Его запах, насыщенный специями и ромом, как будто он только что выпил целую бутылку, ощущается тяжестью в моих легких. Это давит на меня, прижимая к себе, и я должна сдержать свое желание прижаться к нему еще сильнее и потереться лицом о его грудь. Мое собственное дыхание сбивается от его слов. Я медленно качаю головой. Его пальцы не убираются. Они по-прежнему сжимают мою челюсть, нежно, но непреклонно.
— Трахать тебя никогда не входило в мои планы, — честно говорю я ему. — Я не буду лгать тебе и говорить, что никогда раньше не трахалась ради работы, но ты не был… частью этой работы.
Он наклоняет голову набок, внимательно изучая меня. Я не знаю, что он видит, его лицо — маска спокойствия, я уверена, что он не может чувствовать себя так по-настоящему. — Это потому, что твоя Гильдия не назвала тебе имя твоей цели? — спрашивает он.
Я вздрагиваю. Боже, как низко я пала. Столько лет меня проверяли и учили не выдавать ни единой молекулы информации, и все же сейчас я здесь, стою перед одним из трех посторонних, которым я отдала все. Контракт крови, однако, является самой сильной клятвой, которую кто-либо может дать — сильнее для тех, кто обладает Божественностью из-за силы в их крови. Итак, даже если я не могу доверять никому в этом мире, я доверяю этой силе. Я верю, что они сохранят мои секреты. Я должна, потому что если я этого не сделаю… тогда я только что прокляла всю Гильдию, женщину, которая вырастила меня, и своего лучшего друга.
Мысль о Регисе возвращает меня к реальности и мужчине, стоящему передо мной. Я снова качаю головой и вздыхаю. — Я трахнула тебя не потому, что собиралась использовать, — говорю я.
Теос ждет, такой терпеливый, каким я его никогда не видела. Холодное безразличие застывает на его лице, когда я понимаю, что все гораздо глубже. Он гораздо глубже этого. — Я просто хотела, хоть раз в жизни, иметь выбор. — Мои слова — шепот в тишине, которая маятником висит между нами. — Тебе было больно, а я не хотела, чтобы ты страдал еще больше.
— Значит, это был трах из жалости? — Теос хмурится. — У меня никогда раньше такого не было. Никого никогда это не волновало.
Боги, я могла бы выбить из него все дерьмо прямо сейчас. — Это был не чертов трах из жалости, — огрызаюсь я, отстраняясь. Или, по крайней мере, я пытаюсь отстраниться. Однако в тот момент, когда я отступаю, Теос движется со скоростью молнии. Его рука с силой опускается на мою талию, и он кружит меня, пока я не врезаюсь в стену напротив своей кровати.
— Тогда для чего это было? — требует он, оскаливая на меня зубы. — Ты не имеешь права приходить сюда и разрушать мою жизнь или наши тщательно продуманные планы, не давая никаких объяснений. Я хочу чертовых ответов, Кайра.
Я сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, чтобы не избить его до потери сознания. — Я только что дала тебе ответы, — огрызаюсь я. — Ты хоть представляешь, что я натворила за всю свою жизнь? Скольких людей я убила?
Он отмахивается от моих слов, как будто они ничего не значат. — Это было ради выживания, — отвечает он. — У тебя не было выбора. У тебя был выбор насчет меня, и ты решила затащить меня в свою постель, а заодно и Каликс.
Технически, мы трахались в его постели, но я не думаю, что он беспокоится о семантике в данный момент, и я, конечно, нет. На чем я сосредоточена, так это на том, как легко он, кажется, игнорирует мои прошлые действия, мои убийства.
— У меня был выбор, когда я убивала, и я выбрала убийство, потому что так было легче. — Эти слова, как ножи, впиваются мне в горло. Я ненавижу их, поношу, но признаю, потому что это правда.
Теос свирепо смотрит на меня. — Почему. Ты. Трахнула. Меня? — Каждое слово срывается с его губ, как больная плоть с тела. Ярость наполняет меня. Это так чертовски очевидно, как он может этого не видеть?
— Потому что я этого хотела, Теос! — Я кричу на него. — Потому что на этот раз я не хотела убивать или причинять боль. Я просто хотела, чтобы тебе стало лучше, но я тоже хотела чувствовать себя лучше. Это была не чертова жалость. — Может быть, так все и началось, но уж точно не закончилось жалостью. — Это было желание, — выплевываю я в него. — Ясно и чертовски просто. Теперь ты счастлив? Мы можем идти?
Чернота распространяется из зрачков Теоса, мгновенно поглощая золото. — Нет. — Отрицание одновременно холодное и горячее, огонь, покрытый льдом. — Я никогда не бываю счастлив, Кайра.
Затем его губы обрушиваются на мои.
Глава 42
Кайра
Сейчас не время отдаваться поцелую Теоса. Мы должны покинуть северную башню и отправиться на боевую арену, чтобы выяснить, зачем Боги призвали всех. И все же… когда губы Теоса касаются моих, я не отталкиваю его.
Нет. Вместо этого я прижимаюсь к нему. Я разжимаю кулаки и обвиваю руками его шею, прижимаясь к его телу, когда приоткрываю губы, чтобы его язык проник внутрь. Желание. Это была причина, по которой я отдалась ему в нашу первую ночь. Это правда. Я никогда не желала быть для него чем то важным, как в ту ночь. Ему нужен был кто-то, кто понял бы его, отвлек от горя и потерь, кто-то, кто просто был бы рядом, несмотря на его злобный язык, стремящийся прогнать всех остальных, и мне нужно было быть этим человеком.
В уголках моих глаз собираются слезы, но я сжимаю их, когда руки Теоса хватают меня за бедра. Он прижимает меня спиной к каменной стене, его грудь прижимается к моей, когда он пожирает мой рот. Из моего горла вырывается стон, и он проглатывает его, когда мои пальцы ныряют вверх, в пряди бело-золотистых волос на его макушке. Его бедра прижимаются к моим, когда он трется доказательством своего возбуждения, запертым в пределах его брюк, о мой живот. Затем, словно не в силах ничего с собой поделать, Теос смещается и прижимается коленом мне между ног.
— Я все еще зол, — шепчет он мне в губы, — чертовски зол на тебя, Деа, но я понимаю, почему ты хранила свои секреты.
Я действительно не хочу сейчас говорить обо всех секретах, которые я хранила. Что я хочу сделать, так это снять с нас обоих одежду, швырнуть его обратно на мою койку, забраться на него сверху и опуститься на твердую эрекцию, напрягающуюся между нами. Но я не могу. Мы не можем.
— Мы должны идти, — выдыхаю я, ненавидя эти слова, хотя знаю, насколько они важны.
Однако не мои слова останавливают Теоса. Вместо этого быстрый стук в мою дверь заставляет его остановиться. Черные глаза с яростью устремляются на дверь. Я делаю вдох за вдохом, пытаясь наполнить легкие, пока вытряхиваю из головы странное ощущение, вызванное Теосом.
Он отступает, и меня обдает холодом. Его черные глаза снова становятся тускло-желтыми. — Заканчивай одеваться, — Теос выдавливает слова, практически вибрируя от нерастраченной энергии.
Я не спорю. Я хватаю свои ботинки, засовываю ноги внутрь и завязываю их в рекордно короткие сроки. Затем мы оба выходим из комнаты и встречаем Руэна и Каликса в коридоре, когда я хватаю свой пиджак от формы и натягиваю его. Губы Каликса кривятся от удовольствия. Я даже не утруждаю себя комментариями по поводу того факта, что Теос был прекрасно осведомлен о том, что произошло между Каликсом и мной. То небольшое дополнительное время, которое у нас было, теперь ушло.
Мы втроем спускаемся с северной башни и направляемся к арене. Чем ближе мы подходим, тем больше тел видим. Смертные Боги толпятся у входов на арену, за ними следуют их гораздо более невзрачные Терры.
К тому времени, как Даркхейвены занимают свои места, я наполовину убеждена, что Руэн и Каликс ошибаются и что битвы вот-вот начнутся. Ситуация кажется слишком похожей на ту, что была в первый раз. Боги Академии собраны в своей отдельной секции, отдельно от секции их детей, в дальнем конце арены, прямо над входом в туннель, который ведет в покрытый песком и грязью круг внизу. Мое сердце учащенно бьется в груди, когда я оглядываю толпу в поисках Найла.
Несмотря на холодный зимний воздух, солнце палит нещадно, и под тканью моей одежды начинает скапливаться пот. Мои ладони стали липкими от этого, когда Даркхейвены заняли свои мягкие места и напустили на свои лица незаинтересованное и скучающее выражение. Я занимаю свою позицию в конце их скамейки и сцепляю руки за спиной, крепко обхватив пальцами запястье.
Мой взгляд скользит поверх голов учеников, когда они тоже занимают свои места, собираясь вместе перед Богами. Что-то тяжелое давит мне на плечи, и я медленно, чтобы не вызвать подозрений, поворачиваюсь лицом вперед. Долос там. Закутанный в свою обычную тьму, он сидит далеко в тени, когда кто-то наклоняется к нему и говорит что-то, чего я не могу расслышать с такого расстояния. С тенями того, что он использует, чтобы ослабить свои способности, цепляющиеся за него, я ненавижу то, что не могу видеть его лица, не могу прочитать его выражение. Способность читать его мысли могла бы дать нам какой-то намек на то, зачем нас всех сюда привели.
Красный цвет привлекает мое внимание, и я отдергиваю его от того места, где сидит Долос, чтобы увидеть Мейрин, пробирающуюся сквозь толпу, одетую, к моему удивлению, в узкие брюки и свободную тунику с коричневым жилетом, зашнурованным спереди. Я видела ее в брюках только на тренировках, поэтому поразительно видеть ее столь небрежно одетой, когда она проходит сквозь окружающих ее людей к секции Второго Уровня, в которой она сидела во время сражений.
Я бросаю взгляд ей за спину и по сторонам, но Найла нигде нет. Мой взгляд возвращается к Мейрин, когда она плюхается на свое место, отмахиваясь от другой Терры, которая несет поднос и предлагает ей стакан воды. Выражение ее лица сморщенное и мрачное. В моем животе появляется яма беспокойства.
Наконец, когда кажется, что все собрались и заняли свои места, а Терры выстроились вдоль задних стен или встали рядом с местами своих хозяев, Долос поднимается со своего места и подходит к краю балкона, выходящего на арену. Мурашки осознания пробегают по моему позвоночнику. Когда он приближается, все затаивают дыхание и делают паузу, позволяя всем хорошенько рассмотреть его, прежде чем он заговорит, как будто это какая-то забытая драматическая пьеса, в которой он главный злодей.