ачивается, его глаза темнеют, когда я приближаюсь. Все такой же холодный, как всегда. Впрочем, меня это вполне устраивает, пока он выполняет свою часть нашей маленькой сделки.
— Кайра. — Он кивает мне, когда я останавливаюсь перед ним, слегка запыхавшись. Его взгляд опускается на униформу, которую я ношу. Уголки его губ опускаются, но остальная часть лица остается спокойной и невыразительной, пока он говорит. — По-моему, я никогда раньше не видел тебя в платье.
Я сдерживаю гримасу. Да, истинная причина моей одышки. Хотя я не возражаю против халатов и платьев в целом — они достаточно теплые со всеми своими слоями, — ходить в них и даже драться в них особенно сложно. Я понятия не имею, каким образом несколько из них оказались в моей комнате, когда туники и брюки, которые я предпочитала, постепенно исчезали. Однако у меня было смутное подозрение, что за внезапными исчезновениями стоит некий Даркхейвен.
Дофина даже ничего не спросила у меня, когда я пришла к ней этим утром и попросила еще униформы. Возможно, она ожидала, что мои вещи в конце концов украдут. Я опускаю взгляд на темное шерстяное платье, которое напоминает мне одеяло, которое мне дали по прибытии. К счастью, оно не вычурное, а однотонного коричневого цвета, благодаря которому пятна грязи на юбках легко скрыть. Я бы все равно предпочла брюки, но это лучше, чем разгуливать голышом.
— Моя форма пропала, — говорю я Руэну, не раздумывая.
Полуночный взгляд обостряется. — Пропала? — он повторяет.
Я пренебрежительно машу рукой. Я остановила его не из-за обсуждения моего наряда. — Это не имеет значения, — говорю я. — Я уже проинформировала главу Терр, и она закажет для меня новую. Это… — Я указываю на тяжелую массу юбок. — Это все, что у меня осталось. Сойдет, пока я не достану еще брюки.
Его хмурый взгляд становится еще мрачнее. В этот момент. Я думаю, что это навсегда запечатлелось на его лице. Я даже не знаю, видела ли я когда-нибудь, чтобы он улыбался. Я подхожу ближе, прежде чем он успевает что-либо сказать, и понижаю голос.
— Ты нужен мне в эти выходные, — тихо бормочу я. Его глубокие, как океан, глаза немного расширяются, и я подавляю фырканье. — Для вылазки, — говорю я, — а не для того, о чем ты там думаешь.
Лицо Руэна становится старательно непроницаемым. Офелия одобрила бы, рассеянно думаю я, если бы он все равно не был Смертным Богом. — В какой день? — он уточняет.
— Воскресенье, — говорю я. — Рано.
Он кивает. — Встретимся у южного двора на рассвете, — говорит он мне.
Я открываю рот, чтобы ответить, но он уже поворачивается и уходит. — О'кей, — фыркаю я, глядя, как он уходит. Несмотря на его согласие в библиотеке помочь мне увидеться с моим «братом», я наполовину ожидала, что он откажется, когда придет время. Надеюсь, у него есть план на это воскресенье, но если нет… Я смотрю в сторону, через огромный двор, в сторону главного входа в Академию.
Моя голова запрокидывается, и я осматриваю стены над воротами, которые ведут ближе к городу Богов, Ривьеру. По крайней мере, двое Смертных Богов постарше расхаживают взад-вперед с оружием, пристегнутым к бедру. Думаю, да. Совсем как тюремные стражники.
Я выдыхаю. У меня всегда есть запасной вариант, но я бы предпочла не пользоваться канализацией, без необходимости. Это мое последнее средство, даже если это практически верный способ войти и выйти незамеченной. Я отворачиваюсь от вида старших Смертных Богов, управляющих всеми, кто входит на территорию Академии или выходит из нее, и направляюсь в обеденный зал Терр, когда по всему кампусу звонят колокола, объявляя об окончании учебного дня.
Как только я выхожу во внутренний дворик Терр за пределами обеденного зала, предназначенного для слуг, я чувствую, как в глубине моего сознания пробегает дрожь. Остановившись, я осматриваю окрестности, всех Терр в их серой униформе, которые спешат к открытым дверям, к теплу и еде, которые ждут внутри. Статуи, окружающие этот двор, стоят как безмолвные стражи, тоже наблюдая за ними всеми.
Приближаясь к одной — Данай, жены Трифона и Царицы Богов, она стоит, с опущенными руками по швам, но ее взгляд прикован к тому, что находится перед ней, я останавливаюсь и рассматриваю длину ее каменного платья. Улыбка угрожает вырваться на свободу, и я чувствую, что смягчаюсь, когда замечаю мою маленькую королеву пауков, Аранею, которая карабкается по краю точеной юбки.
Восемь больших черных круглых глаз смотрят на меня, и я, не колеблясь, протягиваю руку и касаюсь макушки ее крошечной головки. Маленькой по сравнению со мной, но намного крупнее других моих фамильяров. Я придвигаюсь ближе, опускаю голову, как будто молюсь Данае, как, по моим наблюдениям, делают многие другие Терры, не позволяя никому из проходящих мимо увидеть паука.
Разум Аранеи тянется к моему собственному, и мои глаза закрываются, когда образы передаются от нее ко мне. Я попросила ее обыскать северную башню на предмет потенциальных фамильяров Каликса утром перед тем, как я поговорила с Найлом. Когда позже она вернулась с не слишком полезным отчетом о змеях Каликса, все из которых ускользали всякий раз, когда она приближалась, как будто могли почувствовать ее сильную связь со мной, я тогда дала ей другое задание — выяснить, кто донимает моего друга.
Темные коридоры и ровные голоса. В воспоминаниях Ары запечатлен вид двух гораздо более высоких Терр, парня и девушки, парящих над фигурой Терры поменьше, хотя по эмоциям, которые она передает вместе с изображениями, становится ясно, что она сбита с толку их языком. Язык людей и Богов. Возможно, она понимает меня, но это только из-за нашей связи. Для этого маленького существа люди, Смертные Боги и Богини все одинаковы. Более крупные формы жизни, которые угрожают самому ее существованию.
Именно по этой причине она и ее собратья прячутся, зарываются в землю и выходят только тогда, когда чувствуют, что это безопасно. Это нормально — быть страшным, если ты большой, но никогда — когда ты маленький и тебя легко уничтожить. Мое тело напрягается, когда воспоминание смещается и в поле зрения появляется лицо Терры поменьше.
Моя верхняя губа приподнимается, и рычание вырывается из моего горла. Мы с Мейрин были правы. Я наблюдаю с болезненной беспомощностью в животе, как лицо Найла искажается от замешательства и смирения, когда более высокий парень прижимает его к стене. Он наклоняется ближе, шипя что-то, чего я не слышу в памяти.
Через мгновение я убираю палец от паучьей королевы и выдыхаю, позволяя своему рычанию затихнуть, когда я оглядываюсь назад, чтобы убедиться, что нас никто не заметил. Большинство людей ненавидят пауков, а я и так уже привлекла достаточно внимания.
— Спасибо тебе, — тихо шепчу я своей маленькой паучьей королеве. — Присматривай и за ним, если не возражаешь.
Ара не кивает, но я чувствую зерно ее согласия в своем сознании, прежде чем она скользит дальше, исчезая за обратной стороной статуи и возвращаясь в тень. Гнев накаляется на грани ее ухода. Я подавляю его, когда поворачиваюсь, чтобы войти в обеденный зал Терр, как и все остальные.
Я почти сразу замечаю Найла, маячащего в дальнем конце комнаты, и когда я приближаюсь, то шагаю немного громче, чтобы он услышал мое приближение. Он поднимает голову, и его лицо мгновенно светлеет, хотя следы темных теней под глазами остаются. Я слегка улыбаюсь в ответ.
— Добрый вечер, — бормочу я, когда мы вдвоем продвигаемся вперед, ожидая своей очереди подойти за едой.
Найл открывает рот, чтобы что-то сказать, но замирает, заметив что-то за моим плечом. Холодная усмешка скользит по моему лицу, заменяя прежнюю, когда я поворачиваюсь и вижу человека из воспоминаний паука. — Кто это? — Спрашиваю я Найла, притворяясь невежественной, когда смотрю на высокого Терру, который выглядит сложенным, как бык, с его широкими плечами и квадратной головой.
Найл смотрит на меня с трепетом, прежде чем наклоняет голову и бормочет ответ. — Э-это Родни, — говорит он.
Родни. Простое имя для невзрачного мужчины. Я хриплю где-то в глубине горла. — Это он тебя беспокоит?
Голова Найла вскидывается. — Ч-что? Как… Я имею в виду, нет, конечно, нет. Я… я же говорил тебе на днях, что со мной все в порядке.
Я закатываю глаза. — Я не глупая, Найл. И я также не прощаю тех, кто задирает слабых. — Почему он нацелился на тебя?
Мягкие каштановые пряди падают на лоб Найла, когда он качает головой. — О-он не…
Я вздыхаю и полностью поворачиваюсь, обрушивая на Найла весь свой мрачный взгляд. — Ты больше заикаешься, когда врешь, — говорю я ему. — Просто сдайся. Я уже знаю, что что-то происходит. Ответь мне. Почему он нацелился на тебя?
Найл прикусывает нижнюю губу, и на мгновение я уверена, что он собирается снова солгать мне, отрицать то, что я ясно вижу — страх и печаль в его глазах. Затем его глаза расширяются, и он протягивает руку, хватая меня за руку так быстро, что я удивляюсь его скорости больше, чем силе, когда он дергает меня вперед.
— О чем бы ты ни думала, Кайра, не делай этого, — шепчет он мне, его голос становится все выше, несмотря на попытки говорить тихо.
Моя ухмылка становится шире. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — лгу я.
Брови Найла опускаются, а губы приоткрываются, но прежде чем он успевает что-либо сказать, на нас обоих падает тень. — Ну, ну, ну, если это не Найл и Безбожная шлюха.
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Найл немедленно выпрямляется. — Н-не н-называй ее так, — пискнул он.
Это мило, правда. Что бесит меня еще больше. Я поворачиваюсь лицом к грубияну, известному как Родни. Вблизи он еще уродливее, чем в воспоминаниях Ары. Его глаза посажены слишком близко, губы тонкие, их практически нет, а между бровями есть волосяная складка, которая сближает их. Я скрещиваю руки на груди и смотрю на него снизу вверх, приподнимая бровь.
— Ты, конечно, имеешь в виду не меня, не так ли? — Беспечно спрашиваю я.
Родни игнорирует меня. Вместо этого он протягивает руку, чтобы оттолкнуть Найла, его большая мясистая рука ударяет моего друга в плечо и отбрасывает его на несколько шагов назад. Мои руки сжимаются в кулаки. Я встаю перед Найлом, когда Родни смеется и собирается снова пихнуть его. Большой, тупой болван останавливается и выгибает бровь, глядя на меня.