Багровый цвет заливает черты лица Руэна, превращая его обычно стоическое выражение в выражение неприкрытой ярости. Я закрываю глаза, не желая видеть этого, не желая признавать, что это моя вина. Он просто не знает этого.
— Она бы исцелилась от перерезанного горла, — говорит Теос. — Мы могли бы уговорить ее остановиться и…
Каликс смеется, в его смехе нет ни капли раскаяния. — Ты думаешь, что сможешь урезонить Рахелу, вот из-за чего наша Терра попала в такую передрягу, — отвечает он. — Она была одержима и не остановилась бы, пока не сравняла бы нашу Терру с землей.
— Раньше тебе было бы насрать! — Крик Теоса заставляет меня спрятать лицо в ладонях. Не знаю, почему я ожидала, что он будет в этом на моей стороне. Это я сказала ему, что секс ничего не значит.
— Кайра. — Я поднимаю голову и опускаю ладони, поворачиваясь, когда мое имя срывается как яд с губ Руэна. Его глаза горят опасным красным. Цвет пульсирует в его радужке. Комната расширяется и сжимается, стены растут, а затем рушатся, вверх то вниз, как будто он теряет контроль над своими способностями под напором эмоций. — Объяснись, — приказывает он.
Теперь, когда Руэн сосредоточился на мне, Каликс не оборачивается, и я не смотрю на него, встречаясь взглядом с Руэном. — Я зашла в свою комнату, — говорю я, удивленная ровностью своего тона, но, тем не менее, продолжаю говорить. — И она была здесь, ждала меня. Она напала на меня, когда я вошла, и я… защищалась.
— И это все?
Я смотрю на него в ответ, а затем поднимаюсь с кровати. — Что значит «это все»? — спрашиваю я. Острые инстинкты, которые заставили меня отреагировать так быстро, вернулись туда, откуда пришли, и мое сердцебиение замедлилось, но звук его голоса режет мне уши. — Ты спрашиваешь меня, спровоцировала ли я, черт возьми, Смертную Богиню на попытку убить меня?
Его лицо на мгновение проясняется, как будто он шокирован моим ответом, но затем так же быстро его брови снова хмурятся, и он подходит ближе, как раз мимо Каликса. — Так ты это сделала?
Я хочу ударить его. Нет, я хочу сделать что-нибудь похуже. Я хочу взять кинжал, которым перерезала горло Рахеле, и я хочу выковырять его глазные яблоки и бросить их в огонь.
— Нет. — Если уж на то пошло, после моего наказания я была вполне приемлемой Террой. Возможно, я позволила себе быть немного более болтливой с ними, но за пределами этой башни я была покорной. Я позволяла Каликсу лапать меня и трахать пальцем на глазах у Долоса, черт возьми!
— Руэн, не вешай это на нее, — говорит Теос. — Она всего лишь человек…
Каликс фыркает и качает головой. — Хватит об этом, — говорит он, отвлекая их внимание от меня. — Мы должны сообщить преподавателям и позаботиться о теле. — Он указывает на труп, все еще лежащий на земле, ее кровь впитывается в половицы.
Руэн рычит прямо перед тем, как извергнуть длинный поток проклятий, некоторые на языке, который я не уверена, что понимаю. Возможно, на языке древних Богов. Я знала, что у них был класс, который изучал этот язык — не то чтобы я обращала внимание, — но я не знала, что в их программу входило изучение ругательств на этом языке.
— Они не обрадуются этому, — говорит Теос.
— Скажи им, что я убил ее за то, что она перешла все границы, — отвечает Каликс. — Это было бы не в первый раз.
Желчь подкатывает к кончику моего языка. Это не в первый раз? Не поэтому ли он так легко оторвал ее голову от плеч? Чтобы убедиться, что она не сможет исцелится от разреза, который я нанесла ей на горле? Что он попросит взамен?
— Они захотят наказания, — заявляет Руэн слишком холодно для той ярости, которую он только что был готов выплеснуть. Я поднимаю на него взгляд, пристальный.
— Неделя или две тюремного заключения? — Каликс смеется. — Ничего страшного. Я справлюсь.
Мои руки сжимаются в кулаки, наполовину ожидая, что Руэн скажет мне что-нибудь по этому поводу, но он этого не делает. Вместо этого он отворачивается и исчезает за дверью.
Теос чертыхается. — Я пойду помогу ему собрать припасы, ты… — Он бросает взгляд на Каликса, прежде чем переводит обеспокоенный взгляд на меня.
— Уходи, — фыркает Каликс, как будто может прочитать его мысли. — Я только что убил одну из нашего вида, чтобы сохранить ей жизнь. Я, черт возьми, не собираюсь причинять ей боль.
Несмотря ни на что, Теос медлит, как будто слов Каликса ему недостаточно, но когда я киваю ему, что со мной все в порядке, он, наконец, вздыхает и выходит. Я снова падаю на кровать и закрываю лицо руками. Все тихо, но запах крови становится все сильнее и сильнее.
— Что ж, это была забавная сцена, — размышляет Каликс, тоже опускаясь на мою кровать. Ржавые пружины под ним не просто визжат, как у меня, они визжат громко и долго, как будто давление его тела причиняет им боль. — Полагаю, теперь ты у меня в долгу, а?
— В долгу перед тобой? — Я поворачиваю голову в его сторону. — Ты только что, блядь, убил кое-кого, и они собираются обвинить в этом меня!
Он выгибает одну темную бровь и проводит рукой по макушке, откидывая назад лохматые, мокрые волосы. И тут я замечаю, как он одет. Тело полуобнажено, только брюки натянуты на его длинные бедра и икры, даже не зашнурованы должным образом. Без рубашки. Без ботинок. С его волос капает вода. Должно быть, он только что вышел из ванной.
— Они бы все равно обвинили тебя, если бы ты действительно убила ее, — холодно отвечает Каликс, его зеленые глаза метнулись ко мне, затем к телу перед нами. Он пинает ее по руке ногой и корчит гримасу. — Хотя, честно говоря, она уже некоторое время начинала меня раздражать. Я искал повод избавиться от нее. Ты только дала мне эту причину.
— Убивать… тебе дается легко, не так ли? — Я ловлю себя на том, что спрашиваю.
Его ответ — не более чем уклончивое пожатие плечами. — На самом деле меня не волнуют вещи, которые меня не беспокоят, и меня не волнуют вещи, которые для меня не важны. Но если меня что-то беспокоит, тогда… — Его рука скользит по свидетельству того, что происходит, которое находится прямо перед нами.
Он действительно ненормальный, решаю я.
Однако у меня нет больше ни минуты, чтобы расспросить его об этом, так как дверь открывается и появляются Теос и Руэн, неся… Я встаю при виде ящиков, торчащих из них мечей и пил.
— Я не могу на это смотреть, — говорю я.
Руэн и Теос с громким стуком опускают ящик. — Отлично. — Руэн кивает в сторону открытой двери и отходит в сторону. — Тебе все равно нужно помыться, ты вся в крови.
Я… Я опускаю взгляд на свою грудь и потрясена, увидев, что он прав. Я сдерживаю проклятие, чувствуя, как кровь стекает по передней части моего горла, и даже если моя форма теперь черная, она пропитана красным цветом крови Рахелы, и я чувствую ее запах. Я бросаю мрачный взгляд на Каликса, который даже не потрудился встать с моей кровати.
— Пойдем со мной. — Теос протягивает мне руку. Я обхожу тело Рахелы, моя нога в ботинке ступает по ее крови, поскольку я не могу обойти ее стороной — кровь, которую, я сильно сомневаюсь, когда-нибудь удастся по-настоящему вымыть из щелей в дереве.
Как только я оказываюсь в дверном проеме, я слышу, как снова скрипят пружины моей кроватки, когда Каликс встает. — Только не ты, — рявкает Руэн. — Ты поможешь мне разгрести этот гребаный беспорядок.
Мои брови поднимаются, когда я оглядываюсь через плечо и вижу, как Каликс бросает на Руэна совершенно пустой взгляд, но вместо того, чтобы спорить или просто уйти, он направляется к ящику с припасами. Рука Теоса касается моей руки, и я вздрагиваю, глядя на обеспокоенное выражение его лица. Я сжимаю губы, чтобы удержаться от извинений. Он спустился — они все спустились. Было ли это потому, что они услышали бой? Сделали бы они это для кого-то другого, если бы я не была их Террой?
— Давай приведем тебя в порядок, — говорит Теос, подталкивая меня к лестнице.
Я иду просто потому, что мне больше некуда идти. Я больше не испуганная десятилетняя девочка. Я двадцатилетняя женщина с опытом полжизни справляться с болью и убивать других ради выживания. Эти трое — просто препятствия на моем пути. Я не должна чувствовать себя виноватой за то, что держу Руэна и Теоса в неведении относительно моей личности. Мне должно быть стыдно, что я подвела Офелию, Региса и всю Гильдию, позволив Каликсу узнать.
Теос молчит, пока мы с ним поднимаемся по лестнице и проходим через открытую дверь в покои Даркхейвенов, которая выглядит так, словно кто-то чуть не сорвал ее с петель, чтобы открыть. Теос ведет меня вверх по лестнице в ванную, в которой я бывала уже несколько раз — просто чтобы вымыть ее, конечно, — и открывает дверь, пропуская меня во все еще наполненную паром комнату.
Зеркала вдоль стены все еще покрыты конденсатом, и я смотрю на размытые очертания своей черно-белой фигуры в одном из них, пока Теос идет к ванне, которая стоит в центре комнаты. Он закатывает рукава своей свободной туники, а затем наклоняется, возясь с чем-то внутри. Скрипят краны, и вода начинает наполнять ванну.
Когда он снова встает и оборачивается ко мне, его золотистые глаза опускаются на мое горло, где, как я подозреваю, на коже остались капельки крови. Не отрывая от меня взгляда, он шагает вперед, не останавливаясь, пока не оказывается прямо передо мной. Его рука намеренно тянется ко мне, и только когда он касается первой пуговицы ниже моей ключицы, его глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими.
Что бы он ни увидел, это заставляет его расстегнуть пуговицу, а затем и следующую. Он не торопится, когда осторожно расстегивает их все, а затем предлагает мне повернуться лицом от него к зеркалу, стягивая пиджак от формы с моих плеч. Под ним на мне маленькая кремовая туника, а под ней мои бинты.
Шелест ткани достигает моих ушей, и я закрываю глаза, глубоко вдыхая в легкие. Я ожидаю, что после этого Теос уйдет, но, к моему полному разочарованию, он возвращается сразу после того, как избавляется от моего пиджака. На этот раз он берет меня за руку и ведет обратно к ванне, где заставляет встать рядом с ней, пока он затем расстегивает мои брюк