— Они не добры и не умеют прощать, — продолжает мужчина, не останавливаясь. — Даже если ты думаешь, что можешь им доверять, ты, черт возьми, не можешь. Они все монстры. Злобные, порочные, подлые существа, которые убьют нас, если узнают, что мы представляем угрозу.
— Я уже являюсь для них угрозой, Регис. — Голос Кайры такой тихий, что мне приходится напрячься сильнее, чтобы расслышать его. — Не забывай, я одно из этих злобных, порочных, подлых существ.
Что.
Я сажусь прямо, подальше от крыши. Тем не менее, ее следующие слова звучат так же ясно, как солнечный свет в безоблачный день, как будто странный шум, который мешал мне их слышать, внезапно подавляется потрясением, которое обрушивается на меня.
Нет.
— Я тоже Смертная Богиня, Регис.
Я закрываю глаза, отгораживаясь от остального мира, когда эти слова обрушиваются на меня. Она продолжает говорить, но я ее не слышу. Истина проскальзывает вслед за осознанием этого. Она сказала, что один из ее хозяинов знает. Это означает, что один из моих братьев знает этот секрет, и я уже подозреваю, кто именно.
Теперь ясны три вещи.
Один. Кайра Незерак — Смертная Богиня.
Два. Один из моих братьев знает это.
И третье. Он. Не. Сказал. Мне. Блядь. Этого.
Глава 37
Кайра
Я выхожу через парадную дверь магазина мадам Брион, так и не увидев, как сварливая старуха хоть раз покинула свою спальню. Глаза жжёт от солнечного света, который успел взойти за то время, что я провела в тёмной тесной комнате Региса. В основании черепа пульсирует тупая боль, медленно усиливаясь и разрастаясь.
Повернув за угол, я перехожу на бег. Я опаздываю — эта мысль мелькает в голове, когда я добегаю до конца узкой улочки, слишком тесной для проезда повозок. Я избегаю взглядов тех, кто вышел из дверей и переулков, чтобы просить еду или дензу у любого, кто окажется рядом — даже если прохожие сами выглядят так, будто едва ли могут прокормить себя, не то что других..
Как только мне приходит в голову мысль, что Руэн будет особенно зол на меня за мое опоздание, из тени переулка высовывается рука и хватает меня. Движение настолько быстрое и бесшумное, что даже мои натренированные инстинкты на мгновение замирают. Однако эти же инстинкты с ревом возвращаются к жизни мгновение спустя.
Я ударяю ногой в коленную чашечку нападающего, разворачиваясь. Мой противник не издает ни звука, когда сильные мужские руки, покрытые мускулами, которые я чувствую сквозь темную рубашку, надетую на них, обхватывают меня. Они сбивают меня с ног так же легко, как если бы поднимали мешок с бельем. Желание закричать подступает к моему горлу, но я сдерживаюсь.
Я здесь, блядь, самая опытная. Этот человек — никто. Скорее всего, грабитель или пьяница, который слишком устал просить милостыню и решил вместо этого попробовать свои силы в преступлении. Но он научится. Сегодня он узнает, что неправильный выбор жертвы приведет его к смерти.
Мои пальцы медленно спускаются по бедру к кинжалу, который я прикрепила к пояснице. Нападавший увлекает меня дальше в темноту пустого переулка. Ярость гудит в моих костях. У меня действительно нет на это времени. Я и так собираюсь вывести Руэна из себя. Я призываю свою силу, темные нити стекают с моих пальцев, когда я это делаю.
Однако, как ни странно, нам кажется, что темнота окружает нас, закрывая конец переулка, который ведет на улицу. Как будто вокруг нас движется нечто большее, чем маленькие нити моей собственной тьмы. Низкая, рокочущая вибрация за моей спиной щекочет мои уши. Рычание.
— Ты совершила очень роковую ошибку, Кайра.
Ох. Черт. Я знаю этот голос. Я не просто знаю этот голос — он принадлежит мужчине, который меня ждет. Тот, которого здесь совершенно не должно быть.
— Руэн… — Я выдыхаю его имя, и внезапно мы кружимся, и моя спина врезается в каменную стену. Осколки камня и пыли летают вокруг моего лица и на плечи. Моя рука соскальзывает с кинжала, который я была всего в миллисекунде от того, чтобы выхватить и широко перерезать ему горло.
Смертный Бог, который привел меня в город, здесь, нависает надо мной, его лицо — маска ярости, которой я никогда у него не видела. О, я видела раздражение на его идеально вылепленных чертах. Я видела гнев, но я никогда не видела Руэна Даркхейвена в чистой, неподдельной ярости. При виде этого у меня замирает сердце в груди.
Как много он знает? Как много он слышал?
— Что ты здесь делаешь? — Спрашиваю я. — Ты согласился остаться в кофейне.
Мышцы моих бедер напрягаются и дергаются, танцуя под кожей, когда желание отбиться от него и сбежать поднимается из моего живота. Я подавляю порыв. Нет, пока нет. Мне нужно знать, что знает он.
Глаза, которые когда-то были спокойным морем, превратились в бурный океан, полный гнева и безумия. Они начинают светиться, синий цвет отступает, когда появляется что-то порочное. Багровый цвет крови просачивается сквозь внешние цвета, поглощая их, пока не остается ничего, кроме красной радужки и черного зрачка.
Руэн опускает взгляд, его глаза, кажется, светятся ярче, когда они останавливаются на… моих руках. Я прослеживаю за его взглядом, отмечая, что тени все еще цепляются за мои пальцы. Я стряхиваю их, и они рассеиваются. Обвиняющий взгляд поднимается, чтобы встретиться с моим. Я судорожно сглатываю.
— Я могу объяснить, — начинаю я.
Чья-то рука сжимает мое горло, и я пристально смотрю на Руэна, пока его пальцы сжимают меня до тех пор, пока воздух не перестает проходить через мои легкие. Неужели всего несколько часов назад он прижимался своей грудью к моей спине, и я задавалась вопросом, на что это было бы похоже, когда он со всей этой мощью и сдерживаемой силой входил в меня точно так же, как это делали его братья? Кажется, что это было целую жизнь назад.
Я не пытаюсь разжать его хватку, хотя могла бы, если бы действительно захотела. Руэн, возможно, обучался в Академии, возможно, он сведущ в фехтовании и выживании на боевой арене, но я сведуща в простом акте убийства. Не то зрелище, которое от него ожидали. Я стараюсь не думать о том факте, что мы оба делали это просто ради выживания. Эта информация ничуть не облегчит мне убийство, если придется.
— Ты думаешь, я поверил бы слову запрещенного Божественного ребенка после того, как ты солгала мне? — Вопрос Руэна звучит шипящим обвинением. Я бы выдохнула, если бы могла, и, словно почувствовав это желание, его рука еще крепче сжимается на моем горле.
Мои ресницы трепещут, когда вокруг нас осыпается еще больше пыли, когда он хлопает ладонью по камню над моим плечом. Что-то острое впивается мне в позвоночник. Я не отрываю взгляда от мужчины, стоящего надо мной.
— Ты собираешься убить меня? — Мне удается выдавить из себя, когда его хватка немного ослабевает, чтобы я могла вдохнуть небольшое количество воздуха. Несмотря на это, мой голос все еще звучит сдавленно, когда он скалит зубы на меня и мои слова.
Его взгляд перебегает между моими глазами, а затем, как будто он не может ничего с собой поделать, на секунду опускается на мои губы, прежде чем снова поднимается и сужаются. — Я еще не решил, — заявляет он.
Мои пальцы сжимаются в кулаки. — Я не буду драться с тобой, — говорю я ему. Пока нет. Пока он не примет решение. Мое сердце возобновило работу и колотится в груди, скача все быстрее и быстрее с каждым мгновением, когда моя судьба висит на волоске. Она цепляется за тонкую, как у паука, ниточку между нами двумя.
И я жду.
— Ты, блядь, солгала мне, — рычит Руэн, повторяя некоторые из своих предыдущих обвинений.
Я киваю. — Да.
— Каликс знает.
Я закрываю глаза. Конечно, он бы это понял. Руэн не идиот. И все же я уже чувствую, что моя свобода ускользает все дальше и дальше от меня, если она вообще когда-либо была в пределах досягаемости. Лед наполняет мои вены, холоднее, чем даже водяная сила Божественности Рахелы. Я снова открываю глаза и пристально смотрю на Руэна. — Да.
Еще одно ругательство срывается с его губ. Мои губы подергиваются от удовольствия, несмотря на мое нынешнее затруднительное положение. — Тот мальчик действительно твой брат? — Требует Руэн. Разъяренные красные глаза снова останавливаются на мне.
Тот мальчик? — Регис? — Уточняю я. Я не слышала, чтобы кто-нибудь называл Региса мальчиком с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать, и он вырос на добрых шесть дюймов выше всех своих сверстников. Руэн утвердительно опускает голову, его хватка на моей шее немного ослабевает, и я делаю еще один глубокий вдох.
Руэн может быть хорошим союзником, если я смогу удержать его от разглашения моего секрета. Он может быть не просто союзником, он может быть хорошим партнером. Он силен. Это ясно по взглядам, которые я видела в его сторону в Академии. Теос может быть бабником, который кажется неопасным, но Каликс — тот, кого все боятся. Руэн — тот, на кого они рассчитывают, чтобы держать в узде кого-то вроде Каликса. Если я не смогу убедить его сохранить мой секрет, мне придется убить его. Я знаю, что сделаю это, и я действительно, черт возьми, не хочу убивать кого-то, кто не заслуживает моего клинка.
— Регис — мой брат во всех отношениях, которые имеют значение, — честно говорю я ему. — Он знает меня лучше всех, и он хороший человек, Руэн. Если ты расскажешь… — Я позволяю своему голосу наполниться трепетом и небольшой мольбой. Ему не нужно знать, что в ту секунду, когда он открыто решит обратиться к Богам, я выпущу ему кишки. — Они придут за ним, и они не просто убьют его. Боги будут пытать его за то, что он держал мое существование в секрете. — Они будут пытать и убивать всех в Престумном мире, хотя бы для того, чтобы показать пример того, что происходит с теми, кто не поклоняется Богам должным образом, точно так же, как Долос поступил со мной в Академии.
— Неужели он…
Я качаю головой еще до того, как он заканчивает вопрос. — Он полностью человек. И просто чтобы добавить еще немного к тому, что, как я надеюсь, является неопределенностью на его плечах, я добавляю: — Он хрупкий, Руэн. Он не переживет, что бы они с ним ни сделали.