Развалины Евгеньевского укрепления близ Чиркея.
В 1857 году генерал-лейтенант Орбелиани сосредоточил в Евгеньевском 10 батальонов и 10 орудий с целью начать военные действия в Салатавии против Шамиля. Операция началась 16 июня. Она проходила с переменным успехом.
Особенно подробно хочется рассказать об одном случае. В один из летних дней 1853 года из Евгеньевского укрепления вышел унтер-офицер драгунского полка Петр Готовицкий. Он, видимо, был неосторожен, почему и попал в плен к горцам. Те отвезли его в аул Миатли и спустили в яму. Через некоторое время приблизительно при таких же обстоятельствах был захвачен и солдат из того же укрепления Иван Дудатьев, который оказался в той же яме. Пленники решили бежать. Как это им удалось, трудно представить. Вероятно, Готовицкий и Дудатьев на стенах делали углубления, не видимые сверху, а снятую землю незаметно утрамбовывали под собой.
Прошла, конечно, не одна ночь, прежде чем они, помогая, друг другу, выбрались наверх. Если еще учесть, что у унтер-офицера болели ноги, и солдат тащил его на спине, то нетрудно представить положение беглецов. Однако Готовицкий и Дудатьев сумели благополучно добраться до своих. Может быть, это случилось во время боя, когда горцы, занятые обороной своего селения, меньше всего думали о тех, кто сидел в яме. Может, солдаты использовали непогоду, ночное время или другой удобный случай.
Старожилы аула Миатли, к которым мы спустя много лет обратились по этому случаю, говорили, что они ничего не слыхали о Готовицком, Дудатьеве или других «кавказских пленниках», однако о том, что яма существовала в их ауле, не только слышали, но и некоторые из них видели своими глазами. Сторож колхоза Магомед Газиев тогда же уверял, что еще 85 лет назад такая яма имелась в их селе и находилась во дворе бывшей канцелярии.
На вопрос, для чего была вырыта яма, мы получили следующий ответ.
Семь аулов (Миатли, Зубутли, Инхо, Инчхе, Хубар, Гостала и Бавтугай) составляли одно общество. Жители их выбирали одного старшину или военачальника, имевшего резиденцию в Миатли. Они же построили старшине дом для службы – «канцелярию», выделили ему нукеров и кое-какие средства. Во дворе канцелярии вырыли глубокую яму. В нее по лестнице спускали нарушителей адатов. Когда срок их наказания кончался, им разрешали подняться наверх. В годы Кавказской войны в яму, надо думать, сажали и попавших в плен солдат и офицеров.
… Переплыв в темноте реку Сулак, Готовицкий и Дудатьев должны были держать путь на вершину горы Хадум-Баш. Далеко внизу сквозь ветви деревьев виднелись сакли аула Миатли. Слева, через узкий в 15–20 метров коридор между скал, вырывался Сулак, разливаясь тут метров на 200. Дальше уже где-то за Чирюртом, река расширялась еще более, создавая поймы, рукава и становясь все более похожей на равнинную реку.
Беглецы, как нам представляется, скрылись в чаще леса и ждали темноты. В Миатлах их хватились, поднялась стрельба. Потом все утихло. В мучительном ожидании беды прошел день. Когда стемнело, солдат снова взвалил себе на спину унтер-офицера и, тяжело дыша, пустился в путь к своим, к Евгеньевскому укреплению.
Настало утро нового дня, когда Иван Дудатьев со своей тяжелой ношей появился на вершине горки. В предмостовом укреплении раздался предупредительный выстрел. Готовицкий и Дудатьев стали махать руками: мол, свои, не стреляйте. И на самом деле, в крепости прекратился шум. Когда же два обросших, оборванных, исхудавших человека подошли ближе, десятки солдат без команды выбежали навстречу. Они кричали «Ура!» и, с ходу подхватив товарищей, понесли их на руках.
Вышли на шум и офицеры. Удивлялись все. А ведь думали, что пленники перебежали к Шамилю. Петр Готовицкий пытался доложить командиру укрепления о случившемся, но тот махнул рукой и сказал: «Главное – вы вернулись. Благодарю!» Тут вышел батальонный кашевар и потащил счастливцев на кухню…
Может быть, все происходило не совсем так. Может, иначе встречали унтера и солдата, может быть, в назидание другим командир укрепления посадил их на гауптвахту. Мы этого не знаем, но зато можем засвидетельствовать, что заметка о плене и бегстве из Миатлов Готовицкого и Дудатьева была напечатана в газете «Кавказ» в 1853 году. И как раз в том году в Дагестане, в частности в Хасавюрте, некоторое время находился Лев Николаевич Толстой. Разумеется, он не мог не прочитать статью о злоключениях двух бойцов из Евгеньевского укрепления. Эта заметка да плюс тот случай, когда писатель сам чуть не угодил в плен к чеченцам, вероятно, и послужили материалом для создания бессмертного рассказа «Кавказский пленник».
После окончания Кавказской войны Евгеньевское укрепление, как и другие крепостные сооружения Дагестана, теряет свое значение. В обзоре Дагестанской области за 1902 г. мы читаем: «При крепостях Евгеньевском и Преображенском, переданных в 1896 году гражданскому ведомству, имеются значительные крепостные сооружения. Желая сохранить их как памятники минувших войн, правительство предложило гражданским ведомствам занять их под склады, но так как они в глухих местах, то не нашли применения. Они с 1901 г. остались без охраны, разрушаются…»
До 1903 г. в Евгеньевском укреплении стояла сотня 1-го Дагестанского полка. А затем мост охраняли сторожа из чиркеевцев, получавшие от казны по 18 рублей в год.
В 1918 г. в эти места пришли турки, разрушили крытую кухню. После них деревянные части укрепления стали растаскивать и сами жители. В 20-е годы обе пушки из башен приволокли в Чиркей и установили на главной площади на память о прошлом.
А во время строительства гидростанции на реке Сулак и мост, и развалины ходов, и жалкие остатки двух башен Евгеньевского укрепления остались на дне Чиркейского моря.
Низовое
В 1841 году возникла необходимость возвести укрепление на берегу Каспийского моря. Для этого выбрали то место, где в 1722 году со своими войсками останавливался Петр I. Строительством занялись два батальона войск. Укрепление именовали «Низовое».
Успехи Шамиля в 1842 г. оказались столь велики, что над многими оборонительными сооружениями, в том числе и над Низовым, возникла угроза. Имам задумал следующий план. Захватить Низовое, а затем ударить по Темир-Хан-Шуре.
В первой из них имелись солидные запасы разного рода продуктов, получаемых морем из Астрахани. Этими богатствами и хотел воспользоваться Шамиль.
Своими решительными действиями он прервал связи Низовой с окружающим миром. Просочились слухи, противоречащие друг другу, одни сообщали, что Низовое в руках противника, а другие – будто гарнизон держится, уступив только форштадт.
Укрепление было окружено канавами и обнесено невысоким бруствером. К этому времени, в связи с ликвидацией крепости Бурной, гарнизон Низовой увеличился до 300 солдат и офицеров.
8-го ноября 1842 г. разразился гром. Мюриды Шамиля показались на Тарки-Тау. К ним присоединилась часть населения аула. Они разграбили купеческие товары, находящиеся на берегу моря, а через два дня под командованием Магомед-кадия Акушинского обложили Низовое со всех сторон. Но вот что странно, невзирая на превосходство сил, мюриды почему-то не атаковали, а занялись только перестрелкой.
На следующее утро Магомед-кадий предъявил ультиматум: сдать оружие. Но штабс-капитан Бибанов вместо ответа велел парламентера отправить под арест. По его же приказу из форштадта убрали все ценное.
Горцы, не подозревая подвох, бросились на форштадт, отчего некоторые погибли, и не меньше оказались ранеными. В то же время мюриды сумели захватить много скота, в их числе и лошадей.
12 и 13 ноября люди Магомед-Кадия снова сделали попытку овладеть Низовым. Для этого вечером 13 ноября мюриды подожгли сухие колючки, чтобы сильный ветер относил дым в цитадель. Бибанов выслал 10 охотников, которые, рискуя жизнью, топорами вырубили колючки, а очищенное место залили водою.
В это время горцы двинулись на обороняющихся с 4-х сторон, но снова были отбиты. Так прошло несколько дней. 17 ноября повторилась безуспешная атака. Были убитые и раненые. Положение гарнизона ухудшалось с каждым днем, с каждым часом. В оборону подключились женщины и мирные жители числом не менее с полсотни.
Женщины перевязывали раненых, а дети заготавливали патроны.
Жены офицеров дежурили в пороховом погребе и, на случай успеха мюридов, поклялись взорвать укрепление.
В ночь на 19 ноября траншеи мюридов находились всего в 10 шагах от рва Низового. Однако в 2 часа дня 20 ноября со стороны Озеньского поста раздались выстрелы. То на спасение осажденных шел со своим отрядом генерал Фрейтаг.
Услышав выстрелы, мюриды не стали отступать, а пошли навстречу царским войскам. С их стороны это был отчаянный шаг. Угодив под орудийный огонь, горцы бросились в сторону Тарки-Тау, но казаки на лошадях настигли их и пустили в ход свои шашки.
Потеряв до 70 человек, остальные мюриды сумели затеряться в лесах и лощинах Тарки-Тау.
Низовое было спасено. Радости гарнизона нельзя описать. 8 декабря осада кончилась благополучно. За дни осады гарнизон Низового потерял убитыми одного обер-офицера, 18 нижних чинов. Ранеными оказались 4 офицера и 58 солдат. Кроме них ранены были 5 женщин. Стоял вопрос, что дальше делать с укреплением т. к. Фрейтаг не мог оставаться в нем постоянно. После некоторого раздумья было принято решение: Низовое ликвидировать!
«20 ноября, – сообщает Л. Богуславский, – сформирован обоз для перевозки раненых и детей. Выбрав весь порох и артиллерийские снаряды, заклепав 5 чугунных орудий, отряд, в 11 часов утра, выступил из Низового, что осталось в укреплении предали огню. На рейде в то время стоял купеческий корабль, и на нем Фрейтаг отправил в Баку всех переселенцев»[27].
Карадахское укрепление
Считалось, что Карадахское укрепление неодолимо. Дело в том, что с двух сторон оно закрывалось высоченными скалами и рекою Аварское Койсу, а с двух других сторон – сплошным камнем и железом в виде блокгауза с узкими бойницами.