Они стоят молча, и тишину нарушают лишь свист любопытной птицы, карканье ворона вдали, усталый рев осла.
Значит, теперь ты обзавелась сломанной винтовкой и считаешь, что можешь выкидывать какие угодно фортели? Астер хватает Хирут за плечи, сильно встряхивает; говорит она голосом тихим, а потому еще более угрожающим. Я видела, как ты на него смотрела.
Все другие женщины за Астер опустили глаза. Нардос подошла поближе. Ее руки беспомощно висят по бокам. Хирут делает шаг назад, ее руки уже не так крепко прижимают к телу корзинку. Винтовка соскальзывает с ее плеча. Мощные столбы солнечного света падают на вершины деревьев, создают иллюзию, будто на Астер накинули марлю, углубляют осторожные морщинки вокруг рта женщины.
Я его убью, тихо говорит Хирут. Хотя ее голос звучит уверенно, эти слова опустошают ее.
Проблема в том, что ты считаешь себя единственной, вполголоса говорит Астер. Ты не подозреваешь, насколько ты заурядна. Потом она вытирает глаза тыльной стороной ладони. Если ты сделаешь что-нибудь во вред моему мужу, я тебя убью своими руками.
Она поворачивается спиной к Хирут и тащит за собой Нардос, марш возобновляется.
Глава 4
Пойманного эфиопа к нему ведут четыре бойца из охранения, четверо взрослых мужчин с трудом обуздывают изворотливого, непокорного пленника, который, кажется, верит, что сможет бежать, хотя его соплеменника застрелили на месте. Карло делает еще один глоток кофе, глядя, как бойцы идут по короткому подъему, отделяющему лагерь от этого высокого плато. Он приказал своим людям явиться к дереву с мощными корнями, стоящему в конце тропинки, которую его рабочие вскоре превратят в дорогу. Плато представляет собой плоское пространство на вершине горы, которую они заняли. На другой стороне поля два больших валуна возвышаются над головокружительной пропастью. Дальше виднеется клочок ровной земли, которую он приказал очистить от камней и где будет построена его новая тюрьма.
Карло вешает бинокль на шею и сдвигает солнцезащитные очки на голову, он чувствует накатывающую на него волну гордости. Он проверяет, застегнуты ли пуговицы на его рубахе, счищает пыль с ботинок. Проверяет, на месте ли пистолет. Одну вещь об Эфиопии он уже усвоил довольно твердо: пленение абиссинца — это всегда нечто большее, чем пленение абиссинца: там, где есть один абиссинец, неизменно появляется и второй. А там, где их двое, там их великое множество. Тот факт, что он ничего не видит на этих холмах, вовсе не означает, что их там нет.
Кто-нибудь, скажите Наварре, чтобы присоединился к нам у дерева, говорит Карло. Он улыбается, думая об этом soldato, серьезном молодом венецианце, который явился в армию со своей фотокамерой. Потом он дает знак бойцам охранения идти вперед. Сюда, говорит он. И позовите Ибрагима, бросает он через плечо.
Эфиоп тщится порвать связывающие его веревки. Он моложе, чем предполагал Карло, но достаточно зрел, чтобы быть опасным. Он красив в косичках и белой рубахе: греческая статуя времен античности. Черный мрамор, обтесанный рукой опытного скульптора. Его жестоко избили, но костей не сломали, не видит Карло и колотых ран. Только распухший глаз и синяки на челюсти говорят о том, каким, вероятно, было знакомство этого эфиопа с бойцами охранения. Он улыбается, когда видит Ибрагима с остальными ascari и веревкой. Его солдаты двигаются быстро, выстраиваются в шеренгу. Наварра спешит занять место рядом с ним, фотоаппарат висит у него на шее. Карло делает глубокий вдох. И вот — начинается.
Ибрагим отдает честь. Снабженческий грузовик скоро будет, синьор, говорит он. Ваша гостья тоже на подходе.
Пленный переводит взгляд с одного на другого, он больше не пытается вырваться. Он смотрит проницательным взглядом сначала на веревку, потом на лицо Карло, потом на дерево, потом на Ибрагима. Молодой человек глотает слюну, роняет голову. Он впадает в такую неподвижность, что охранники подходят к нему вплотную, крепче вцепляются в его руки, они готовы к неожиданностям.
Я готов, полковник Фучелли. Этторе Наварра быстро подходит к дереву, ремень камеры уже наброшен на его плечо, в руке катушка с новой пленкой. Потом он замирает, дыхание у него перехватывает, когда он видит веревку в руках Ибрагима.
Карло не торопится: у пленника поразительное лицо с прямыми скулами и проницательными глазами. Он смотрит в упор на Карло, вид у него вызывающий, непредсказуемый вид загнанного в угол боксера, бойца в ожидании решающего удара. Карло подходит ближе к пленнику, сдвигает солнцезащитные очки на глаза. Он смотрит, наслаждаясь страхом и смятением молодого эфиопа; пленник ждет шума и насилия, он не знает, что ему делать с этим безмолвным, внимательным взглядом, изучающим его.
Наварра, говорит Карло. Ты немного научился амхарскому от ascari, вот тебе еще один урок: спроси у него, как его зовут. И помни, что я тебе говорил: если ты не можешь с ними говорить, то не можешь ими управлять.
У Этторе Наварры вид человека, который только что проснулся. Он делает глубокий вдох, оглядывает пленника, потом спрашивает на амхарском, потом на итальянском: Как тебя зовут?
Анбесса, отвечает без колебания молодой пленник. Симей Анбесса Новый.
Анбесса, говорит Ибрагим. Это означает «лев». Он, вероятно, из группы бунтовщиков, которые называют себя Движение сопротивления «Черный лев».
Карло снова смотрит на пленника. Сбоку на голове у него глубокий порез. И все же он полагает, что этот мачизм сработает. Жаль, говорит он Ибрагиму. Из некоторых могли бы получиться хорошие ascari, верно?
Пленный поворачивается к Ибрагиму и плюет на землю, он произносит слово, которое Карло понимает как «предатель». А может быть, оно означает «раб». Это слово часто повторяют эфиопы при виде ascari.
Ну, давайте кончать с этим, ragazzi, говорит Карло. Он берет у Ибрагима веревку, кладет ее себе на раскрытую ладонь. Он словно взвешивает ее в руке, наслаждаясь растущим страхом пленника, потом набрасывает на толстую ветку и смотрит, как она летит, потом наклоняется к бухте другой веревки на земле. Это длинная плотная веревка, способная выдержать вес человека, достаточно гибкая, чтобы завязываться в надежные узлы и обхватить худощавую шею. Карло улыбается, когда Этторе подходит поближе, чтобы сделать снимок, потом отходит в сторону. Поблизости в напряженном молчании стоят soldati и ascari. Болтающаяся веревка висит перед ними любопытным и тощим наблюдателем.
Когда Наварра заканчивает, на лицо Карло возвращается строгое выражение. Вы видите предотвращенное нападение, говорит Карло своим людям. Это означает, что где-то поблизости расположено целое подразделение, добавляет он. Если мы отпустим его, то тем самым будем попустительствовать хаосу. Мы прибегаем к компромиссной мере. Насколько ты освоил их язык, Наварра? спрашивает у него Карло. Ты подходишь к местным и разговариваешь с ними, когда фотографируешь?
Я пытаюсь, синьор, но у меня плохо получается.
Эфиопы известны своей замкнутостью, ты это знаешь?
Они бывают несколько застенчивы, говорит Наварра.
С раны на голове пленника капает кровь, впитывается в плечо его рубашки, пятно увеличивается в размерах, словно знак различия. Его трясет, но он пытается скрыть это. Наварра не сводит с него глаз, и эфиоп сцепляется с ним взглядом, а Карло понимает, что кровь течет, потому что у эфиопа срезана часть уха. Ощущение тепла нарастает в желудке Карло.
Он кивает Ибрагиму. Будем начинать, говорит он.
Ибрагим и бойцы охранения подводят пленного к веревке. Белая рубашка абиссинца резко контрастирует с черной униформой солдат. Его травмы и сплетенные в косички волосы будут тонкой деталью, подчеркивающей дикость этих людей. Наварра сделает немую сцену, в которой внимание зрителя будут привлекать синяки и кровь, намекающие на то, что еще грядет, ведь эта война далека от завершения. Карло достает свой пистолет, держит его в руке.
Слышно, как у молодого пленника перехватывает дыхание.
Ты знаешь, как управлять этими людьми, Наварра? спрашивает Карло. Одежда — важная подробность, soldato, говорит Карло. Они не боятся смерти, мы видели это в сражении. Они сами подставляются под пули, они думают, что мы в конечном счете опустим руки.
Молодой пленник откидывает назад голову и испускает протяжный, громкий крик, его голос разносится эхом и множится. Потом он весь свой вес переносит на бойцов, которые держат его, и те теряют равновесие. Он тянет их вниз, когда их уводит вперед, потом отрывает ноги от земли, и они превращаются в клубок костей и мускулов, отчаяния и смятения. Их ведет в сторону Карло.
Карло выбрасывает перед собой руку с пистолетом, прицеливается точно в грудь пленника, его палец уже на спусковом крючке, рот открыт, чтобы прокричать команду.
Colonello![75] Ибрагим отрицательно качает головой.
Карло делает шаг назад, по-прежнему крепко сжимая пистолет в руке. Это случилось так быстро, рефлекс, мотивированный одной старой атакой. Ужас, который никогда не оставит его, уверен Карло. Он улыбается, чтобы снять напряжение. Ты знаешь, что делать, говорит Карло Ибрагиму.
Ибрагим накидывает веревку на шею пленника. Эфиоп крепко закрывает рот, поднимает подбородок, начинает тяжело дышать через нос. Его грудь быстро сжимается и расширяется. В его глазах безумный свет, прилив паники, которая поглощает его, пока Ибрагим завязывает узел, он действует быстро и педантично.
Мягкие, нежные брызги солнца проникают сквозь листву, падают пленнику на плечи. Он моложе, чем казалось на первый взгляд. Молодой человек, все еще проходящий испытание на мужество.
Ascari испускают крик: Un soldato abissino! Абиссинский шпион! Они выкрикивают эти слова, как клятву. Un abissino! Абиссинец! Он пришел, чтобы убить нас!
Этторе внутренне готовится к шуму и ярости. Пока ему удавалось сохранять спокойное лицо. Делать это теперь становится все труднее. В безоблачном свете неприкрытый ужас пленника привлекает soldati ближе к эпицентру зрелища. Вон Марио расталкивает толпу, чтобы пробраться в первый ряд. По пятам за ним следует, как зачарованный, Фофи, щеки его горят. Джулио двигается осторожно, его челюсти сжаты.