— Так ты на себя удар вызываешь? — расцвела Янка.
— Слава богу, дошло. Ты, кстати, тоже под ударом, потому что постоянно рядом со мной крутишься. Василиса настаивала, чтобы я на это время отправил тебя во дворец.
— Нет!
— Предсказуемо. Я так ей и сказал, что ты упрешься. Тогда слушай внимательно. Что бы я ни делал, что бы я ни говорил, ты ни во что не вмешиваешься и беспрекословно выполняешь все мои приказания, какими бы дурными они тебе ни показались. От этого зависит в первую очередь твоя жизнь, а ты мне очень дорога, и я не хочу тебя потерять. Поняла?
— Поняла, — радостно закивала головой Янка.
— Тогда раздевайся и в постель.
— Что?!!
— Проверку на понятливость не прошла. Примирительный секс! — накинулся Виталик на подругу и начал ее щекотать.
Радоваться жизни им помешал деликатный стук в дверь.
— Кэп, у нас проблема, — донесся до них встревоженный голос Семена.
Янка вскочила с кровати, начала торопливо одергивать на себе сарафан. Виталик тоже поднялся, распахнул дверь.
— Что случилось?
— Дозорные доложили, что Дон со своей братвой к нашему подворью по улице идет.
— Пятерых ребят покрепче в мою каюту Янку охранять, остальные за мной!
Янка попыталась было возразить, но сплетник опять посмотрел на нее так жестко, что она поняла: шутки кончились. Убедившись, что подруга осталась под надежной охраной, юноша выскочил во двор и решительно двинулся к воротам.
— Стрелять только по моему сигналу, — крикнул он своим бойцам на вышках, не заботясь о том, слышит его Дон или нет. — Открыть ворота!
Команда Виталика высыпала на улицу как раз в тот момент, когда к подворью приблизился Дон со своей братвой, и царский сплетник только что. Около подворья собралась такая огромная толпа любопытствующих идиотов, жаждущих полюбоваться на схлестку криминальных авторитетов, что ни о какой разборке не могло быть речи. Даже ветхие бабульки с семечками прикостыляли. И самое главное — среди них были дети! Похоже, великореченцы уверовали в непобедимость великого Женька и не сомневались, что он всех, кого надо, победит и всех, кого надо, защитит. Кое-кто из горожан, правда, теребил в руках свежий выпуск газеты, задумчиво поглядывая на Дона. Десять тысяч золотых для простого люда сумма прямо-таки фантастическая, но его вооруженная до зубов команда выглядела так внушительно, что благоразумие пока брало верх. Но не у всех.
— Женек его завалит.
— Не, в полон возьмет.
— А я говорю: завалит. Он на него охоту объявил.
— Обязательно завалит. Десять тыщ на дороге не валяются!
— Слышь, Митяй, а давай сами его завалим.
— Дык я ж вилы из дому забыл прихватить.
Добил Виталика шныряющий в толпе Абрам Соломонович с шапкой в руках.
— Дамы, господа, принимаются ставки на Дона и Женька! Кто сколько может! — Мелькнув мимо Виталика, казначей на мгновение притормозил и азартно прошептал: — Ну, сплетник, не подведи.
— Неужто на меня поставил?
— Ни за что не догадаешься, на кого я поставил. Деньги очень нужны. Мне после налоговой декларации теперь только на паперть или в петлю.
Грузный топот сапог в конце улицы заставил всех обернуться. К месту назревающего конфликта во весь опор мчался Федот во главе пары десятков стрельцов.
— Господа, появился новый участник, — обрадовался казначей. — На Федота ставки тоже принимаются.
— Убери этого идиота, — попросил Виталик подоспевшего воеводу, кивая на казначея, — чтоб под ногами не путался. Мешается.
Народ сразу притих, сообразив, что представление начинается.
— Слушай сюда, мальчик, — надменно сказал Дон, — ты по младости лет не понял, кого подвинуть решил. Уважаемого человека обидел. За такие наезды надо отвечать. Дорого тебе за это заплатить придется.
— Нет, ну вы слышали, господа? Эта моська осмеливается тявкать на слона, — насмешливо хмыкнул Виталик, выразительно поглаживая рукоять пистолета, торчащего из перевязи.
Толпа радостно заржала. Дон заскрипел зубами.
— Нормального языка, значит, не понимаешь…
Братва Дона потянулась к оружию, и тут произошло то, чего ни Дон, ни Виталик, ни простые горожане не ожидали.
— Пищали на изготовку! Первый десяток, цель — Дон, второй десяток, цель — Женек! По моему приказу стрелять на поражение!
Между противоборствующими сторонами двойной стеной встали стрельцы, нацелив пищали на всех участников конфликта.
— Значит, так, господа бандиты, — прорычал Федот, свирепея на глазах, — если хоть один из вас сейчас обнажит оружие, положу всех на хрен! Мне на ваши разборки по большому счету нас…ть, но здесь ни в чем не повинные люди, которых я обязан защищать! Здесь дети! Да я вас за них тут всех разом зарою, уроды. Хотите по душам потолковать, валите на Воронью гору и рвите там друг другу глотки. Буду только рад! Воздух в Великореченске чище станет!
— Федя, я тебя не узнаю, — умилился Виталик.
— Ты… ты… — от такой наглости служивого Дон просто потерял дар речи.
— Не «ты, ты», а воевода стрелецкого приказа! — резко сказал Федот.
— А ведь дело говорит стрелецкий воевода, — весело сказал Виталик. — Мне его предложение нравится. Ну что, Дон, встретимся сегодня вечерком у Вороньей горы?
— Почему бы нет?
— Вот и прекрасно. Там и поговорим о делах наших скорбных. Глядишь, все проблемы разом перетрем.
— Договорились.
Дон дал знак своим людям, развернулся и неспешной походкой двинулся прочь от негостеприимного подворья.
— Все мое, — обрадовался казначей.
— Это еще почему? — заволновался успевший сделать ставки народ.
— А я на то, что все хорошо закончится, поставил, — пояснил Абрам Соломонович, прижал шапку к груди и помчался в сторону царского дворца заниматься архиважными государственными делами: думать, на какой еще афере поднять изрядно пощипанную новой налоговой службой личную казну.
28
— Так, господа, представление окончено, — заявил Виталик, как только казначей и Дон со своими людьми исчезли с горизонта.
Слегка разочарованный таким исходом дела, народ начал расходиться. Собрался уводить своих людей все еще не остывший и потому очень хмурый Федот.
— А вас, воевода, я попрошу остаться, — старательно подражая Мюллеру из культового фильма, внушительно сказал юноша и, увидев тень сомнения в его глазах, еще более внушительно добавил: — Это тебе говорит царский сплетник, а не Женек.
Воеводе пришлось подчиниться. Дав знак двум стрельцам остаться у ворот, Федот приказал остальным продолжить патрулирование города, после чего с неохотой прошел вслед за Виталиком на его новое подворье.
Когда все, кроме дежурных на вышках, собрались по распоряжению капитана в кают-компании, служившей когда-то гридницей Никвасу, в помещении стало тесно.
— Итак, господа, я…
— Про дам забыл, — сердито ткнула его кулачком в бок Янка.
— То, о чем я сейчас буду говорить, дам не касается. И попрошу капитана не перебивать, иначе получишь два наряда вне очереди.
— Где?
— В постели.
Капитан стоически выдержал смачную затрещину от стремительно покрасневшей Янки, дождался, когда его команда перестала ржать, а оттаявший Федот ухмыляться, после чего как ни в чем не бывало продолжил:
— Итак, господа, Дон занервничал и допустил серьезную ошибку. Он дал нам уникальный шанс. Сегодня вечером мы на вполне законных основаниях имеем возможность ликвидировать особо опасную банду силами стрелецкого приказа, глава которого почтил нас своим присутствием, — Виталик сделал учтивый кивок в сторону Федота, — и силами Царского Разведывательного Управления, которое возглавляет ваш покорный слуга. Надеюсь, теперь ты все понял, Федот?
— Понял, — неуверенно буркнул опять помрачневший Федот.
— А вот я теперь не понял, — насторожился Виталик. — Где радостный блеск в глазах? Где орлиный взор? Тебя что-то беспокоит?
— Меня все беспокоит, — честно признался воевода. — Слушай, сплетник, я выполню все твои распоряжения, но у меня к тебе большая просьба.
— Какая?
— Прежде чем отдашь приказ по Дону палить, дай ему шанс высказаться.
— Почему бы нет? — пожал плечами Виталик. — Даже смертникам на эшафоте последнее слово сказать дозволялось, а иногда даже и желание высказать разрешали. Пусть говорит. Но только недолго. «Войну и мир» в его изложении я слушать не буду. Как только станет скучно, сразу прикажу стрелять.
— Договорились. — Воеводе сразу стало легче. — Дам я тебе на операцию своих стрельцов. И какой у нас план?
— До безобразия примитивный, и, именно благодаря этому, он просто обречен на успех.
— И все-таки расскажи, — попросил Федот. — Я воинскому искусству сызмальства обучался, может, чего и присоветую.
— Добро.
Виталик изложил свой план, который воевода тут же разнес в пух и прах, сразу найдя в нем уязвимые места. Виталик обиделся, и началась словесная баталия, в которой активное участие принимала Янка, отстаивая свое право участвовать в разборке. В этом праве ей решительно отказывали как царский сплетник, так и Федот, в резких, а иногда даже в оскорбительных выражениях утверждавшие, что бабам на войне не место! Они должны сидеть дома, ожидая мужиков с победой, а в случае Янки, учитывая ее непредсказуемый характер и желание неведомого врага извести под корень всю царскую семью, не просто сидеть, а сидеть под усиленной охраной. Через два часа, когда все детали операции по ликвидации бандитской группировки были утрясены, в кают-компанию вошел дозорный.
— Там у ворот опять посыльный от царя, — сообщил он.
— Как это не вовремя, — поморщился юноша. — Может, через забор свинтить?
— На этот раз не обычный посыльный, — на всякий случай уточнил дозорный. — Боярина Жеребцова за тобой царь прислал.
— Ладно, пойдем узнаем, чего державному на этот раз от меня надо.
За воротами Виталика действительно ждал постоянный член боярской думы боярин Жеребцов. Окинув настороженным взглядом пиратский наряд криминального авторитета, боярин деликатно откашлялся: