— Я помню твой вкус, — говорю я ей в губы, — как самый сладкий фрукт на моем языке.
— Нам действительно не следует…
— Позволь мне попробовать тебя снова, — оборвал я ее, не боясь умолять. Я хочу этого больше, чем чего-либо прямо сейчас, даже своего следующего вздоха, и я боюсь, что если она не будет со мной, я превращусь в монстра, который может просто взять ее без ее согласия. — Пожалуйста… — Я целую ее в шею, проводя губами и языком все ниже и ниже. Ее соски — маленькие твердые бутоны, и я зажимаю один из них между большим и указательным пальцами, прежде чем облизать другой и засосать в рот.
Она задыхается, приподнимаясь на цыпочки и склоняясь ко мне. Ее руки находят мой затылок, проникая сквозь пряди. Крик срывается с ее губ, и я меняю позу, играя с соском, который теперь намок от моей слюны, и перемещаю рот к другому.
Ее бедра прижимаются ко мне, и мой член упирается в передний шов брюк, требуя, чтобы его освободили. Хотя и не сейчас. Я хочу, чтобы она сходила с ума от удовольствия, когда я погружусь в ее ожидающее тепло. Я хочу, чтобы она выкрикивала мое имя своими устами, когда мир рушится вокруг нее, и тогда, только тогда, я наконец получу от нее то, что хочу, — правду.
Возможно, она думала, что достаточно хорошо это скрывает, но Каликс не стал бы просто выходить вперед и убивать другую Смертную Богиню только потому, что она напала на нашу слугу. Это совсем на него не похоже — даже если он интересуется ею гораздо больше, чем следовало бы. Я знаю, что не смогу сломать его, так что сломается только она, и если это так должно произойти, то пусть будет так.
— Теос!
Это только начало, думаю я, отстраняясь и хватая ее за бедра, обхватив руками, когда рывком поднимаю и укладываю на ту же кровать, где мы занимались этим в последний раз. Одна рука — намного меньше моей собственной — обхватывает мое плечо, когда она резко выдыхает. Я опускаюсь на колени, по одному за раз, а затем использую свою хватку за ее ноги, чтобы подтащить ее к краю, чтобы ее влагалище оказалось на идеальной высоте в поле моего зрения.
Раздвигая ее бедра, чтобы обнажить красивую розовую плоть ее киски, я выдуваю мягкую струю воздуха на ее дрожащий клитор. Она вздрагивает, извиваясь на кровати, даже когда ее ногти впиваются в мое плечо.
— Скажи мне, что ты хочешь меня, — шепчу я, все ближе и ближе прижимаясь к ее мягкой, влажной плоти.
— Теос…
— Скажи это. — Я поднимаю на нее взгляд, чувствуя, как по моим венам разливается молния. Слишком близко, мои силы сотрясают мои конечности, разливаются по кровотоку. Я подавляю их, нуждаясь в том, чтобы они оставались под контролем. Она слишком хрупка, чтобы я мог потерять себя в ней посреди всего этого, но я получу ее, несмотря ни на что. Теперь уже невозможно остановиться, по крайней мере, когда я достаточно близко, чтобы видеть, как ее киска истекает для меня.
— Скажи. это.
Мы оба безрассудны — она и я. Две потерянные души плывущие по течению в диком мире, который никогда не собирался приютить нас всех. И все же, мы здесь. Не желающие умирать. Не желающие исчезать из существования.
— Скажи мне, что ты хочешь меня.
Ее глаза встречаются с моими, и она хмурит брови, ее губы складываются в слова с трудом, как будто она боится произнести их, даже если доказательства лежат прямо передо мной. Затем она произносит это. Волшебные слова.
— Я хочу тебя, Теос.
Я выпускаю чудовище на волю и обрушиваюсь на нее.
Глава 27
Кайра
Закинув ногу на одно его плечо, а другую выставив так, чтобы у него был полный доступ, Теос пожирает меня. Дрожь проходит по мне, пробегая вверх по позвоночнику и вниз по конечностям. Мои руки сжимаются на мягкой ткани подо мной, когда я извиваюсь под ним. Он облизывает мой центр, обводя языком скопившуюся там влагу. Он стоит передо мной на коленях, прижимается губами ко мне, засасывает мой клитор в рот, пока трахает меня своим языком. Я стону для него, мои руки скользят в его волосы, запутываясь там, когда я откидываю их с его лица, чтобы я могла посмотреть вниз на свое тело и встретиться с его золотым взглядом.
Я в полной заднице.
В этих глазах читается собственничество. Я видела это достаточно как от Богов, так и от Смертных Богов, но никогда по отношению ко мне. Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь смотрел на меня так, как Теос Даркхейвен смотрит на меня прямо сейчас. Как будто я принадлежу ему.
Будет ли он по-прежнему так смотреть на меня, когда узнает правду?
Он снова прижимается губами к моему клитору, и моя спина выгибается, когда молния пронзает меня насквозь. Я кричу, выгибаясь дугой, только для того, чтобы одна из его рук погладила мой живот и прижала меня обратно, удерживая на месте. Я задыхаюсь, пытаясь отдышаться.
Каким-то образом мне удалось убедить себя, что все не так хорошо, что так хорошо быть никогда не может. Я раздула секс между нами в своем воображении и была так неправа, потому что это не просто «хорошо», это лучше. Мои воспоминания меркнут по сравнению с реальностью.
Теплые пальцы вытягиваются наружу, растягиваясь до тех пор, пока он не охватывает почти всю ширину моего живота, от тазовой кости до тазовой кости, от большого пальца до мизинца. Влага стекает ниже, пропитывая мои бедра и его подбородок. Мои губы приоткрываются, но звук застревает в горле, когда Теос наконец отстраняется.
Однако, в отличие от прошлого раза, он не заставляет меня кончать ему в рот и не кормит меня моими собственными соками. Вместо этого он поднимает меня с кровати и поворачивается, усаживая меня к себе на бедра.
— Кайра. — Мое имя звучит молитвой на его языке, и я закрываю глаза, когда боль пронзает меня в грудь. Этот звук — как мечты и надежды, что наши смертные предки некогда посылали богам. До того, как те ответили. До того, как они спустились и всё разрушили.
Черт. — Не смотри на меня так, — предупреждаю я его, прикрывая ему глаза рукой, хотя сама дрожу в его объятиях.
Его ресницы трепещут на моей ладони. Руки, удерживающие мою задницу в его хватке, соскальзывают, расстегивая перед его брюк и освобождая его член. Он торчит из легкой напыленности волос. Мой взгляд прикован к нему, когда мои пальцы убираются от его глаз. Я сглатываю и прикусываю нижнюю губу, когда Теос берет себя в руку, хватаясь за основание своего члена и поглаживая его один раз вверх, а затем снова вниз.
— Ты сказала свое слово, — шепчет он.
Я сказала это… Просто потому, что увидела нужду в его глазах и боль, которая могла бы случиться, если бы я снова ему отказала. Боги, я гребаная идиотка.
— Теос, здесь нет будущего, — говорю я ему, все еще пытаясь быть честной — или, по крайней мере, настолько честной, насколько я могу быть. Между нами нет будущего, не с осколком серы в моей шее, не с кровавым контрактом, долгом, нависающим над моей головой, и фактом, что я здесь, в этой Академии, под ложным предлогом.
— Мне все равно.
О, Теос…
Я закрываю глаза, блокируя образ того, как он умоляюще смотрит на меня.
— Даже если это всё, что у нас есть, — шепчет он, наклоняясь, чтобы коснуться моих губ. Внутри меня — пустота, холод, я кажусь себе жестокой, как никогда прежде — Дай мне это. Я буду оплакивать тебя позже.
Он будет оплакивать меня… потому что все еще думает, что я умру намного раньше него. Потому что Каликс прав, я гребаная лгунья.
Ненавидя себя за то, что не могу снова отказать ему, даже если мне хочется оттолкнуть его, я наклоняю голову и целую его в ответ. Его член пульсирует внизу моего живота, и, приподнявшись на колени, я позволяю ему направлять его к моему отверстию.
В тот момент, когда я чувствую его головку у своего входа, я насаживаюсь на него, и опускаюсь к нему на колени. Его член заполняет меня, скольжение его в мои внутренние глубины медленное и равномерное. Стон вырывается из меня и перетекает в него, когда его руки возвращаются к моей заднице, сжимая, разминая.
— Прими его весь, Деа, — процедил Теос сквозь зубы, используя свою хватку, чтобы врезаться в меня по самую рукоятку.
Я вскрикиваю, когда ощущение того, что он проникает куда-то глубоко внутри меня, пронзает меня. Положив одну руку мне на задницу, а другой скользнув по спине, чтобы провести по волосам, собирая их в кулак, Теос направляет меня вверх-вниз. Очень похоже на езду верхом на лошади — только обнаженной и верхом на Смертном Боге, я скачу на Теосе, пока пот не прилипает к моей коже, уничтожая весь результат, что раньше дала ванна.
— Да, именно так, — настаивает Теос, сильнее толкаясь в меня бедрами. — Возьми меня глубоко, черт возьми. Так хорошо. — Он целует мои губы, мою челюсть, мое горло.
Моя кожа кажется слишком раскрасневшейся, горячей и нагревается еще сильнее. Я не могу дышать. Все мое тело покалывает. По позвоночнику бегут острые разряды — они будто собираются в каждой точке, к которой он прикасается, как будто все эти странные ощущения притягиваются к нему. Комната расплывается по краям, и я вцепляюсь в него.
— Чувствуешь это, Кайра? — спрашивает он.
Чувствую что?.. Я не чувствую ничего — ничего, кроме него и того, как он вбивает моё тело в огненную поверхность звёзд.
Мир начинает кружиться, и на мгновение мне кажется, что я окончательно сломалась — что мой разум треснул и я падаю. Но потом моя спина с глухим ударом ложится на матрас — и я понимаю, что всё иначе.
Он поднимает мою ногу себе на плечо, стоя у самого края кровати, и входит в меня, двигаясь резко, сильно. Его руки ложатся на мои бёдра, притягивая меня к краю, удерживая на грани.
Воздух рвётся из горла — обжигающе, болезненно. И всё равно я вскрикиваю — в самой сладкой агонии, которую когда-либо ощущала.
— Такая сладкая для меня, — шипит Теос сквозь зубы, продолжая двигать бедрами. Когда его большой палец касается моего клитора, прямо над тем местом, где мы соединены, все во мне сжимается. Когда он убирает палец, я почти рыдаю от отчаяния. Мои ногти царапают одеяло, и я выгибаюсь дугой, хватаясь за его предплечье, готовая вернуть его обратно.