У Мстислава дата 1857 г., она никак не вписывается в повествование. Тогда, когда погиб Всеволод Грунин, на Кавказе шла война, где горцы воевали против русских. А через 100 лет в 1942 г. в бытность Капиева на фронте горцы уже совместно с русскими сражались против фашистов! Это же звучит, зовет к бою. Я открываю исторические хроники за 16-е августа 1842 г. Особых военных событий в тот день в Дагестане не произошло.
Тщательно рассматриваю именной список на букву «Г». Есть имя хорунжего Груняшина и других, но офицера Грунина, героя Эффенди, увольте, нет.
По этому поводу я обращался к супруге поэта Наталье Владимировне Капиевой. В ответном письме она не сказала ни да, ни нет, хотя и не отвергала мои предположения. С тех пор, рассказывая об Эффенди Капиеве, я не упускаю возможность сообщить, что события, связанные с гибелью русского офицера Всеволода Николаевича Грунина (если в природе такой человек существовал) произошли в трех километрах к северу от Аркаса, и им был сотник самурского полка Мстислав, оставивший свой автограф на сером камне молчаливой скалы. Сознаюсь, что в моей попытке трудно отличить правду от вымысла, ибо сама правда легендарна.
Укрепление Преображенское
В трех километрах от Ботлиха на левом берегу Андийского Койсу 6-го августа 1859 г. была заложена Преображенская крепость или Преображенское укрепление. Его без особого успеха старался атаковать сын Шамиля Кази-Магомет. Узнав о том, что отец из Ведено отправился в Гуниб, Кази-Магомет оставил свою затею. Он, конечно, не мог знать, что для царских солдат в Преображенском укреплении существует большая опасность, чем его мюриды. Во время летней жары в этом районе свирепствовала малярия. Она так изнуряла гарнизон, что по решению командования пришлось добровольно оставить укрепление, чтобы ниже по течению Андийского Койсу строить новое.
Может, это обстоятельство и породило следующую легенду. Говорят, в Петербург был вызван инженер, построивший мост у укрепления. Ему объявили, что на те деньги, что он истратил на строительство, можно было возвести мост из… серебра. Инженер смекнул, что его ждет, поэтому, недолго думая, бежал в Дагестан и распрощался с жизнью, бросившись в Койсу со своего сооружения.
В путевых заметках А. К. Сержпутовский («Поездка в Нагорный Дагестан». 1916) на стр. 275 сообщает, что Ботлих «довольно большое селение, представляющий административную единицу Андийского округа… в Ботлихе, кроме начальника округа, живут начальник участка и врач, и стоит немного войск (пластуны и солдаты-артиллеристы), а также имеется почтово-телеграфное отделение.
Для безопасности от нападения со стороны горцев здесь построена крепость, и в ней хорошие каменные дома с железными крышами, а рядом казармы для солдат. В крепости имеются орудия…»
… Как ни покажется парадоксальным, данное укрепление пригодилось и в наше мирное время. В первые дни августа 1999 года боевики в количестве около 2 тыс. человек с чеченской территории вторглись в Дагестан. Сегодня, когда я заношу эти строки, 17-го числа, собкор Дагправды Абдурахман Магомедов днем раньше с места боевых событий передавал: «Многих интересует судьба интернациональной бригады, выехавшей в район боевых действий из Махачкалы. Я встречался с ополченками в районе Преображенского укрепления (оно еще с царских времен) – это стратегический пункт, здесь мост через Андийское Койсу, связывающий Ботлихский и другие регионы с Ахвахским районом. Ребята охраняют этот важный пост и готовы к любым неожиданностям. Другие подразделения бригады охраняют селения Миарсо и Годобери…». Выходит, памятники старины, в их числе укрепления и крепости, необходимо сохранять и беречь ради даже таких случаев, что нам преподнесли бандиты с чеченской земли.
… В 1912 году в Преображенском укреплении стояла рота 207-го Ново-Баязетского полка. Некий подпоручик этой роты, очень красивый собою юноша, полюбил местную девушку Патал-Баху (дочь женщины Патины по имени Баху). Аварка также увлеклась офицером. Мало того, она ушла к нему за толстые стены царской крепости. Очень скоро весь Ботлих уже знал о необыкновенном событии. Баху же домой не возвращалась. Легко догадаться, что день возвращения домой для девушки был бы последним днем ее жизни.
Нужно заметить, что ее возлюбленный оказался очень смелым человеком. Об этом можно судить хотя бы потому, что в базарный день, а в этот день в Ботлих прибывали люди из десятков аулов, русский вышел из крепости. Сбоку у него висел небольшой нож. Все показывали на поручика пальцем и говорили: «Вот у этого человека в кала (крепость) наша девушка. Какой позор!». Сельский староста Кудутлав Исмаилов счел нужным донести о случившемся окружному начальнику Гвилисяну. Последний хорошо знал нравы и обычаи горцев, и поэтому ясно представлял себе, во что может вылиться вся эта история, если немедленно не принять решительных мер.
Гвилисян вызвал к себе командира роты и подпоручика. Баху в это время оставалась в крепости. Неизвестно, о чем говорили и что решили офицеры. Скорее всего, вопрос оказался настолько запутанным, что ни к какому решению они не могли прийти. Возвратить «опозоренную» девушку невозможно: ее тут же убьют родственники. Жениться на ней подпоручик не может: на это тоже не согласятся родные Баху. Оставлять все так, как есть, без изменений, опасно: не трогали похитителя лишь до поры до времени, до удобного случая. Узел был до того затянут, что распутать его никто не мог.
Вид Преображенского мостового укрепления.
По возвращении в крепость он более не выходил из своей комнаты (где жила и Баху). Впрочем, его не стали беспокоить, но когда утром подпоручик не явился к командиру с докладом, послали за ним. На стук никто не отвечал. Тогда взломали дверь. Изумленным взорам представилась такая картина: влюбленные лежали рядом, оба были мертвы. Вероятно, они покончили жизнь самоубийством.
Тело Баху отдали родителям, а офицера без шума, очень скромно похоронили на кладбище близ крепости, где обычно погребали умерших солдат.
Арани
В 2-х километрах от Хунзаха находится Арани – своеобразный транзит между западным Дагестаном и плоскостью. Рядом день-ночь шумят два водопада – Тобот и Итлятляр, которые низвергаются в ущелье со 100-метровой высоты.
Арани – свидетель многих трагических историй. В 300 метрах западнее от него в местности Жорини в 1834 году мюриды имама Гамзат-бека убили Умма-хана и Нуцал-хана – сыновей аварской ханши Бахубике. То место давным-давно заросло травою, но народ всегда помнит о гибели молодых ханов и, остановившись в их память, творят молитву.
После падения Шамиля, царское правительство, учитывая стратегическое значение Хунзаха, решило построить у Арани крепость. Первый камень заложили в 1862 году, а закончили и освятили через 6 лет. Укрепление создавали доставленные в Хунзах мастера из русских, греков и местные каменотесы. Подсобными рабочими являлись солдаты, жившие в наскоро сколоченных времянках и палатках. Лес привозили из Астрахани. Этим заворачивала компания «Кавказ и Меркурий». Внутри крепостных стен возникли казармы для солдат, лазарет, цейхгауз, склады и другие подсобные помещения. Строили из прочных материалов на случай осады и обстрела из пушек. К востоку от крепости на расстоянии не далее 100 м как аванпост встала двухэтажная сторожевая башня.
Ко всем этим новшествам горцы относились настороженно, затем привыкли, чтобы, в конце концов, завести дружбу с гарнизоном, особенно с нижними чинами.
С одним из последних могикан, строивших Аранинскую крепость, Газимагомедом Гасановым мне удалось побеседовать.
«В конце каждого рабочего дня, – говорил он, – нам выдавали по 70 копеек, что было существенной помощью в ту пору».
Близ крепости появились жилые дома, лавки, магазины, нечто вроде гостиницы, почтовая станция.
О жизни в цитадели, о ее буднях мне удалось собрать несколько свидетельств, которые привожу ниже.
У одного из офицеров Кубанского пластунского батальона был денщик – безропотный и тихий солдат Казимир. Судя по имени, денщик, видимо, являлся поляком. Молчаливый, пока слово выдавит из себя – стемнеет. Очень часто его хозяин возвращался домой пьяным, туча тучей, бестолково острил и начинал издеваться. Перед тем, как лечь в постель, обязательно распечатывал бутылку водки. Неизвестно, сколько терпел Казимир, но однажды, наверное, стало ему настолько невмоготу, что он вышел из крепостных ворот и, не останавливаясь, побежал к водопаду. Пробежал он все 100 метров, отделявшие укрепление от верхней части ущелья, да так и кинулся со всего маху в пропасть.
С тех пор люди, знавшие эту печальную историю, дно ущелья называют «Казимировской балкой».
События следующего рассказа произошли, пожалуй, не менее чем 120 лет назад.
Однажды к воротам крепости подошла возбужденная до крайности толпа горцев. Она требовала коменданта. Он вышел на крики, но обомлел оттого, что увидел. Да и горцы, шумевшие перед этим, разом притихли, будто им зашили рты. И было от чего. В тот момент, когда в воротах появился комендант, от толпы отделился солдат и, пробежав сотню метров, бросился в пропасть с Аранинского водопада.
А было дело так. За сутки до этого трагического события, комендант крепости получил письмо. Оно было из далеких краев. Из России. Больная женщина, мать солдата, Христом-Богом просила отпустить на побывку ее сына. В деревне есть худые люди, растаскают добро. Жалко стало офицеру старуху. Призвал он солдата и велел собираться. И вот на следующее утро служивый шагал по пыльной дороге на Темир-Хан-Шуру. Глядь, на обочине корова щиплет траву. Обкрутил ей рога ремнем и айда дальше. А тут навстречу оказия. В Хунзах почту везут. Солдат задумался, обругал себя последними словами, повернул корову мордой в обратную сторону, и пнул ее ногой в зад и пошел своей дорогой. А корова не слушается, тянется за ним. Не отошел бедняга и полуверсты, догоняют верховые и вот они-то несчастного солдата вместе с коровой доставили к коменданту. А что было дальше, вы знаете.