Вершина Щулатлулгоха – это почти ровная площадка не более ста квадратных метров.
Вероятно, и на Ахульго, и на Щулатлулгох задолго до Кавказской войны имелись укрепления, куда при опасности уходили жители Старого Ахульго, Ашильта, Чиркаты. Иначе чем же объяснить происхождение названий: Набатная гора, Крепостная гора?!
При Шамиле Щулатлулгох получила и второе название – Сурхаева башня. На вершине скалы по проекту сподвижника имама – ученого Сурхая построили несколько саклей, одна из которых возвышалась над другими и напоминала собою нечто вроде башни. Поэтому Щулатлулгох стали называть еще и Сурхаевой башней.
Перед тем как идти на Ахульго, Граббе двинулся к Мискиту – укреплению Ташев-Хаджи. 9 мая 1839 года 6 батальонов пехоты, соединение казаков и милиция, имея 12 орудий, вышли из крепости Внезапной. Немного раньше к Мискиту направился со своими частями полковник Лабинцев. Объединенными усилиями Граббе и Лабинцев выбили чеченцев из укрепления. После этого царские войска направились в центральный Дагестан. Во главе так называемого чеченского отряда из 8 тысяч человек был сам Граббе.
22 мая генерал прислал горцам следующую угрозу:
«Салатавцы! Я прибыл в ваши земли с намерением… поражать и истреблять только Шамиля и тех изменников, которые нарушают общественное спокойствие… Одною покорностью можете вы обезоружить мой гнев. Я иду – берегитесь!»[55].
Отряд вышел из крепости Внезапной и через урочище Курк направился к селению Аргуани. Шамиль встретил здесь царские войска, имея, по некоторым сведениям, около 10 тысяч мюридов. Аргуани лежит на возвышении, некоторые его сакли расположились на скале горы. Кругом аула имелись утесистые обрывы. Только две тропы соединяли аул с внешним миром. 500 его каменных саколь, скорее похожих на башни, располагались шестью ярусами. Ко всему этому Аргуани пересекался не только извилистыми улочками, прегражденными завалами в 8-10 метров высоты, но и глубокими балками.
Вечером 29 мая 1839 года батареи Граббе открыли огонь по аулу. Обстрел шел два дня. Сакли Аргуани пылали. К 8 часам утра 31 мая апшеронцы, кабардинцы и куринцы под грохот барабанов, прерываемый залпами пушек, бросились на штурм. Бой длился дотемна. Обе стороны потеряли в общей сложности не менее 2-х тысяч человек убитыми, ранеными и плененными.
«1-го июня главный чеченский отряд занимался уборкой мертвых дел, коими усыпан был не только аул, но и все окружающие балки»[56]. Так сказано в официальном донесении. Аргуанский успех царских войск по существу решил судьбу Чиркаты. Чеченский отряд пошел на этот аул. Узнав о приближении противника, чиркатинцы покинули свои дома и сожгли мост через Андийское Койсу. Аул со своими знаменитыми садами и каменными саклями достался противнику.
Вечером 6 июня 1839 года спустившиеся к Чиркате солдаты Граббе увидели, как на одной из вершин Арак-меэра вспыхнула ракета – это извещал о себе генерал-майор Ахмед-хан Мехтулинский, шедший на Ашильту. Туда же торопился шамхал Тарковский, чтобы помочь царским войскам.
7 июня часть солдат Граббе приступила к строительству моста через Андийское Койсу. Отряд же из двух батальонов во главе с полковником Катениным помчался по левому берегу реки и, захватив так называемый Согритлотский мост, переправился на другой берег.
8 июня Тарковский соединился с Граббе. Через два дня Катенин взял Ашильту. Таким образом, основные силы царских войск оказались в центре Нагорного Дагестана у горы Ахульго. Имея 11 батальонов пехоты, роту саперов, 2 сотни конных и 3 сотни пеших казаков, 2 сотни горской милиции и 24 орудия, царский генерал, поднявшись со стороны Андийского Койсу, появился на виду у Ахульго.
Темно-коричневая гора молчала, будто мертвая. Выше нее возвышалась Сурхаева башня, господствующая над окружающей местностью. Она тоже молчала. Но Граббе и солдаты знали цену этой тишине.
Какая-то женщина, убежавшая из Ахульго, явилась в Унцукуль и рассказала о приготовлениях Алилу. А тот в свою очередь передал эти сведения самому Граббе.
Солдаты знали, что вот сейчас за ними наблюдают тысячи настороженных глаз, а на Сурхаевой башне несут самую ответственную вахту сто отчаянных мюридов, давших клятву Шамилю скорее погибнуть, чем покинуть столь важную для судьбы Ахульго позицию. Там наверху командовал мюридами бесстрашный наиб из Хунзаха Алибек Аварский.
Молчали горы. Только снизу, со дна каньона, едва слышался плеск Ашильтинки. День стоял знойный. Страшно хотелось пить. Кто-то из солдат начал спускаться к речке, но сделал не более 50 шагов, как со скалы раздался выстрел. Солдат схватился за живот, согнулся и, будто камень, пущенный сильной рукой, полетел вниз. Только через несколько секунд эхо выстрела заглохло в самых дальних ущельях. Снова настала тишина. Солдаты и офицеры осенили себя крестом. Первая жертва была принесена. Генерал взглянул на часы. Был полдень 8 июня 1839 года. До вечера производили рекогносцировку. Она показала, что Ахульго внезапным штурмом не возьмешь. 12 июня начались осадные работы. В пяти местах были установлены батареи. Из-за того, что не хватало земли, туры для орудий заполняли камнями. Да и доставка пушек в то или иное место представляла неимоверную трудность. Кое-где приходилось высекать дорогу прямо в скалах. Царские войска на первых порах действовали ощупью: не знали местность. Мюриды-снайперы пользовались этим и стреляли наверняка.
Шамиль понимал: хороших позиций мало, нужна была помощь извне.
Граббе стянул к Ахульго более 10 тысяч солдат, а у него была лишь тысяча подготовленных к бою мюридов и четыре тысячи ополченцев, главным образом из стариков, женщин и детей.
18 июня у крепости появился Ахверды-Магома с тысячным отрядом чеченцев. Он занял высоты над Ашильтой. Его люди не спали до утра и ко всему этому громким пением обнаружили себя. Граббе и полковник Лабинцев ударом во фланг заставили наиба Шамиля отступить. Ахверды с остатками отряда ушел к Сагритлотскому мосту.
23 июня Граббе вернулся к Ахульго. Пока действовали Сурхаева башня и ее люди, солдатам генерала нечего было и мечтать о захвате Ахульго. Граббе решил поставить батарею к югу от «башни» на высокой каменистой вершине.
28 июня из Темир-Хан-Шуры пришел транспорт, который доставил продовольствие и артиллерийские снаряды. Прибыли еще два орудия. Последние усилили батарею, нацеленную на Сурхаеву башню.
С рассвета 29 июня шесть орудий начали обстрел. Так прошло несколько часов. Часть стен Сурхаевой башни рассыпалась. Ровно в 9 часов утра полковник Пулло бросил своих солдат на штурм Ахульго. Им пришлось взбираться по почти отвесным скалам. Сверху летели камни, пули, бревна. Солдаты, падая, увлекали за собой тех, кто был ниже. Стоны и крики раненых оглашали окрестность.
Ф.А.Рубо «Штурм Ахульго 22 августа 1839 г.». Год исполнения 1888 г.
Подпоручик Аргутинский и солдат Отченашенков по крутой осыпи поднялись почти до «башни», но мюриды и их сбросили вниз.
Пулло дал сигнал к отступлению. Как только солдаты отошли, артиллерия возобновила обстрел. В четыре часа дня полковник Лабинцев повел батальон Кабардинского полка на Ахульго. Но и на этот раз успеха не было. Вскоре начало смеркаться, и войска вернулись на прежние позиции. Командир Моздокского полка полковник Власов, штабс-капитан Генуш и 24 солдата остались лежать на склоне Ахульго. Десять офицеров и 165 рядовых получили тяжелые ранения. А защитники крепости, полностью сохранив свои позиции, потерь почти не имели. Правда, во время штурма тяжело ранило ядром Алибека Аварского. Он скончался на руках своих мюридов.
Неудача 29 июня заставила царское командование еще более усилить батарею против Сурхаевой башни. 4 июля 1839 года около 300 мюридов совершили вылазку из Старого Ахульго, чтобы захватить или, в крайнем случае, разрушить эту батарею. Люди Шамиля были встречены прицельным огнем и с потерями отступили.
Во второй половине этого же дня Граббе приказал открыть огонь по Щулатлулгоху. До пяти часов вечера десять пушек непрестанно бомбардировали скалу. А затем наверх устремились 200 солдат и офицеров, специально отобранных из Апшеронского, Кабардинского и Куринского полков. Штурмующие держали над головами деревянные щиты, обитые войлоком, чтобы предохранить себя. На солдат, как и 29 июня, посыпались камни, земля, бревна. Опять гибли люди, срываясь в пропасть. И все-таки в ночь на 5 июля Сурхаева башня пала. В руки врага попало лишь несколько умирающих бойцов. Среди развалин башни лежало 34 убитых горца. Семь мюридов, пользуясь ночной темнотой, спустились к Новому Ахульго. Среди них не было ни одного человека, который бы не получил тяжелых ранений. Падение Сурхаевой башни резко ухудшило положение осаждаемых. Царское командование готовилось к решающему штурму. 12 июля на помощь Граббе из Южного Дагестана прибыли три батальона пехоты под командованием полковника Врангеля. Перед Ахульго теперь стояли 13 тысяч солдат и офицеров. На крепость нацелили свои жерла 30 орудий.
Граббе приказал сообщить Шамилю, что если тот к вечеру 16 августа не выдаст в заложники одного из своих сыновей, то начнется новый штурм, который приведет к падению Ахульго. Войска заняли боевые порядки.
Тем временем из Сурхаевой башни непосредственно к Новому Ахульго саперы проложили удобную тропу, соорудили две лестницы, а для спуска орудий приготовили блоки и ящики на канатах.
Генерал ответа так и не дождался. На рассвете 17 августа начался новый штурм. Наступающие шли тремя колоннами. Врангель с ширванцами действовал против Нового Ахульго. Попов с апшеронцами проводил ложный отвлекающий маневр. Средняя колонна майора Тарасевича должна была, спустившись в ущелье Ашильтинки, прервать сообщение между Новым и Старым Ахульго. Горцы защищались с необыкновенным героизмом. Душой обороны, разумеется, был Шамиль. «Умелым расположением укреплений, способностью в самые критические моменты воодушевлять уп