— Если ты собираешься убежать, просто скажи мне прямо сейчас, — говорит он.
— Почему? Планируешь запереть меня? Как Теос?
Его нос морщится, а зрачки на мгновение расширяются, прежде чем он чертыхается. — Ты, блядь, серьезно? — Его полуночные глаза прищуриваются, когда он свирепо смотрит на меня.
Я моргаю и понимаю, что он имеет в виду. Я не мылась после того, как мы с Теосом… ну, после того, что случилось, а тряпка могла стереть лишь часть следов.
Я поднимаю руку, не давая Руэну разразиться бранью, прекрасно осознавая, что веду себя совсем не так, как положено нормальной Терре, особенно с ним. — Поверь мне, — говорю я ему. — Я уже сожалею об этом и могу заверить тебя, что не собираюсь позволить этому случиться снова. — Он смотрит на меня, вена на его челюсти снова вздувается. Я пожимаю плечами. — Я просто хочу уйти до того, как он вернется.
Брови Руэна слегка разглаживаются, и он наклоняет голову, глядя на меня сверху вниз, как будто пытается прочитать мои мысли. Теперь я уверена, что ни у кого из них нет такой способности, поэтому я жду, изображая терпение, пока он отпустит меня. Наконец, он качает головой и отходит в сторону.
— Он и Каликс разбираются с Долосом, — говорит Руэн, когда я делаю первый шаг к лестнице, и останавливаюсь, когда имя Долоса слетает с его губ.
Холодный ужас сковывает мои внутренности.
— Они объясняют Долосу, как Рахела напала на Теоса, а Каликс вмешался, — продолжает он. — В противном случае ее отсутствие было бы замечено.
Я поворачиваюсь к нему лицом. — Они берут вину на себя? — Онемение распространяется по моим конечностям, спускаясь к кончикам пальцев, когда я хмурю брови. Теос только что трахнул меня, чтобы вытянуть из меня информацию — это было ясно, — так зачем ему брать вину на себя сейчас, после того, как я отказалась ему ее дать? Если уж на то пошло, почему он наблюдал за мной после того, как я притворилась, что заснула?
Пристальный взгляд Руэна скользит по мне, от моего лица к телу и обратно. Однако после этого одного быстрого взгляда я чувствую, что меня тщательно изучают. Как будто он знает все, что только что произошло между Теосом и мной, а не только секс. Я сжимаю губы и заставляю выражение своего лица смягчиться, ожидая его ответа.
— Мы берем вину на себя, Кайра, — заявляет Руэн, уточняя. — Дархейвены не позволяют одному пасть без остальных. Технически, Каликс действительно убил ее. Мы просто держим в секрете твою причастность. Если у тебя возникнут еще какие-нибудь проблемы, я боюсь того, что случится с другими Террами — даже если Долос, казалось, потерял к тебе интерес, я никогда не поверю, что Боги действительно перестанут наблюдать.
— Мне жаль. — Несмотря на то, как ужасно все сложилось между нами, я имею в виду эти слова. — Я просто пыталась защитить себя. — Как меня учили, потому что никто никогда не сделал бы этого за меня. Кроме них. Потому что они защищают меня, теперь я понимаю. Они встают между мной и Богами, чтобы гарантировать, что мое нападение на Смертную Богиню, даже если она напала на меня первой, никогда не всплывет наружу.
Последние остатки инстинктивного страха и тревоги, охватившие моё тело, медленно уходят. Напряжение спадает, и плечи чуть опускаются.
Глаза, наполненные светом полуночного неба, оценивающе смотрят на меня. — Просто… не убегай, Кайра. — Руэн выдыхает. — Это сделало бы мою работу намного сложнее, чем мне бы хотелось. Я вернулся только для того, чтобы сообщить тебе об версии, которую мы решили выдать, а также захватить некоторые доказательства, которые помогут нашему делу.
— Доказательства? — Какие у них могли быть доказательства того, что произошло всего несколько часов назад?
— Мы говорим им, что Рахела напала на Теоса, потому что она была одержима им какое-то время.
— Почему? — Теос привлекателен, это очевидно, но какая женщина зашла бы так далеко — или так далеко, как они пытаются представить, что она зашла, — только ради мужчины?
— Я уверен, ты заметила, что Теос увлекается женщинами, которыми не должен. — Я напрягаюсь от того, что, как я предполагаю, является непреднамеренным оскорблением, но ничего не говорю. — Мать Рахелы не очень любит нашего отца. Ей запретили общаться с кем-либо из линии Азаи. Теос воспринял это как вызов, и когда он бросил ее, она почувствовала себя преданной.
Потому что она такой и была, мрачно думаю я. Гребаный Теос. Однако мне трудно сочувствовать ей, поскольку она первой пыталась убить меня.
— Она уже некоторое время присылает ему любовные письма. Теос хотел сжечь их, не открывая, но я сохранил несколько наиболее угрожающих на тот случай, если она действительно выполнит некоторые из своих обещаний.
Конечно, он сохранил их. Руэн расчетлив, и письма будут доказательством в его пользу.
— Понятно. — Я сохраняю невозмутимое выражение лица. Мне не становится легче от осознания того, что я не единственная женщина, которая повелась на Теоса. На самом деле, я была причиной, по которой мы переспали в первую очередь. Мне было жаль этого ублюдка. Теперь я просто хочу засунуть его член так глубоко в его собственную задницу, чтобы он почувствовал вкус собственной спермы.
Когда Руэн больше ничего не говорит, я слегка киваю ему. — Спасибо, что дал мне знать. — Я разворачиваюсь обратно к лестнице.
— Я имел в виду то, что сказал, Кайра, — слышу я, как он говорит мне в спину твердым голосом. Я ступаю на первую ступеньку вниз и затем вторую. — Если ты убежишь, я найду тебя, — продолжает он.
Я останавливаюсь на третьей ступеньке и оглядываюсь через плечо. — Я не убегаю, — говорю я ему, мгновенно принимая новое решение. — Ты все еще у меня в долгу, помнишь? Я просто хочу быть подальше от северной башни и от Теоса, когда он вернется. — Я никуда не уйду и не побегу, пока не смогу получить свои деньги.
Сверкающие глаза Руэна наблюдают за мной с вездесущей настороженностью, но я больше ничего не говорю, и он тоже, когда я смотрю вперед и спускаюсь по ступенькам, проходя мимо своей комнаты, пока ноги сами не несут меня до конца, а затем за дверь на свежий, холодный воздух.
Глава 29
Кайра
Другие «Смертные Боги Академии» спокойно восприняли смерть Рахелы. Это заставляет меня задуматься, были ли у девушки когда-нибудь настоящие друзья.
Я смотрю на тренировочные площадки, на арену, когда Теосу наносят удар мечом по руке — лезвие чисто рассекает его бицепс, из раны сочится кровь. Возможно, это связано с тренировками Офелии, но войти на арену после всего пережитого здесь, оказалось намного легче, чем я ожидала. Несмотря на то, что я не разговаривала с Теосом несколько дней — с тех пор, как я выскользнула из его спальни, — он даже оглядел меня, вероятно, в поисках признаков беспокойства, когда мы вошли. Я сохраняла невозмутимое выражение лица, мое внимание было прямолинейным. Даже если пребывание на арене действительно беспокоило меня, я не хочу нарушать невидимую черту, которую мы провели, хотя я не настолько глупа, чтобы думать, что он пока оставил этот вопрос. Он знает, что я что-то скрываю, и, вероятно, подозревает, что Каликс знает. Теос не сказал ни слова, даже не спросил меня, как мне удалось сбежать из его комнаты. Я предполагаю, это потому, что он, должно быть, думает, что Руэн освободил меня.
Мне все равно. Я наделала достаточно ошибок с Теосом. Передо мной стоят гораздо более серьезные проблемы.
Пока эта мысль проносится у меня в голове, я перевожу взгляд на существо этой более масштабной и смертоносной проблемы. Каликс широко улыбается, его напряженные глаза сужаются, а зрачки превращаются в тонкие щелочки, когда его противник дрожит перед ним.
Бедный Смертный Бог, который, к несчастью, вытянул короткую соломинку в спарринге с ним во время тренировки, — довольно крепко выглядящий мужчина с коротко остриженной головой и аристократическим носом, который, кажется, доминирует над его лицом под слишком близко посаженными глазами. Он не так красив, как большинство Смертных Богов, поэтому я предполагаю, что он, должно быть, Третьего уровня — кто-то, в ком больше смертной крови, чем Божественной.
Каликс, как и большинство мужчин, что разошлись по парным поединкам, снял рубашку перед боем. Теперь он кружит вокруг своего соперника, как хищник вокруг беззащитной жертвы. Ему слишком нравится пугать этого парня, и, хоть я и слишком остро ощущаю взгляды со всех сторон арены, едва удерживаюсь от того, чтобы закатить глаза, когда он делает ложный выпад — настолько резкий, что его противник едва не отпрыгивает назад и не падает на задницу.
Я перевожу взгляд на последнюю Даркхейвена. Руэн неподвижно стоит на невидимом ринге своей собственной спарринг-зоны, его глаза бегают из стороны в сторону, пока его противник совершает зигзагообразные движения, рассекая землю по мере приближения. В одно мгновение Руэн рядом, а в следующее — когда его противник прыгает с занесенным над головой мечом — он уходит. Затем противник вскрикивает и падает лицом в грязь. Брызг крови нет, но он не успевает подняться, как прямо над ним появляется Руэн, смотрит на плоскую сторону своего меча, прежде чем оторвать взгляд от металла и встретиться с моим.
Прошло уже больше недели с тех пор, как я потребовала от него услугу, но я все еще не получила весточки от Региса, чтобы сообщить мне, что он вернулся в Ривьер. Мой опыт подсказывает мне, что это нормально — не слышать о нем несколько недель, а не просто дней, особенно когда он на работе. Мой разум, однако, останавливается на том факте, что он назвал дату окончания своей собственной миссии, и эта дата пришла и ушла.
Вот почему мы не указываем даты окончания миссий. Это почти как проклятие. Он, должно быть, думал, что это будет легко, а теперь обнаруживает, что это не так. Регис талантлив, напоминаю я себе. Его воспитали так же, как и меня, и во многих отношениях он намного лучший ассасин, чем я. Если бы не его отвращение к грязи, он, вероятно, опередил бы меня с точки зрения лучших ассасинов Офелии. Мое единственное притязание на славу — это тот факт, что моя Божественная