в три часа, чтобы выпить чаю. Это в общем-то было и не нужно, но добрый Воронцов[495] все устроил, даже не спросив меня. Мы оставались там совсем недолго и в 8 часов уже ужинали в Душете[496], где перед домом собралась масса народа. Мне было очень приятно слышать звуки зурны и смотреть, как они танцуют. Это так напомнило наше прежнее путешествие. Затем мы вновь сели в экипаж. Картина изменилась. Спустилась ночь, и на великолепном небе появилась масса звезд. Они сияли, как нигде в другом месте. Казаки несли перед нами факелы, и везде на полях были видны огни. В 11 часов мы уже находились в вагоне нашего прекрасного кавказского поезда. Там, в столовой, мы еще раз выпили чаю. Я спала очень мало, потому что сильно трясло. Но, к счастью, в три часа утра мы уже были на месте, в Михайлово. Я поспала еще до шести часов. Потом нужно было вставать, чтобы в семь выехать.
Теперь нужно идти ложиться спать. Мы только что попили чаю с дамами, которым я показывала наши комнаты. Сегодня мы обедали вместе со всеми, в более просторном доме, где разместился Воронцов. Это дом Олсуфьева и Алышевского. Он находится не очень далеко, поэтому мы прошли туда пешком. Мы были в шубах, так как вечером стало холодно: всего 6 градусов, а ночью вообще подморозило. Потом мы пошли посмотреть, как устроились дамы, затем отправились к офицерам и закончили осмотром дома дяди Миши. Все устроились очень хорошо.
Итак, желаю тебе доброго вечера, мой обожаемый Саша. Да сохранит и благословит тебя Господь. Обнимаю тебя от всей моей души, а также Ники, Мишу и Беби. Ксения и Георгий тоже тебя целуют. Христос с тобою!
Навсегда твой верный друг Минни.
Завтра мы отправимся на пикник к очаровательным воротам (Ворота очарования. – Ред.). Мы выезжаем в половине двенадцатого на лошадях, если только завтра будет такая же хорошая погода, как сегодня.
Абас-Туман. Воскресенье. 19 апреля 1892.
Мой дорогой любимый душка Саша!
Наконец-то вчера вечером я с огромной радостью получила твое дорогое бесценное письмо, которое меня так обрадовало и так растрогало. Благодарю тебя от всего сердца. Ты даже не можешь себе представить, как мне не хватало твоих писем на протяжении такого долгого времени! Ты только подумай, мы расстались уже 12 дней назад, и только вчера я получила твое письмо. И вообще расстояние, разделяющее нас, так огромно, что я чувствую себя здесь на краю света! Просто мучительно! Надеюсь, что у Георгия нет такого же впечатления, иначе это было бы ужасно. Но, к счастью, он любит это место. Он мне говорил, что он не хочет ехать в Алжир и что ему нравится здесь. Я также уверена, что он убежден, что здешний воздух ему во благо и что он сам чувствует необходимость еще долгое время оставаться здесь, потому что он даже не спрашивает, нельзя ли ему отсюда уехать. Он очень интересуется строительством дома для него.
Мы сегодня ходили туда посмотреть. Я думаю, дом будет хорошим и красивым. Та его часть, которая открыта к солнцу, имеет приятный и симпатичный вид. Сегодня утром мы ходили к обедне в убогую бедную маленькую церковь. Служить приехал архимандрит из Тифлиса, но певчие оставляли желать лучшего. Они просто фальшивили, а ведь было благословение. Была масса народа, но мы втроем были одни. Нас закрывал занавес прямо напротив певчих, и таким образом нас не было видно, как в Аничковом дворце[497]. Затем все, включая архимандрита и священника, пришли к нам сюда завтракать, в сад, в Кибитку. После этого мы сидели на балконе. В 3 часа Георгий заказал свою финскую таратайку, правда, четырехколесную, и мы втроем поехали смотреть, как сооружают купальню. Она прекрасно обустроена. Доктор Кобордо[498] продемонстрировал нам все в деталях с большой любовью, не утаив от меня ничего. Вчера, в субботу, после завтрака мы поехали вместе со всеми на лошадях смотреть замок Тамары[499] по чудесной маленький дорожке в стиле Ай-Никола в Крыму. Только эта гораздо более отвесная. Ее последний отрезок настолько крутой, что нужно было идти пешком, а это я люблю уже гораздо меньше. Она проходит выше казарм Таманского полка. Поэтому, пока мы взбирались вверх, снизу доносилась музыка, чтобы нам не было скучно. Это было очень мило и приятно. Дамы пешком не пошли, потому что было слишком высоко. А бедная Катя Озерова хорошо прошла этот путь, но опять простудилась. Потом у нее поднялась температура, и она была вынуждена лечь в постель. Конечно, для бедняжки это очень неприятно и огорчительно, да к тому же в тот момент, когда ее брат уехал с дядей Мишей в Боржом: Шереметев также нас покинул. Он отправился на несколько дней в Тифлис. Завтра он уже вернется и привезет с собой Иру и Дмитрия[500]. Будет очень забавно увидеть их здесь. Губернатор Шервашидзе[501] входит в наше повседневное общество. Меня он развлекает, такой чудной и приятный. Вчера вечером после ужина мы вместе со всеми играли в лу[502]. Ставка была всего 10 копеек для каждого, но потом она поднялась до 32. К счастью, все выиграли моряки. В 11 часов мы уже расходимся. Мне вечером уже так хочется спать. Это ужасно, но я каждое утро просыпаюсь в 7 часов и больше не могу заснуть. Ксения тебе описала наши пикники, которые вполне удались. Последний мы провели на знаменитом перевале. Мы отправились туда в 10 часов утра, так как ехать надо было 15 верст, причем все время в гору. На последней версте была масса снега. К счастью, завтрак приготовили под тентом, потому что было ветрено и сыро. Я немножко беспокоилась за Георгия, так как он поехал верхом и надел свою бурку, но холодно не было. Часть обратной дороги мы прошли пешком. Внизу было тепло и хорошо. Вид сверху просто великолепен. Он открывается на прекрасные горные хребты с двух сторон. Говорят, что можно даже увидеть Черное море, но я думаю, что это скорее воображение.
11 часов вечера. Мы только что закончили лу, которое сегодня было очень веселым. Моряки опять выиграли, а мы с Воронцовым все проиграли. Только Азбелев[503] не приходит играть. Я уверена; что ему совсем не нравится, что мы играем. Было бы интересно узнать, что он об этом сейчас пишет Гоше. Ах, какой чудесный сюрприз! Мне несут твое второе бесценное письмо. Благодарю тебя от всего моего растроганного сердца. Спасибо, спасибо тебе, мой обожаемый Саша. Я так счастлива и довольна, я прочитала его с радостью и жадностью. Я понимаю, что тебе показалось бы неуместным жить сейчас в Зимнем дворце. Но ведь комнаты там такие красивые, а весенний вид так великолепен, тебя могло бы это слегка порадовать. Представляю себе радость тети Санни[504] от твоего визита, главное, что на этот раз ты был один, без тети Катти. Ксения продолжает пребывать в безумно радостном настроении. За обедом она просто безудержно смеется. Например, сегодня, когда подали грузинское блюдо. Это было тонко раскатанное тесто, которым обвернули маленькую колбаску. Ксения сидела рядом с Трахтенбергом. Он не знал, куда деть свои глаза, когда она развернула эту папильотку. Все начали буквально хохотать. Это было почти постыдно, но очень комично. Сегодня вечером еще теплее. Сейчас 11 градусов, и я пишу тебе с настежь открытым окном. К несчастью, сегодня вечером небо заволокло, и я боюсь, как бы завтра не было дождя, ведь мы опять запланировали пикник. Георгий, к счастью, кашляет меньше, но он еще немного охрипший. Кате Озеровой сегодня вечером лучше. А у Карповича[505] ревматизм, и он со вчерашнего дня тоже лежит. Сегодня, когда я хотела зайти к Кате, я ошиблась домом и попала к нему. Я вовремя остановилась в передней. Но Фокс уже успел добежать до его постели, поэтому он понял, что пришла я. Представляешь, как было бы нелепо, если бы я вошла. Я бы засмеялась от удивления, найдя Катю такой изменившейся!
Теперь я хочу пожелать тебе доброго вечера, мой дорогой душка Саша. Еще и еще раз спасибо за твои дорогие письма. Обнимаю тебя от всей души и прошу Бога благословить и сохранить тебя.
Обнимаю Ники, Мишу и Беби, Георгий и Ксения также тебя целуют.
Христос с тобою, мой дорогой Саша.
Твой верный друг Минни.
Абастуман. 22 апреля 1892.
Мой дорогой и любимый душка Саша!
Вчера вечером я имела огромную радость получить твое второе, более чем бесценное письмо. Я была растрогана до слез и благодарю тебя от всей глубины моего признательного сердца. Только вот думать о том, что ты совсем один, для меня очень огорчительно, я не могу тебе описать, как это омрачает мне всю радость пребывания у Георгия. В каждый момент дня я думаю о тебе. Я так хотела бы видеть тебя здесь, рядом со мной, наслаждающимся вместе с нами счастьем того, что мы здесь вместе! Это действительно очень грустно, что ты не смог приехать. Бедный Георгий был бы так счастлив. Как жаль, что Абастуман так далеко, здесь чувствуешь себя на краю света, вдали от всего! Я действительно очень раздосадована из-за Ники, который почти все время остается в городе, и из-за Черевнина, что он скучает. Какой стыд, я обязательно скажу ему это по возвращении.
Мы опять устраивали пикник около Ворот очарования, сейчас чуть подальше, чем в прошлый раз, совсем рядом с Абастуманкой[506]. Мы поехали туда на лошадях. Шереметев, Дмитрий и Ира, которые приехали позавчера вечером, тоже приняли участие. Мы приготовили все сами. Шашлык был очень хорош, и вообще все удалось. Сначала все развивалось вяло, пока я немного не «раздула огонь», запев: Сережа, Сережа, Сережа, Ларя, Ларя, Ларя. Тогда все сдвинулось с места, и все начали петь. Казаки и, главным образом, мой Орел