Кощей откинул в сторону одеяло, осмотрел окровавленную повязку, покачал головой, и в руке его появился нож. Тут же с грохотом распахнулась дверь, и в комнату влетела разъяренная фурия, в которой царский сплетник с трудом узнал Янку. Девица одной рукой вцепилась в волосы Кощея, запрокинув его голову назад, другая рука выхватила из бессмертной руки противника нож и приставила его к горлу криминального авторитета Великореченска.
— Это ты так его лечить собрался? — прошипела девица.
— Дура, я повязку срезать хотел, — пролепетал изрядно струхнувший Кощей. — Нет, ну если не доверяешь, то давай срезай сама. Как я через эту тряпку лечить буду?
— Точно только повязку хотел резать?
— Точно. А ты как узнала, что я нож достал?
— В щелочку подглядывала.
— Тьфу! Давай срезай сама свою повязку и можешь даже посидеть рядом. Но потом, как вылечу, оставь нас одних.
Янка, что-то недовольно бурча, отпустила Кощея, села рядом с Виталий на кровать и аккуратно надрезала повязку.
— Теперь отойди от меня подальше со своим ножом, — сердито приказал Кощей. — Я хоть и бессмертный, но, когда в тебя железки тычут, все равно больно. Так, сплетник, стисни зубы. Сейчас будет бо-бо!
Кощей резко рванул прилипшую к ране повязку. Янка болезненно сморщилась. Виталий заскрежетал зубами.
— Ну вот, теперь можно лечить, — удовлетворенно сказал Кощей, вытаскивая из кармана маленькую склянку, внутри которой плескалась прозрачная жидкость. — Янка, сейчас он копыта откинет, но это ненадолго, — предупредил бессмертный злодей девицу, — Так что давай без эксцессов.
— Мертвая вода? — Глаза Янки засияли, — Лживая у тебя тоже есть?
— У твоего дедули чего только нет, — пробормотал Кощей, обильно поливая рану мертвой водой.
От дикой боли у Виталий перехватило дыхание, и его сознание опять померкло.
Когда царский сплетник вновь пришел в себя, бессмертный злодей уже убирал опустевшие склянки в карман. Юноша скосил глаза вниз, пытаясь рассмотреть рану, но от нее не осталось и следа. На месте, куда ударил заговоренный меч дона Хуана де Аморалиса, розовела свежая полоска кожи, контрастно выделяясь на загорелом теле царского сплетника. Виталий облегченно вздохнул и попытался встать, но на него нахлынула такая слабость, что он опять откинулся на подушку. Янка тревожно покосилась на Кощея.
— Рано ему еще прыгать, — тоном добродушного доктора, этакого семейного душки-врача, пояснил бессмертный злодей, — Пусть пару дней в постельке поваляется, щец, пампушек там всяких поест. И никого, кроме меня, к нему старайся не пускать. Больному покой нужен. Пусть сил набирается. А теперь быстро ножками отсюда. Мне с пациентом поговорить надо.
На этот раз сияющая Янка повиновалась беспрекословно. Юноша настороженно смотрел на Кощея.
— А с чего бы это ты ко мне такой добрый стал?
— А я к тебе злым пока что не был. На родню как-то рука не поднимается, — хмыкнул бессмертный злодей. — Да ты не красней, не красней. Я же видел, как на тебя моя внучатая племянница смотрит. На свадьбу-то пригласишь?
— Что? — дружно ахнули Янка и Виталий.
Только Виталий ахнул с кровати, а Янка из-за двери. Кощей не поленился встать, распахнул дверь, развернул девицу на сто восемьдесят градусов и легким шлепком по попке задал ей нужное направление.
— Брысь отсюда!
Каблучки девицы застучали по лестнице вниз. Кощей вернулся обратно, на этот раз лично закрыв за собой дверь.
— А теперь поговорим серьезно. Во-первых, ты, царский сплетник, на меня зла не держи. Ты парень молодой, горячий. Знаю, сейчас, как на ноги встанешь, сразу начнешь разборки чинить. Так вот, имей ввиду: мои люди к тому, что в этих термах заморских произошло, непричастны.
— Охренеть… ты ж мне только что жизнь спас. С того света вытащил. С какого рожна я на тебя теперь грешить буду?
— Будешь, — безнадежно махнул рукой бессмертный злодей, — Как твоя Парвати к тебе в очередной раз придет да объяснит, что к чему, сразу грешить будешь.
— И что она мне должна будет объяснить? — насторожился Виталий.
— Что ты и без меня бы на ноги встал. Ты ж под ее защитой находишься. А я, хитрюга, чтоб к тебе в доверие войти, просто ускорил процесс. Ну… собственно говоря, я это и сделал, — почесал подбородок Кощей, — Но ты главное запомни: ни я, ни мои люди в этом непотребстве не замешаны. Нам, понимаешь, совсем ни к чему то, что на Русь собираются спустить.
— Инквизицию, — задумчиво произнес Виталий.
— Гммм… а у Янки губа не дура. Умного мальчика себе присмотрела. Ну выздоравливай, — поднялся со стула Кощей. — Да, то, о чем мы с тобой на последней «стрелке» договаривались, все в силе. Веришь?
— Верю, — невольно рассмеялся юноша, — но проверю.
Царскому сплетнику вдруг так сильно захотелось спать, что глаза его закрылись раньше, чем дверь за Кощеем.
И опять Виталий разбудил шум и гвалт, поднятый в гриднице. Только на этот раз бушевала одна Янка, защищая покой постояльца.
— Не пущу! Ему сил набираться надо. Лучше по-хорошему уходи, я не посмотрю, что ты царь, как дам ухватом!
Стрельцы и остальная команда Виталий на этот раз либо отсутствовали, либо дипломатично молчали, не рискуя выступать против державного.
— Племяшка, да ты что, с ума сошла? — услышал юноша ласковый голос Василисы Прекрасной.
«Вот это номер! — мысленно ахнул юноша. — Моя хозяйка не только с Кощеем, но еще и с самим царем, оказывается, в родстве!»
— Яночка, я ж типа поблагодарить его пришел, — лебезил перед лекаркой Гордон, — за то, что детишек моих без отца не оставил, ну и еще пару слов сказать, и все!
— Кощей велел никого к нему не пускать! — уперлась девица.
— Что? — возмутился Гордон. — Твой царь-батюшка для тебя, выходит, уже не указ? Кощей авторитетней царя получается? Нет, Василиса, ты как хочешь, но я ее выпорю! Распустилась девчонка!
— Нет, — донесся до царского сплетника смеющийся голос Василисы, — боюсь, ремешком ее воспитывать уже поздно. Ты лучше их спроси: на свадьбу пригласят?
— Что?!! — опять дружно завопили Янка и Виталий.
На этот раз голос царского сплетника звучал громко и звонко. Он отоспался и чувствовал себя бодрым и абсолютно здоровым. А еще он ощущал зверский голод.
— О! Проснулся, — обрадовался царь, и его сапоги загромыхали по лестнице.
Гордон стремительным шагом вошел в опочивальню.
— Слышь, Лексеич, ты на моих людей зла не держи…
— Что?!! — опять ахнул пораженный юноша.
Ну Кощей с Доном понятно, но от царя-батюшки он такого финта не ожидал.
— Зла, говорю, на моих людей не держи, — повторил Гордон.
— А почему я на них должен злиться? — помотал головой царский сплетник, пытаясь понять, о чем речь.
— Ну я бы на твоем месте на них обиделся, — пояснил царь. — Это они, бездельники, заговор прошляпили. А тебе за них пришлось свою грудь под меч подставлять. Я уже весь Разбойный приказ разогнал. Ух, я им задал! — показал царь Виталий разбитые костяшки пальцев.
— Тьфу ты! А я уж было подумал… — Виталий спрыгнул с постели и начал быстро одеваться на глазах изумленного царя.
— Да ты никак уже оздоровел?
— Ага. Кощей чуток подсобил. Живой и мертвой водой сбрызнул. Знаешь, насчет Разбойного приказа ты, царь-батюшка, по-моему, погорячился. У него другие функции. Их дело обычных уголовников ловить. А раскрытием заговоров должна специальная служба заниматься, что-то типа тайной канцелярии или службы государственной безопасности.
— А у меня такой нет, — почесал затылок Гордон.
— Ну и зря.
— Во! Ты ее и возглавишь! — осенило царя.
— Не, мое дело газета. Пока ее на ноги не поставлю… слушай, царь, давай о делах потом, а? Жрать хочется, сил нет!
Гордон распахнул дверь и заорал во всю мочь своих легких:
— Янка! Ты что ж своего постояльца голодом моришь? А ну быстро накрывай на стол.
Виталий с умилением смотрел на державного и ловил себя на мысли о том, что его совсем не тянет обратно в Рамодановск и он даже не представляет, как сможет жить в нем без Жучка, без Васьки, а уж тем более без Янки. Он чувствовал, что теперь это — его дом. Надо только в этом доме порядок навести: царя-батюшку от болезни Плюшкина вылечить, криминальных авторитетов на место поставить, хозяина дона Хуана найти, да и выпуск газеты, в конце-то концов, наладить. Обещал же. А то Гордон и впрямь на бриттов войной пойдет. С него станется. Короче, дел впереди много. Вот погуляет с царем-батюшкой немножко и сразу за них возьмется…
— И пусть кто-нибудь распорядится, чтобы бочку зелена вина сюда подкатили, — добавил Гордон. — А боярскую думу в шею! Заседания сегодня не будет… да и завтра тоже. Передайте, что царь-батюшка с царским сплетником гулять изволит!
Виталий тяжко вздохнул, сообразив, что ни сегодня, ни завтра, а скорее всего и послезавтра, за дела ему взяться не удастся…
Царский сплетник и шемаханская царица
1
— Опасность… я чувствую опасность…
Виталий застонал и перевернулся на другой бок. В голове и так шумело после трехдневного застолья, а тут еще во сне Парвати стала доставать.
— Бойся женщины… она принесет беду… — назойливо зудел в его голове голос индусской богини.
Смутное видение трансформировалось в обнаженное женское тело, но это была не Парвати. Во сне перед царским сплетником голая Янка с цветком лотоса в зубах отплясывала что-то среднее между канканом и лезгинкой.
— Твою мать! Когда ж ты женишься, сволочь? Невозможно же работать! — прозвучал в голове Виталика сердитый голос Парвати, и образ Янки начал расплываться. — Я ему об опасности, а у него, козла, все одно на уме! Женщины бойся, дурак!
Пронзительный визг, последовавший за этим внушением, сбросил Виталия с постели и заставил окончательно проснуться. Юноша потряс головой. За окном было уже светло. Вопль повторился. Виталий вскочил на ноги и в одних трусах выскочил из спальни. Пятки царского сплетника дробно застучали по лестнице. Он во весь опор несся на шум, гадая, что случилось на этот раз на буйном подворье Янки Вдовицы. Верещала явно хозяйка, но, судя по обертонам и еще кое-каким неуловимым интонациям, не от страха или боли, а от бешенства.