сь разнообразная пресноводная рыба. За столом у Орлова усаживалось иногда до двухсот человек. Воображение гостей поражали большая величина стерлядей (эта рыба достигает метровой длины и веса до 16 кг), судаков, карпов и других рыб, оранжерейные ананасы и персики, нежнейшее мясо отпоенных молоком телят, приготовленное домашним способом шампанское и тому подобное.
Но самым богатым и знаменитым вельможей при Екатерине был светлейший князь Потемкин. Некоторое время он находился в таком фаворе у Екатерины II, что некоторым стало казаться, что он заменил ее на престоле. Действительно, Потемкин остался в истории не только как один из несметного, как говорят, числа любовников сладострастной царицы, но и как победоносный полководец, талантливый и прозорливый государственный деятель. Именно за эти заслуги Екатерина вознесла его на почти равную с собой высоту и вознаградила несметными богатствами. Что позволяло ему пользоваться всеми благами жизни с широким размахом и изобретательностью. Пиры и увеселения светлейшего князя стали легендой. На княжеской кухне трудились сотни человек, причем шеф-поварами у него служили представители десяти национальностей. Екатерина предпочитала блюда французского повара Потемкина, и, судя по воспоминаниям, ей нравились котлеты из разнообразной дичи под названием «бомбы а-ля Сарданапал». Трудно сказать сейчас, напоминали ли они по форме действительно бомбы, но размер у них был соответствующий. В екатерининские времена вельможи старались перещеголять друг друга в пышности пиров и в необычности и размерах блюд, но, еще раз повторим, тягаться с Потемкиным им было не под силу. Но в повседневной жизни, в частности во время военных походов, светлейший князь питался черным хлебом, квашеной капустой, чесноком, солеными огурцами и тертой редькой.
Вот описание бала в Таврическом дворце, данного светлейшим князем в конце апреля 1791 года по поводу взятия Измаила и заключения мира с турками. Дворец этот выстроен архитектором Старовым на месте старого дома князя и назван Таврическим в знак завоевания Крыма. Сценарий торжества, а также тексты для хора поручили написать Державину. Стихи, среди которых были и известные теперь «Гром победы раздавайся», князю понравились, но сценарием Потемкин остался недоволен, потому что Державин как-то особо его заслуги не выделил, поставив наравне с Румянцевым и Орловым. В организации грандиозного праздника принимали участие лучшие архитекторы, художники и музыканты, среди них следует назвать композитора О. Козловского (именно он написал музыку на державинские стихи) и хореографа Ле Пика, поставившего для торжества три балета, причем сам же он выступал в роли солиста.
Грандиозное это торжество обошлось светлейшему князю в немыслимую по тем временам сумму – 200 тысяч рублей. На одно только освещение потребовалось 140 тысяч светильников и 20 тысяч свечей. Всех запасов воска в столице на это не хватило, и пришлось везти его дополнительно из Москвы.
На торжество было приглашено три тысячи человек, все они пришли на пиршество в маскарадных костюмах. Сам же князь облачился в красный кафтан и епанчу из черных кружев. Одежда сверкала бриллиантами, а на шляпе их было столько, что ее вынужден был нести адъютант.
На площади перед дворцом соорудили качели, расставили столы с едой, открыли лавки с одеждой и обувью. Площадь была запружена народом, ожидавшим приезда императрицы, после которого ожидалась раздача угощений и подарков. Но произошла накладка: карету какого-то вельможи приняли за экипаж царицы, и толпа, не дожидаясь организованной раздачи, ринулась расхватывать угощения. Начались суматоха, давка и так далее. Екатерина II вынуждена была полчаса пережидать в карете, пока столпотворение не закончилось.
Екатерину встречал сын Павел, а затем императрицу усадили на покрытом персидским ковром возвышении, и собравшимся предложили посмотреть балет в исполнении отпрысков самых известных в России фамилий. Танцоры были одеты в атласные белые костюмы, украшенные опять-таки бриллиантами общей стоимостью в 10 миллионов рублей. Юноши и девушки (24 человека) исполнили поставленные Ле Пиком танцы, их выступление завершил он сам виртуозными движениями. Собравшимся показали еще один балет, а затем гостей пригласили в ярко освещенный большой зал, где при появлении императрицы грянул оркестр и хор исполнил «Гром победы раздавайся! Веселися, храбрый росс!».
Обратимся теперь к историческому источнику: «Особливое внимание заслуживали две огромные залы, отделенные одна от другой восемнадцатью колоннами. Первая из них назначена была для танцев: колоссальные столбы в два ряда окружали оную; между ними находились ложи, убранные гирляндами и внутри богатыми штофами; на своде висели огромные шары, служившие вместо люстр, блеск их отражался в бесчисленных зеркалах; вазы каррарского мрамора необыкновенной величины и печи из лазуревого камня украшали эту залу. В другой находился зимний сад, наполненный лавровыми, померанцевыми и миртовыми деревьями; песчаные излучистые дорожки, зеленые холмы и прозрачные водоемы, в которых резвились золотые и серебристые рыбы; приятный запах растений; восхитительное пение птиц; грот, убранный зеркалами с мраморною купальней внутри; возвышавшийся на ступенях сквозной алтарь с восемью колоннами, поддерживающими свод его; яшмовые чаши, лампады, венки и цепи из цветов, украшавшие оный; поставленная среди колонн на порфировом подножии с златой надписью: „Матери Отечества и мне премилосердой“, статуя Императрицы из паросского мрамора; лабиринт, окружавший алтарь с жертвенниками благодарности и усердия, истуканами славных мужей в древности, драгоценными сосудами, и на зеленом лугу высокая пирамида, обделанная в злато, с гранеными цепочками и венцами, из разных прозрачных каменьев, с лучезарным именем Екатерины: все это напоминало о волшебных замках, изум ляя взоры прелестным соединением разных климатов и времен года. Еще в одной из комнат… стоял искусственный золотой слон, на котором висели жемчужные бахромы и множество было алмазов, изумрудов и рубинов. Он ворочал хоботом, и сидевший на нем персиянин, великолепно одетый, ударил в колокол».
Упомянутый слон позже, в 1829 году, был подарен Николаем I персидскому шаху. Но продолжим. После театральных постановок и прогулки по зимнему саду начался непосредственно бал с обязательными танцами, во время которого императрица играла в карты. Кстати сказать, при Екатерине карты стали изготавливать также и в России, причем их стали клеймить (клеймо в виде сирены ставилось на червонном тузе, а на импортных картах – в виде сильно согнувшейся удочки с крючком), для того чтобы взимать налог в пользу Воспитательного дома.
Ближе к ночи подали ужин. На столе, за которым сидела императорская семья, стояла исключительно золотая посуда. Хозяин вечера попытался сам прислуживать царице, но она отказалась от его услуг и предложила сесть вместе со всеми. Напротив царского стола стояли еще 14 столов, так чтобы все взоры были обращены на Екатерину. Светильники в разноцветных шарах освещали пиршество, добавляя дополнительные краски творениям волшебного искусства поваров и кулинаров. В других комнатах также стояли столы с разнообразными блюдами и сидели гости рангом пониже. Кроме того (не забудем, что были приглашены 3 тысячи человек), вдоль стен стояли только столы, без стульев, и тут угощались стоя.
Екатерина покинула Таврический дворец (кстати сказать, после смерти Потемкина, в 1792 году, он стал ее собственностью) во втором часу ночи под звуки итальянской кантаты. Хозяин со слезами на глазах целовал на прощание благодетельнице руку, и та, тоже растрогавшись, уронила слезу. А праздник продолжался до утра.
Хотелось бы отметить, что Потемкин здесь явно потворствовал вкусам Екатерины, весьма взыскательной любительнице театральных постановок, маскарадов и иных утонченных зрелищных мероприятий. Как и ее предшественницы, Екатерина не только любила театр как развлечение, но и видела в нем инструмент, с помощью которого она хотела прежде всего исправить нравы и искоренить невежество. По крайней мере в среде столичного дворянства. Она сама сочиняла сатирические пьесы о невеждах в духе Фонвизина. Ее перу принадлежат десятки драматургических поделок, которые ставились не только в Зимнем дворце, но и в столичных театрах. В образовательных же целях она заставляла играть в спектаклях придворных дам и пансионерок Института благородных девиц. Одной из первых во дворце силами придворных была сыграна сочиненная царицей пьеса «О, время!», которую в тот день (28 января 1773 года) посмотрели, как доносят нам источники, 257 человек. В Эрмитажном театре ставились музыкальные спектакли с участием многих европейских знаменитостей. Екатерина, кстати, выстроила Большой каменный театр, вмещавший до трех тысяч человек. В нем ставились как драматические, так и музыкальные спектакли. Позже, в XIX веке, драматическая труппа перебралась в Александринский театр. Большой каменный театр неоднократно перестраивался, теперь на его месте стоит здание Консерватории.
Императрица также давала балы, правда, не столь пышные, как Потемкин. Она, как и все немки, была дамой бережливой и поэтому деньги с таким же размахом, как фавориты, не транжирила. И даже устраивала нарочито, на первый взгляд, невзрачные приемы, или так называемые «мещанские балы», куда велено было приходить в самой простой одежде, при этом вкусная и изысканная еда на столах отвечала отнюдь не мещанскому вкусу. Уместно здесь упомянуть и о курьезных кулинарных шедеврах, таких, например, как гигантский, три метра в диаметре, пряник, испеченный в Туле к 75-летию Петербурга. На этом изделии была изображена подробнейшая карта столицы. Пряник, разумеется, был съеден в день юбилея. Остается лишь сожалеть, что в то время не было фото– и киносъемки, и такой артефакт остался лишь в воспоминаниях современников.
Еще один фаворит того времени, Нарышкин, устроил роскошный бал-маскарад, подробно описанный в «Петербургских ведомостях» за 1772 год. Театрализованное представление происходило на лоне природы, в загородной усадьбе Нарышкина. Как было задумано постановщиками, государыня, вступив в «дремучий лес», обнаружила пещеру, где «лежали плоды и цветы». Затем раздались звуки пастушьей свирели, и взорам открылась буколическая картина: цветущий холм, у подножия которого паслись овцы. Две пастушки (их изображали дочери Нарышкина, Наталья и Екатерина) встретили царицу и предложили зайти в стоящую на вершине холма хижину. «Но тут гора, – пишет далее корреспондент, – вдруг расступилась, и вместо хижины открылся огромный и великолепный храм победы…»