальник охраны царя пил. Причем очень по-русски. Основательно пить Черевин стал еще до Русско-турецкой войны. Об этом все знали, и об этом ходили даже легенды. Так, А. Богданович в 1888 г. записала одну из характерных баек еще времен Александра II. Согласно ей, Александр II встретил в Ливадийском саду «утром Черевина, совсем пьяного. Государь его спросил: «Где это ты так рано успел?» «Везде, ваше величество», – был ответ