настоящую семью.
— О чем ты думаешь? — Вопрос Руэна вырывает меня из задумчивости, и я моргаю, пристально глядя на него.
— Что? — Спрашиваю я.
— Мне не нравится выражение, которое только что появилось на твоем лице, — отвечает он. Его брови хмурятся, когда он смотрит на меня так, как будто он действительно может заглянуть в мои мысли, используя лишь собственную силу воли. — Я хочу знать, чем это вызвано.
— Не твое собачье дело, — огрызаюсь я, защищаясь, еще сильнее забиваясь в угол своего сиденья, как будто это удержит его на расстоянии.
Проблеск раздражения мелькает на его лице. — Все, что касается тебя, теперь мое гребаное дело, Кайра Незерак, — сообщает он мне. — С этого момента твоя судьба переплетена с моей собственной.
И вот так я точно знаю, что что бы ни случилось — последую ли я за ним обратно в Академию или нет — Руэн не планирует раскрывать мой секрет. Не могу сказать, что меня настораживает, что вселяет в меня такую уверенность. Это может быть жесткий, каменный взгляд его глаз или слова, слетающие с его губ.
Судьба. Слово, о котором я старалась не думать последние десять лет. Судьба — это то, что убило моего отца. Судьба — это то, что привело меня в лапы Преступного Мира. Судьба непоправимо запятнала меня кровью тех, кого я убила. Но судьба также привела меня к этому моменту, к этому человеку. К Руэну Даркхейвену и его братьям, и у меня такое чувство, что она даже не начала показывать мне то, что она для меня приготовила.
Глава 38
Кайра
Вернуться в Академию — задача гораздо более простая, чем улизнуть. Меня бы смутил тот факт, что безопасность тех, кто хочет войти, гораздо более слабая, чем у тех, кто хочет выйти, если бы я не знала коварной причины, стоящей за этим. Однако, к моему большому удивлению, вместо того, чтобы вести меня к тем же южным воротам, которыми мы пользовались ранее, Руэн ведет меня к северной части стен Академии. Мы двое двигаемся тихо и синхронно под прикрытием одной из его иллюзий, но мои глаза продолжают следить за ним, наблюдая за его стоическим лицом и тенью отросшей щетины, которая, кажется, стала темнее по мере того, как утро сменилось ранним днем.
Руэн смотрит на меня через плечо, когда мы подходим к перекрестку между двумя стенами, где большая полоса засохшего плюща и листвы покрывает камни, из которых состоит стена перед нами. Его глубокие полуночно-синие глаза блуждают по мне, словно изучая в поисках явной угрозы. Теперь, когда он знает мой секрет — по крайней мере, один из них, — он, вероятно, понимает, что мне не обязательно держать в руке кинжал, чтобы представлять угрозу. Тем не менее, он оглядывает меня с ног до головы, а затем отворачивается, как будто та маленькая Божественная сила, которой я обладаю, ничто по сравнению с его, и он может просто повернуться ко мне спиной, не беспокоясь.
Есть не такая уж маленькая часть меня, которая оскорблена его очевидным пренебрежением. Я скриплю зубами и вместо этого переориентирую свое внимание, когда он подходит к стене, покрытой мертвой листвой, и прижимает два пальца к засохшим лозам и коричневым листьям, которые еще не опали, несмотря на холодный воздух вокруг нас. Что-то скользит по воздуху, когда он шепчет несколько слов на древнем языке. К моему крайнему шоку, лианы начинают расплетаться и раздвигаться, и появляется небольшое отверстие. Трещина в стене.
Я изумленно смотрю на отверстие, которое он создал. — Что… почему мы не воспользовались этим раньше? — Требую я, свирепо глядя на него, когда он жестом предлагает мне войти первой. Это было бы намного проще, чем ждать, пока Гейл откроет ворота. — Это потому, что ты не доверял мне тогда, но доверяешь сейчас?
Руэн смеривает меня мрачным взглядом. Синие завитки его радужек расходятся, как маленькие булавочные уколы черно-красной поверхности. — Я не доверяю тебе сейчас. — Его ответ холоден. — Но это не имеет значения. Это долгосрочная иллюзия, наложенная моей кровью. Ты не сможешь найти это место без меня или одного из моих братьев.
Я вздрагиваю, но быстро прихожу в себя. — Это все равно не объясняет, почему мы не воспользовались этим сегодня утром, — напоминаю я ему.
Он вздыхает и тянется, хватая меня за руку и притягивая ближе. Моя рука отводится назад, ладонь накрывает рукоять моего кинжала, все еще прикрепленного к пояснице, но он останавливается, не двигаясь, и только потому, что он замирает, я делаю то же самое.
— Я выясню, зачем ты здесь, Кайра Незерак, — раздраженно предупреждает он меня, напряженность в его тоне делает его недовольство очевидным. Как будто яростного взгляда, с которого практически капал лед, было недостаточно. — Ты не можешь задавать никаких вопросов, пока не ответишь на некоторые мои.
Мои губы приоткрываются, готовя ответ, но затем его ладонь сжимает мой бок. Твердые пальцы впиваются в мою талию, и в моем сознании вспыхивают образы шелковых простыней и обнаженной плоти. Я немедленно закрываю глаза и трясу головой, отгоняя эти образы. Когда я снова открываю их, то обнаруживаю, что Руэн наклонился еще ближе, прищурившись.
— Пролазь. Через. Гребаное. Блядь. Отверстие.
Я прикусываю губу, не желая фыркать, потому что сейчас действительно не время. Когда он отпускает меня, я следую его команде. Не потому, что я боюсь его. О нет, Руэн Даркхейвен может думать, что он самое страшное существо в Анатоле, но я знаю, что такое страх. Я живу с тем, что он прижимает свой ботинок к моему горлу уже десять лет. В какой-то степени у меня появился некоторый иммунитет.
Я пригибаю голову и проскальзываю в дыру, которую он открыл для нас двоих. Когда я выхожу с другой стороны, то оказываюсь в маленькой нише между стеной и округлым камнем северной башни, где находятся его покои. Мгновение спустя мертвые лозы и листья шевелятся, и появляется Руэн, сердито глядя на меня. Для него это немного сложнее, но он опускает голову, отворачивается в сторону и проскальзывает с привычной легкостью. Как часто он или кто-то из его братьев должен пользоваться этим потайным входом, чтобы это выглядело так непринужденно при его массивном теле?
Через пару секунд как Руэн проходит через отверстие, виноградные лозы и увядшие листья закрывают его, и отверстие полностью исчезает из виду. Поймав мой ответный взгляд, Руэн с рычанием хватает меня за руку. — Даже не думай об этом, — рычит он на меня.
Я закатываю глаза и ловко ускользаю из его хватки. Если он и удивлен, ему удается это хорошо скрыть. Теперь, когда я больше не притворяюсь, я обнаруживаю, что мое отношение меняется гораздо быстрее, чем это было бы, если бы я не сдерживалась последние несколько месяцев. — Я знаю, — огрызаюсь я в ответ. — Ты сказал, что это заколдовано твоей кровью, и работает только для вас троих.
Он прищуривает глаза, как будто не верит, что я ничего не попробую. Он прав. Если мне дадут хотя бы половину шанса, я сделаю это. Вместо того чтобы сказать это и не ждать, пока он снова начнет выкрикивать приказы, я поворачиваюсь и топаю вокруг башни, осматривая территорию и дорожки в поисках зевак. К счастью, мы прибыли в самое время. Здесь никого нет.
Огромная тень падает на мое тело, когда я направляюсь к дверному проему, ведущему в башню, и я сопротивляюсь желанию остановиться и заставить его врезаться в меня. Прикусив язык, я открываю дверь и проскальзываю внутрь. Руэн ловит ее, когда она захлопывается, и следует за мной внутрь. Вместе мы поднимаемся по лестнице, проходя мимо кладовых в нижней части башни, а затем мимо моей собственной двери, пока не оказываемся на самом верху.
Протянув руку мимо меня, Руэн отпирает дверь и распахивает ее настежь. Мгновение спустя его тяжелая рука ложится мне на спину и заталкивает внутрь. Две знакомые фигуры стоят друг напротив друга у массивного арочного окна напротив нас с Руэном. Каликс и Теос оборачиваются. Губы Каликса приподнимаются, когда он замечает разъяренное выражение лица своего старшего брата, когда иллюзионист собственной персоной обходит меня и направляется к нему.
Теос стоит, скрестив руки на груди и нахмурив брови, переводя взгляд с Руэна на Каликса, прежде чем его взгляд останавливается на мне. В этот момент что-то гасит его эмоции. Его лицо становится непроницаемым, руки опускаются. Я прищуриваюсь, губы приподнимаются в предупреждающем оскале. Я не забыла, что он сделал после того, как Рахела попыталась меня убить.
— Итак, кот вылез из мешка, да? — Каликс дико ухмыляется, в его нефритовых глазах мелькает чистое безумие, когда Руэн проносится через комнату и швыряет его об оконное стекло так внезапно, что, кажется, сотрясается вся комната.
Мои глаза поднимаются вверх, когда люстра над головой со звоном раскачивается, а затем останавливается. Смех Каликса эхом разносится по тихой комнате. — Ты знаешь, какого рода опасность она представляет? — Спрашивает Руэн. — И ты решил держать это при себе?
Дискомфорт подкрадывается, обжигая спину, а затем шею. Золотистый взгляд Теоса останавливается на мне, а не на его братьях, когда Руэн трясет Каликса, ярость на его лице так отличается от его обычного безразличия и отчужденности.
Я неловко переминаюсь с ноги на ногу, прежде чем втянуть воздух, а затем выдохнуть. — Ты действительно думаешь, что драка изменит факты? — Спрашиваю я.
Глаза Каликса весело блестят, когда он поднимает руки, даже не потрудившись оттолкнуть от себя Руэна, когда он смотрит в мою сторону. — Не думал, что ты заботишься о том, чтобы быть голосом разума, маленькая лгунья, — бормочет он, переводя взгляд на пыльные брюки и грязный плащ, которые на мне все еще надеты.
Вздохнув, я поднимаю руку и расстегиваю булавку, удерживающую плащ на моих плечах. Тяжелая ткань соскальзывает с моего тела, и я ловлю ее, прежде чем она успевает полностью упасть на пол, перекидываю через ближайший стул и шагаю дальше в комнату. Я игнорирую комментарий Каликса и направляюсь прямиком к тележке со спиртным и бару, с которыми, думаю, скоро познакомлюсь еще лучше, чем в ту ночь, когда впервые трахнула Теоса.