— Неужели он…
— Нет. — Рычание Кайры, прерывающее мой вопрос, эхом разносится по комнатам, заставляя Каликса запрокинуть голову и лающе рассмеяться. Она обращает на него свой яростный взгляд.
Однако мой взгляд падает на существо, сидящее у нее на плече. Хотя другие пауки отступили, исчезнув обратно в расщелинах и стенах, и только Боги знают, куда, довольно крупный коричнево-черный пятнистый паук остался. Я наклоняю голову, и существо вторит движению. Когда змеи были представлены как фамильяры Каликса, они и близко не проявили такого большого любопытства. Скользкие существа были довольны тем, что загорали на открытом воздухе или выполняли его команды, но редко смотрели в ответ с таким большим интересом.
Прекращая испепелять Каликса взглядом, Кайра поворачивает голову и смотрит на паука у себя на плече, прежде чем снова посмотреть на меня. Смущение омрачает ее лоб, когда она почти рассеянно протягивает руку, поглаживая голову паука, прежде чем посмотреть на меня. — Не мог бы ты… — Губы Кайры подергиваются, как будто она не совсем уверена, как сформулировать свой вопрос. Я жду.
Я могу показаться терпеливым человеком, но это не так. Я словно загоняю кинжалы под ногти, сдерживаясь, чтобы не придушить ее и не потребовать ответа на вопрос, какие мысли приходят ей в голову. И все же я это делаю.
Кайра неловко откашливается, а затем бросает еще один странный взгляд то на меня, то на паука. — Ты хотел бы подержать ее? — спрашивает она.
Я моргаю. Это было не то, чего я ожидал. — Подержать ее? — Спрашиваю я. — Откуда ты знаешь, что это самка?
Кайра пожимает плечами, и это движение слегка толкает паука. Я подавляю желание выдавить улыбку, когда голова паука поворачивается к ней, и у меня возникает ощущение, что существо раздражено. — Она сказала мне, — отвечает Кайра. — Ее зовут Аранея.
— У пауков есть имена?
Кайра бросает на меня унылый взгляд. — Я дала ей имя, — отвечает она.
— Нам не нужно обсуждать «кто хочет подержать твоего проклятого фамильяра». Что нам нужно сделать сейчас, так это… — Требование Руэна прерывается, когда я наклоняюсь вперед на своем месте и ставлю свой бокал.
— Да, — отвечаю я. — Я бы хотел подержать ее.
Любопытство ярко вспыхивает во мне, и прежде чем Кайра успевает преодолеть свой шок, паучиха решает, что теперь она должна выполнить мою просьбу. Аранея практически спрыгивает с плеча Кайры, скользит по ее руке к ней на колени, а затем соскальзывает с верхней части ее бедер на подушку для отдыха, а затем на подлокотник. Оттуда ей достаточно короткого прыжка, чтобы приземлиться мне на колени.
Паучиха довольно проворна для своих размеров. Несмотря на то, что она маленькая, всего два дюйма или около того в диаметре, она намного крупнее большинства пауков, и когда она усаживается мне на бедра, то поднимает ко мне голову. Восемь черных как смоль глаз останавливаются на мне, сверкая спокойным умом.
Молчаливое удивление пронизывает комнату. Мне становится немного легче от осознания того, что я не единственный, кто все еще может быть шокирован. Подняв руку, я подвожу ее к голове паучихи. Она наклоняет ее в мою сторону, ожидая. В отличие от меня, она кажется гораздо более терпеливой. Мягкими движениями, стараясь не задеть ее глаза и не приблизиться ко рту, я глажу ее по затылку. Маленькие пушистые лапки подергиваются, и она вздрагивает от этого движения.
— Ты ей… нравишься. — В голосе Кайры сквозит недоумение. — Большинству пауков не нравятся люди или Смертные Боги.
Я тихонько мурлычу, продолжая поглаживать Аранею. Кажется, это успокаивает что-то внутри меня так, как я никогда не думал, что мне нужно. Это создание, такое хрупкое и в то же время такое свирепое, и я ей… нравлюсь. Честь, которую я испытываю, должна быть нелепой. Мне не нужна привязанность того, кого я мог бы легко убить, и все же тот факт, что Аранея сидит здесь, у меня на коленях, позволяя мне гладить ее пушистый позвоночник и подергиваясь от удовольствия, облегчает боль в моей груди.
— Начинай говорить, — тихо говорю я, продолжая повторять свои движения снова и снова. — Расскажите нам все, начиная с того, как ты оказалась здесь, почему ты так долго оставалась незарегестрированной и скрывалась — я полагаю, у тебя нет документов? — Не прекращая поглаживать спину паука, я поднимаю взгляд на Кайру, которая кивает в ответ. — Тогда расскажи нам, как это возможно и почему.
— Вы собираетесь сдать меня Богам? — требует она.
— Это зависит от твоих причин, — отвечает Руэн.
Кайра качает головой, недовольная его ответом. — Тогда я не могу рассказать вам всего. Мне нужно ваше слово, что вы сохраните это в секрете, и я не скажу ни единого чертова слова, пока мы не заключим кровавый контракт, закрепляющий ваше молчание.
Мы все трое автоматически напрягаемся. Аранея прижимается ко мне, когда я прекращаю ласки, чтобы снова поднять взгляд на женщину, которая смотрит на нас троих с яростью и чем-то еще в ее взгляде. На челюсти Руэна дергается мускул. Каликс беззаботно зевает. Он уже пропустил эту новость мимо ушей, поскольку узнал первым, и, похоже, не очень интересуется причинами ее обмана.
— А откуда ты знаешь о контрактах на крови? — Вопрос Руэна такой же мрачный, как и выражение его лица.
Кайра поворачивает голову и не шарахается от него, как многие до нее, когда их постигал его гнев. Это так редко, когда он показывает это вот так. Аранея подталкивает меня лапкой, в ее настойчивости слышится явное раздражение. Я начинаю гладить ее снова, используя пушистое тело паучихи и повторяющиеся движения, чтобы убаюкать свой разум и вернуться в настоящее, не захлестывая себя вихрем буйных эмоций.
— Я скажу вам, когда мы вчетвером создадим его, чтобы сохранить эти секреты, — отвечает Кайра.
И прежде чем Руэн произносит хоть слово, я уже знаю, что мы это сделаем. Я не ценю эту ложь или фальшь, но я могу понять очевидные защитные инстинкты, которые она испытывает по отношению к тем, кого считает своими. Ее брат, как сказал Руэн, знает о ее личности, и я знаю без тени сомнения, что если бы Боги узнали, что смертный скрывал ее существование, его смерть не была бы быстрой или безболезненной.
Боги особенно жестоки к тем, кто, по их мнению, их предал, а обман, заставивший их поверить, будто Смертная Богиня, способная по своей воле призывать тысячи пауков, — всего лишь смертная Терра, — уж точно уязвит их проклятую гордость. Кайра умрёт, и вместе с ней — её человеческая семья. Кем бы они ни были.
— Я сделаю это, — тихо говорю я. Все взгляды устремлены на меня. Каликс в скуке. Руэн в шоке. И Кайра в… Боги, я молюсь, чтобы в выражении ее лица не было надежды. Гнев, который я все еще испытываю к ней, может быть, и поутих в этот момент, но он все еще там.
Проклятие срывается с губ Руэна, но затем, после долгой паузы, он кивает. — Хорошо, — он выплевывает слово, свирепо глядя на Кайру. — Мы сделаем это, но как только мы подпишем контракт крови — ты расскажешь нам все, и я действительно имею в виду все. Мне нужно твое имя, твое гребаное имя, мне нужна твоя личность, кто твой Божественный родитель. Все. — Он повторяет последнее слово с ударением, как будто это придаст ему больше смысла.
Кайра кивает, ее голова покачивается в такт движению. Каликс вскакивает со своего места с улыбкой, сменившей его унылый вид. — Сейчас вернусь, — объявляет он, прежде чем исчезнуть наверху по лестнице.
Мгновение спустя он возвращается с каменной чашей, лезвием и небольшим мешочком с травами. Конечно, он был готов к чему-то подобному. Как первый, кто узнал о ее правде, он, без сомнения, ожидал такого поворота событий. Я подавляю желание зарычать на него и ударить по самодовольному лицу, когда он ставит каменную чашу на стол между нами, бросая рядом с ней лезвие и мешочек.
— Тогда давайте начнем вечеринку, не так ли? — говорит он, радостно хлопая в ладоши.
Глава 40
Кайра
Кровь выступает из надреза, который я делаю в центре ладони. Боль распространяется наружу. К боли я привыкла. С болью я справлюсь. Однако последствия этих действий — это совершенно другой вопрос.
Не в первый раз я спрашиваю себя, правильный ли я делаю выбор. Не сдаюсь ли я слишком легко? Такое ощущение, что да, но какой выбор остается? Я кусок плавучего дерева, выброшенный на поверхность в безбрежном океане, увлекаемый подводными течениями. Был ли у меня когда-либо выбор с самого начала, или это было неизбежно?
Неужели все пытки, которым Офелия подвергла меня, ничего не значили? Неужели все это было напрасно?
Рано или поздно кто-нибудь узнал бы о моем существовании. Я должна быть благодарна, что это они трое. По крайней мере, Даркхейвены готовы заключить этот кровавый контракт, чтобы сохранить мои секреты.
Кровь, которая вытекает из моей руки, заполняет щели на ладони, когда я сгибаю пальцы внутрь. Я поворачиваю кулак, чтобы кровь капала в каменную чашу, покрывая внутреннюю часть, прежде чем передаю лезвие Руэну, и он делает то же самое. Затем Каликс. И, наконец, Теос.
Мой взгляд останавливается на третьем брате Даркхейвен, а точнее, на Аранее, которая небрежно устроилась у него на коленях с тех пор, как я предложила ему подержать ее. Я не ожидала, что он проявит такую готовность, но когда она побудила меня спросить, любопытство и заинтересованность в ее сознании усилили ее желание больше, чем слова, я спросила. К моему крайнему удивлению, он согласился, и теперь она, кажется, более чем довольна тем, что остается у него на бедре, ожидая, пока он закончит сдавать свою кровь для контракта, который мы все собираемся заключить.
К тому времени, как Теос заканчивает добавлять свою кровь в каменную чашу, я открываю ладонь и вижу полностью заживший порез, на котором не осталось ничего, кроме следов моей собственной раны. Взгляд Руэна падает на мою руку с таким оцепенением, что он так же быстро отворачивается, пока я вытираю кровь о свои темные брюки. Каликс наклоняется вперед, чтобы открыть мешочек с травами, который он принес с собой. Я даже не утруждаю себя вопросом, где он нашел корни из Пограничных Земель или осколки серы, которые бросает в кровь.