Вот другая история. Староста аула Гимры Джафар-Ага с родственниками отправился в Зиряни, под предлогом будто хочет повоевать против русских. И действительно, прибыв туда, Джафар-Ага присоединился к мюридам, стрелял, даже подался несколько вперед, но, улучшив момент, стремительно бросился к русским. Вслед него горцы пустили град пуль, однако Джафар-Ага остался жив и передал Пассеку сведения о том, что укреплению на помощь идет генерал Фрейтаг.
Летом 1974 года, будучи в Зиряни, от участника Отечественной войны Магомеда Дадаева я услышал следующий рассказ: «Царское укрепление имело 4-угольную форму. На каждом углу стоял дом. Сохранился фундамент из цемента. Для переправы через Койсу был устроен висячий мост в полукилометре к западу от Зиряни.
Состоятельным хозяйствам горцев командование укрепления установило налог. Чтобы сообщить об этом, вызвали двух сельчан Кудияв Гимбата и моего прадеда Рекав Махастана и велели к рассвету следующего дня доставить быка с 3-мя рогами. Наверное, речь шла о 3-х быках, а не о рогах. Так как послы Зиряни не знали русского языка, они поняли, что речь шла о быке с тремя рогами.
Кудияв Гимбат поклялся, что такой приказ исполнить он не в силах. Рекав спас положение, пообещав исполнить требование начальства точь-в-точь.
Каково же было изумление укрепленцев, когда они на следующее утро застали безлюдный аул. Кроме того, оказывается, был срублен трос, поддерживающий паром. По дороге в Зиряни Гурко встретился с дагестанским отрядом, и они вместе двинулись к осажденному укреплению. Хаджи-Мурат встретил их выстрелами из единственного орудия, поставленного на горе. Аварский отряд вошел в Зиряни, а Гурко расположился в Ирганае. Генерал решил очистить Зиряни. В этом был резон: окружающие высоты, с которых противник мог вести огонь, находились на расстоянии пистолетного выстрела.
По распоряжению Гурко в 12 часов ночи раненых и больных общим количеством 125 человек и 6 орудий, под прикрытием двух батальонов, отправили в Бурундуккалу. 3 чугунных орудия и все заряды сбросили в Аварское Койсу. 18 декабря за 2 часа до рассвета основные войска стали покидать Зирянинское укрепление, предварительно предав огню все, что могло гореть. А, чтобы противник не догадался об отступлении, развели большие костры, усилив передовые посты.
Ночное движение спасло отряд от потерь. Хаджи-Мурат маневр зирянинцев заметил только на рассвете и вместе с Кебет-Магомой в 10 утра завязал бой с арьергардом. В данной операции участвовали 4 тыс. горцев.
Бои шли в ущелье по пути в Бурундуккалу. Заняв ближайшие гребни гор, они открыли кинжальный огонь по русским войскам. Все же умелые действия подполковника Пассека привели к изменению ситуации, а затем вскоре заставили мюридов отступить со всех позиций.
В 2 часа ночи, преодолев Гимринский хребет, войска прибыли в Нижнее Казанище. Многодневная оборона Зирянинского укрепления и поведение подполковника Пассека привлекло внимание императора Николая I. 1-го января 1844 года Пассек был произведен в полковники и назначен командиром Апшеронского полка. Кроме того, 26 февраля произошло редко встречающееся событие в русской армии: через 56 дней Диомид Пассек заслужил чин генерал-майора и орден Святого Георгия 4-й степени, а вскоре и орден Владимира 3-й степени. Мало того, 3-го ноября того же 1844 года Пассек сделался командиром 2-й бригады 20-й пехотной дивизии. Чины и награды сыпались на него и дальше. Разумеется, были отмечены и солдаты – защитники укрепления. Среди них родилась и такая песня:
… Да кавказские солдаты
Ходят под руку с нуждой;
Горем мы всегда богаты,
Носим ранцы за спиной.
Мы рогатую скотину
Прежде съели, ай-люли!
А потом и лошадину,
Заварили, запекли!
Вместо соли мы солили
Из патронов порошком;
Сено в трубочках курили,
Распростившись с табачком.
Эх, припомните, ребята,
Как мы бились в Зирянах,
И Шамиля супостата
Припугнули мы в горах!..
…И вот снова налетели
Те ж враги на наш отряд;
Градом ядер угощают
И картечью нас громят.
Просим милости, знакомцы,
Нам картечь ведь нипочем;
Дружно, Графцы, Апшеронцы,
Встретим нехристей штыком![22]
В военных действиях за 1843 год говорится, что старшина Гимров перебежал к противнику и дал Пассеку, осажденному в Зирянах, важные сведения.
Однако гимринцы М. Гаджидадаев и Г. Базарганов дают совершенно иную трактовку действиям Джафар-аги.
Когда Джафар-ага вернулся в Гимры, его схватили мюриды. При этом они удивлялись, как тот дерзнул заявиться, хотя должен был бы знать, что над ним расправятся.
– Не смейте меня трогать, сказал он мюридам, – и поведите к самому Шамилю!
Имам в это время находился в Балахани. Привели Джафар-агу и сообщили Шамилю о требованиях изменника. Имам велел оставить их наедине. Поступок имама для мюридов оставался загадкой. Шамиль и Джафар-ага долго беседовали с глазу на глаз, после этого тот был отпущен на все четыре стороны. А Джафар-ага снова перебежал к русским в Зиряни, чтобы сообщить Пассеку о том, что самое позднее через два дня осажденных ждет помощь. Но комендант не стал ждать помощи, а сам прорвался. К удивлению Пассека, мюриды не оказали ему особого сопротивления. Теперь только через 150 лет после тех событий выясняется, что Джафар-ага не являлся ни предателем, ни шпионом русских, а, наоборот, агентом Шамиля в стане противника. Чтобы не пало подозрение Пассека на Джафар-агу, мюриды не помешали ему «вырваться из кольца». Гимринец оставался в рядах царских войск до окончания Кавказской войны. Мы его видим и 25 августа 1859 г. на Гуниб-горе, когда Шамиль складывал оружие перед А. Барятинским.
Рассказывают, что имам через доверенных лиц приказал, чтобы гимринцы не трогали Джафар-агу. Земляки послушали имама. Когда тот принялся возводить дом, гимринцы устроили гвай, т. е. оказали ему совместную помощь, начиная с рытья котлована для фундамента и кончая возведением крыши.
В это самое время Джафар-ага трагически погиб. Когда на крутых скалах соснового хребта («Берцинаб-мегъ») спускали готовые бревна, одно из них задело его настолько сильно, что Джафар-ага, не приходя в себя, скончался.
По этому поводу поэт Аминтил-Магома написал блестящее посвящение, где, если вольно перевести, есть такие слова: «Нет, не может тебя одно бревно одолеть, наверное, все, что было вырублено, покатилось на тебя…» В общем, посвящение имело подтекст, намек. Может, не все гимринцы знали, что Джафар-ага был разведчиком Шамиля, а не изменником!
Караул-Тобе – караульный холм
Когда серпантин дороги после Буглена, селения Буйнакского района, начинает взбираться на перевал, слева вырисовывается холм «Караул-Тобе», на котором в хаотическом беспорядке разбросаны каменные глыбы.
– Их на холм затащил нарт, – объяснили мне старики Буглена. Он собирался возвести дворец, но влюбился в ханскую дочь и ушел к аркасским горам.
Если это легенда, то правда состоит в том, что это фундаменты заброшенных построек, говорящие о некогда существовавшем на этом месте укрепленном пункте. Мою догадку подтверждает и название холма: караульный холм. Укрепление, вероятно, строилось в незапамятные времена. В 1396 году «Караул-Тобе» оседлали воины Тамерлана. Он рвался в Нагорный Дагестан, что, в конце концов, ему удалось сделать.
И. С. Костемеревский в своих записках сообщал: «Ноябрь 31-го едем в Шуру. Там и сям туман… На Караул-Тобе было холодно. Вот справа могила сына Тамерлана»[23]. Вероятно, на холме дагестанцы дали сражение среднеазиатскому завоевателю, иначе, чем объяснить гибель его сына именно на этой точке.
Холм «Караул-Тобе» был использован и во время Кавказской войны. По этому поводу военный историк В. Потто, рассказывая о действиях генерала А. Д. Лазарева, дает такую справку: «Он начал с укрепления границы. Прежде всего, почти на всех высотах Мехтулинского ханства появились колесные сторожевые башни, которые длинной цепью протянулись по всей пограничной черте, начиная Бугленом и кончая селом Чоглы [Чугли]…
Караул-тобе близ Нижнего Дженгутая
Днем башни стояли пустые, но за час до наступления сумерек их занимали караулы из 4-х или 5 человек, которые оставались в них до восхода солнца, а в туман или дождливые дни даже до новых сумерек, когда к ним приходила смена»[24].
В тех случаях, когда из башен раздавались выстрелы, жители Дженгутая и других сел должны были выезжать по тревоге. Ответственность за выполнение этого приказа лежала на старшинах аулов или офицеров милиции.
Самым укрепленным холмом, учитывая его тактическое значение, являлся Караул-Тобе.
В 1948 г. преподаватель истории сел. Буглен Р. Салаватов [доктор исторических наук, профессор], будучи со своими учениками на Караул-Тобе, нашел медную монету размером с металлический советский рубль. На ней стояла надпись «Юстиниан» и высечен портрет императора Византии. Вот еще одна загадка. Буглен – и монета V века!
И, наконец. От Караул-Тобе в дореволюционные годы до Верхнего Дженгутая проводили скачки на расстоянии версты. Удобство состояло в том, что вся дистанция, от начала до конца, хорошо просматривалась зрителями, которые располагались на возвышенностях и более всего – на скалах «Караул-Тобе».
Победителю вручали оружие, а шею лошади обвязывали яркими платками.
Орталык – середина
Асфальтовая дорога, ведущая из Буйнакска в сторону гор, на 8-м километре раздваивается. Правая – ведет в сторону Ишкарты и двух Каранаев, а левая – в Эрпели и к тоннели на Гимринском хребте. По пр