— Да, — говорит он. — Я требую честности, маленькая смертная.
Если честности, думаю, я бы с удовольствием вонзила бы ему нож в горло.
Однако, прежде чем я успеваю ответить устно, Каликс продолжает: — Но я думаю, что сейчас это может быть слишком большой просьбой для тебя, поскольку я полагаю, что ты все еще оправляешься от своего наказания. — Он поворачивается ко мне спиной и разжимает скрещенные руки, направляясь к лестнице, ведущей на верхний этаж северной башни. — Следуй за мной, — говорит он. — Остальные хотят узнать, как ты себя чувствуешь.
По моим конечностям пробегают разряды силы. Всё, что нужно — это один момент слабости с его стороны. С его спиной, обращённой ко мне, и вниманием, сосредоточенным на лестнице… Я могла бы. Я действительно могла бы — потянуться назад, вытащить кинжал и вонзить его ему в череп за считанные секунды. Он бы даже не успел понять, что произошло.
Но потом я вспоминаю, как он пробрался в мою комнату и вымыл мне спину. Вспоминаю, откуда мне знаком запах туники, что на мне сейчас. От него. Это его туника, не моя, и он отдал её мне, когда у меня не осталось ни одной.
Я не должна чувствовать себя в долгу перед ним.
Тащусь за ним, испепеляя мрачным взглядом его широкие плечи, а затем опуская его на задницу, которая как раз оказывается на уровне моих глаз, пока он поднимается выше. Очень красивый, мускулистый зад.
Я моргаю и качаю головой. Гребаные Боги. Белладонна все еще дурманит мою голову. По крайней мере, я так говорю себе.
Глава 8
Теос
Руэн хранит гробовое молчание — он так тих, что я постоянно забываю о его присутствии в комнате, — пока мы ждем прибытия Каликса с Террой. Он не произнес ни слова за последние семь дней, пока она выздоравливала. Я подозреваю, что он знает, что мы с Каликсом ускользали, чтобы позаботиться о ней. Тем не менее, он и это никак не прокомментировал.
Хорошо, я думаю. Потому что я боюсь, что одно его слово отправит меня в последний штопор, который мне просто нахрен не нужен. Одно его слово, и мне было бы трудно удержаться от того, чтобы не приставить серный клинок к его горлу и не оставить ему еще один из шрамов, которые портят все остальное его тело. Не то чтобы Боги даже соизволили позволить нам прикоснуться к ним. Нет. Серные клинки и другое оружие, сделанное из камня или посыпанное им, не для нас. Они слишком опасны.
Половицы за дверью скрипят, и мгновение спустя я уже на ногах, когда она распахивается внутрь. Первым появляется Каликс, а затем, когда он отходит в сторону, я замечаю Терру. Ее лицо более худое, чем на прошлой неделе. Кожа под глазами темнее. Но цвет грозовых облаков, окружающих ее зрачки, яркий и насыщенный эмоциями. Переменчивыми эмоциями. У меня перехватывает дыхание, когда она переступает порог, и Каликс закрывает за собой дверь.
— Нам нужно поговорить, — говорит он, щелкая замком, прежде чем провести рукой по ручке. Призрачная тень змеи спадает с его ладони — самое маленькое существо на свете. Она проскальзывает в замочную скважину в мгновение ока.
Я вздыхаю и впервые за семь дней чувствую, как мои мышцы расслабляются. Его фамильяр будет следить на случай, если кто-нибудь из Богов в Академии отправил шпионов в любой форме — Терры или самих фамильяров — чтобы подслушать наш разговор.
Теперь, когда это существо обеспечило наше уединение, я обнаруживаю, что в мгновение ока направляюсь к нашей Терре. Она слегка отшатывается, когда в одно мгновение я пересекаю комнату, а в следующее стою перед ней. Я без колебаний беру ее за плечи и разворачиваю к себе.
— Позволь мне осмотреть твои раны…
Прежде чем я успеваю закончить команду, маленькая смертная исчезает. Движение такое быстрое, что я понимаю, что это сделала не она. Я бросаю обвиняющий взгляд на Каликса, а он ухмыляется мне, стоя в нескольких футах от меня, держа ее за руку.
— Ну-ну, брат, — спокойно говорит он. — Давай не будем так скоро переходить к интимным отношениям. О, подожди. — Он ухмыляется и склоняет голову набок. — Слишком поздно для этого, не так ли?
— Отдай ее мне, — требую я, снова протягивая к ней руку.
Каликс отдергивает ее подальше от меня и щелкает языком. — Ты не можешь мной командовать, Теос, — говорит он с улыбкой, обнажающей зубы. — Оставь маленькую смертную в покое. — Его рука быстро убирается с ее плеча, и мое внимание переключается на ее лицо.
На нем нет эмоций. Ничего. Просто холодное безразличие. Я ненавижу это.
— Деа, ты же знаешь, мы никогда не хотели, чтобы ты… — начинаю я, и в груди у меня щемит от холодного взгляда ее глаз, но тут же замолкаю, когда позади нас раздается грубый голос.
— Я рад видеть тебя на ногах. — Мы трое — Каликс, Кайра и я — одновременно поворачиваемся лицом к Руэну, который теперь стоит в нескольких футах от нас.
Если бы лед был эмоцией, то выражение лица Терры было бы покрыто слоем инея. — Как и я, хозяин Руэн. — Голосом, подобным ледяному клинку, Кайра слегка склоняет голову в его сторону.
Дерьмо, блядь.
Каликс издает горловой звук, в котором слышится наполовину веселье, наполовину ярость. Учитывая его очевидный интерес к нашей Терре — и тот факт, что она продержалась так долго, несмотря на наше давно забытое пари, — он был не слишком доволен нашим старшим братом с момента ее заточения.
Руэн смотрит на нее, переводя взгляд с ее лица на шею, затем на грудь, бедра и снова обратно. Рычание угрожает вырваться из меня, и я встаю перед ней. — Ну, теперь, когда мы знаем, что с тобой все в порядке, — говорю я, поворачиваясь к ней лицом. — Мы должны проинформировать тебя о нескольких новых изменениях, запрошенных Академией. — Больше похоже на «требования».
Внимание Кайры возвращается ко мне. — Как скажете, хозяин Теос. — Она снова склоняет голову, воплощение наказанной служанки. Ужин, который я съел вчера вечером, сворачивается у меня в животе. Я ненавижу это пространство между нами — чертовски ненавижу тот факт, что я не могу просто сказать ей, чтобы она перестала называть меня «Хозяином». Не сейчас. Это не моя спальня, и мы не запутались в простынях и конечностях, потные и покрытые наслаждением.
Я отступаю от нее на шаг, потом еще и еще, пока снова не оказываюсь в гостиной. Я наклоняюсь и беру посылку, которую вчера поздно вечером доставил в наши покои старейшина Терр. Завернутую в пергамент, я уже знаю, что лежит внутри, и когда я протягиваю ее ей, на моей ладони возникает ощущение чего-то отвратительного.
Она берет ее, и я отмечаю, как осторожно она пытается не прикасается своими пальцами к моим, когда посылка передается между нами. Я рефлекторно сглатываю, когда она развязывает бечевку, удерживающую бумагу закрытой, и когда она открывается, под ней оказывается новая униформа. Она застывает при виде этого. Желчь танцует у меня в животе, когда бумага отпадает и падает на пол.
Каликс фыркает, снимая напряжение, вызванное формой. Я пристально смотрю на него, когда Кайра медленно поворачивается к нему лицом. Я вижу это по ее лицу — желание что-то сказать, потребовать от него ответа, но она осторожна. Она держит это внутри себя.
Это больше, чем что-либо другое, облегчает боль в моей груди. Она не сломлена. Она зла. Чертовски зла. И она должна быть такой. К счастью, она тоже осторожна. Она знает, насколько шатко сейчас ее положение.
Ее наказание было предупреждением для всех остальных Терр, как и эта новая форма. Это способ отметить ее, заклеймить за дерзость. Вместо обычного темно-серого цвета одежды Терр, эта новая форма темнее. Ткань не отличается легкостью. Оно полностью сшито из черной ткани, обмакнутой и окрашенной самими старейшинами Терр, без сомнения, чтобы показать ей, как отныне ее следует отмечать.
В месте, где единообразие безопаснее, ее отделили за неуважение к тому, что она нарушила правило — одно из величайших правил Академии. Я проклинаю Долоса за это. Проклял бы его физически, если бы не думал, что он убьет меня, не задумываясь. Если бы я не думал, что моя смерть вызовет цепную реакцию для Каликса и Руэна — даже с учетом того, насколько мы сейчас разъярены на нашего старшего брата.
— Ты должна носить эту новую форму, пока находишься на территории Академии, — говорю я, выплевывая слова, которые были переданы нам прошлой ночью. — Даже если тебе потребуется новая форма, отныне тебе запрещено носить обычную. Твое неуважение станет известно всем, и ты продолжишь оказывать услуги как Терра наряду с… — я выдыхаю через нос, — дополнительными заданиями, чтобы отплатить Богам за их милосердие.
Она продолжает смотреть на ткань в своих руках. Костяшки пальцев белеют, когда она сжимает ее так крепко, что я боюсь, что в конце концов она может протопать мимо меня и швырнуть ее в бушующий огонь в камине.
Вместо этого Кайра кивает. — Я поняла. — Слова произносятся шепотом, но даже спокойствие ее тона не может скрыть явной ярости в ее голосе.
Я втягиваю воздух, но прежде чем я успеваю заговорить, Каликс опережает меня. — Если ты хочешь выжить здесь, маленькая смертная, — говорит он, кладя руку ей на плечи, заставляя ее напрячься. Я вздрагиваю, задаваясь вопросом, причиняет ли это боль ее спине, но она просто запрокидывает голову, чтобы посмотреть на него, не демонстрируя никаких признаков агонии, которую я помню на ее лице. — Я предлагаю спрятать свой гнев — если мы можем это почувствовать, то, без сомнения, другие тоже это почувствуют.
Серые глаза прищуриваются на его лице, но она не отрицает своих эмоций. Вместо этого она кивает один раз. — Я приму это во внимание, хозяин Каликс. — Ее внимание возвращается ко мне, ловко избегая присутствия Руэна за моей спиной. — Могу я вернуться в свою комнату, чтобы переодеться? — спрашивает она.
— Да, конечно.
С этими словами она склоняет голову и вырывается из хватки Каликса. За ее спиной Каликс щелкает пальцами, и дверь отпирается и распахивается прежде, чем она достигает ее. Она не оглядывается и даже не подпрыгивает от Божественной способности. Она просто переступает порог и исчезает на лестнице.