Эта леди всегда слишком много протестует, подумал про себя Алекс.
— Да я приду вовсе не для того, чтобы осматривать твою квартиру. Достаточно, чтобы там была кровать. Поболтаем. Я принесу еду, разогреем ее в микроволновке. Поедим, чтобы набраться сил. — Он помолчал. — Скажи, у тебя есть микроволновка?
— Да, у меня есть микроволновка.
Снова повисло долгое молчание. Видимо, думает, пускать ли его к себе домой или нет, догадался Алекс.
— Тогда я позвоню тебе, и ты объяснишь мне, как к тебе добраться.
Снова молчание.
Да, тяжелый случай! Он постарался придать своему голосу максимальную убедительность.
— Ты ведь меня хорошо знаешь. Я хочу встретиться с тобой. Если ты мне сейчас откажешь, я все равно своего добьюсь. Рано или поздно. Заеду к тебе в офис, узнаю твой адрес, а потом усядусь на ступеньках твоего дома с едой в руках и буду сидеть, пока ты не сжалишься надо мной и не откроешь дверь. Я, честное слово, способен на такие глупости. Поэтому сдавайся лучше сразу, и не будем терять время.
— Иногда ты бываешь настоящим занудой.
— Конечно. Я же сказал, ты меня знаешь.
Ответа пришлось ждать достаточно долго.
— Только не надо ничего покупать. Сейчас готовят неизвестно что и неизвестно как. Я лучше сама что-нибудь для нас приготовлю.
— Годится. — Алекс широко улыбнулся. — И не слишком шали со своими «мушкетершами», чтобы мне не пришлось вас вытаскивать из-за решетки.
В трубке послышался смех.
— О'Коннелл!
— Да, слушаю.
— Я тоже скучаю по тебе.
— Это твои родители?
Мерроу смущенно смешивала в миске ингредиенты для греческого салата.
Он поцеловал ее, как только зашел. На его губах еще чувствовалась морская соль. А как только она занялась едой, отправился осматривать квартиру. Ему не потребовалось для этого много времени, так как она была раза в три или четыре меньше его квартиры.
Но вся ее жизнь проходила в этом небольшом уголке, и то, что он рассматривал все безделушки, книги и фотографии с таким огромным интересом, нервировало ее.
Она оглянулась, чтобы посмотреть на фотографию в его руке.
— Да, это они.
— А сколько тебе лет на этой фотографии?
— На мне ярко-зеленые рабочие брюки?
— Ужасно яркие зеленые брюки с розовой футболкой. Слава богу, сейчас у тебя улучшился вкус в подборе цветов.
— В шесть лет такое сочетание цветов забавно.
— А это домик для отдыха?
Она вздохнула.
— Нет. Мы там жили. Родители по-прежнему в нем живут. Но сейчас он стал немного побольше, достроили еще один этаж и веранду.
Мерроу взглянула на Алекса и заметила, как у него удивленно приподнялись брови. Ну, она же всегда говорила, что их миры очень разные.
— А где это?
— На полуострове Дингл. — Мерроу сосредоточилась на салате и принялась нарезать брынзу. — С той стороны, где меньше туристов.
— А чем они занимаются?
Черт! Конечно, он спросил об этом. Ей не было стыдно за своих родителей, нет. Если бы не они, она не стала бы такой умной, свободолюбивой и уверенной в себе личностью. Она прекрасно понимала это. Но начни она рассказывать Фицджеральду, чем они занимаются, ей бы неизбежно пришлось вспомнить о своих ужасных подростковых годах, когда каких только гадостей ей не приходилось выслушивать и от одноклассников, и от родителей, и от соседей. Зато, кто знает, может быть, это послужило для нее хорошей жизненной школой.
Мерроу откашлялась и ответила точно так же, как и в юные годы.
— У них своего рода база отдыха.
Она заметила, что Алекс поставил рамку с фото обратно на полку и взял другую, наклонившись поближе, чтобы лучше рассмотреть ее.
— Понятно, это отличное место для занятий водными видами спорта — виндсерфингом, например.
Если бы! Виндсерфинг — это замечательное занятие, и она бы, наоборот, всегда гордилась бы родителями. А тут, что называется, на любителя...
— Ну, база отдыха — это не совсем верное определение... — Она откинула голову, пытаясь вспомнить какие-нибудь другие слова, которые использовала раньше. — Скорее — оздоровительный центр.
Алекс повернулся и с веселым любопытством посмотрел на нее.
— Теперь я заинтригован.
Мерроу сжала губы и хмуро стала добавлять в салат нарезанные оливки.
— Я говорила, что у нас с тобой совершенно разные миры.
— А я никогда не понимал, что это значит. Ты не объяснишь наконец?
Она снова взглянула на него из-под длинных ресниц, облизав губы кончиком языка.
В потертых джинсах и темно-синей рубашке поло с короткими рукавами, белокурыми волосами и загорелым после выходных на море лицом, он был прекрасен. И она действительно очень сильно соскучилась по нему.
Ее глупое сердце даже подпрыгнуло от радости, когда он появился.
А сейчас она своими словами отдалит его от себя. И что бы он ни сказал, это будет началом конца.
Он снова вскинул свои белесые брови. Она делала глубокий вдох и выпалила:
— Они занимаются сексотерапией. К ним приходят пары на медитацию, йогу, массаж и прочее, моя мать — специалист по Тантре.
И замолчала.
Выражение лица Алекса нисколько не изменилось. Она замерла в ожидании. Но когда ей уже захотелось запустить в него своим любимым греческим салатом, он медленно кивнул и произнес:
— Отлично.
Мерроу прищурилась.
— Отлично? И это все, что ты хочешь сказать?
— Мне нужно минутку подумать.
Она так и знала! Сейчас он задумается и, конечно, поймет, насколько они далеки по социальному происхождению. И скажет себе, что им бессмысленно встречаться.
— Если честно, у меня слегка помутился рассудок, когда ты упомянула про сексотерапию.
Мерроу тут же надулась, и он, заметив это, улыбнулся.
— Просто я подумал, что нам это не понадобится. Мы с тобой оба — мастера сексотерапии.
— А я и не предлагала записаться на сеанс.
Он протянул руку, стащил оливку с разделочной доски и продолжил:
— Однако все остальное прозвучало чрезвычайно интересно. Расскажи поподробнее.
Что? Она уставилась на него широко распахнутыми глазами. И заметила золотистые блики. Он опустил глаза и снова стащил оливку. Минуточку...
— О, ты, наверное, издеваешься. Тебя это заводит?
— О'Коннелл, я заведен с тех пор, как приехал сюда на машине. А этот разговор лишь немного добавил масла в огонь, вот и все. Мое воображение, признаться, буйствует. А тебе ведь нравится, когда я проявляю творческий подход.
Мерроу была поражена.
— Тебя это не волнует?
Он снова посмотрел ей в глаза.
— А что меня должно волновать? Теперь понятно, почему у тебя нет комплексов насчет секса, как у других женщин. С такими родителями ты, возможно, могла поговорить обо всем, и поэтому ты так уверена в себе. Напомни, чтобы я поблагодарил их за это при встрече.
При встрече?!
Он слегка наклонился вперед и вкрадчиво сказал:
— А теперь расскажи подробнее о технике массажа...
— Алекс, я не собираюсь знакомить тебя со своими родителями.
— А я и не предлагаю, чтобы мы сейчас же сели в машину и отправились к ним.
— Этого никогда не будет!
Алекс выпрямился, и Мерроу заметила в его глазах сердитое выражение. Он даже избегал ее взгляда.
Она подошла к нему и тронула его за локоть, повернув лицом к себе.
— Любовники-плейбои не знакомятся с родителями своих девушек.
— Это еще одно правило, да?
— Да, именно так. — Она обняла его за талию и шагнула ближе, подняв голову, чтобы посмотреть на него. — Но я действительно могу сделать массаж.
То, что он даже не попытался к ней прикоснуться, заставило ее вздрогнуть от страха. Вместо этого он долго и внимательно рассматривал ее лицо, как будто раздумывал, говорить ли ей о своих мыслях.
А ей было страшно спрашивать. Вместо этого она лишь вопросительно подняла брови.
Он сощурился.
— Сколько мы будем играть в эту игру?
Мерроу сглотнула, и ее улыбка померкла.
— В какую игру?
— В игру, в которой мы притворяемся, будто между нами ничего не происходит... Ведь мы оба знаем, что наши отношения — это не просто секс.
Она сделала шаг назад. Алекс пожал плечами.
— Я раньше думал, что все твои беды заключаются в том, что твой бывший бойфренд обманул тебя, причинив тебе душевную боль. Но ты недавно сказала по телефону, что он не имел для тебя большого значения.
— Так оно и есть. Я не настолько любила его, чтобы он разбил мне сердце. Я была просто... разочарована в нем. Возможно, слегка оскорблена тем, что сразу его не рассмотрела, но не более того.
Алекс кивнул, и, сжав губы в тонкую линию, грубовато ответил:
— И даже сейчас по выражению твоего лица я вижу, ты не намерена мне ничего рассказывать.
Правильно! А какой женщине приятно вспоминать о своих прошлых неудачах?
— Потому что это не имеет к нам никакого отношения.
— Может быть, ты объяснишь, что же тогда стоит между нами? Что нам мешает?
Мерроу не знала, как ей поступить. Если она пустит Алекса к себе в душу, он сможет причинить ей такую сильную боль, какой она раньше никогда не испытывала.
Ее нерешительность еще больше разозлила Алекса.
— Ну, может быть, когда ты соберешься мне обо всем рассказать, дай мне знать. Тебе известно, где меня найти.
Мерроу с удивлением наблюдала, как он взял пиджак со спинки дивана и сжал в руке так, что кончики пальцев побелели.
Он уходит?
— Я думала, мы договорились, что на данном этапе мы не хотим ничего серьезного в нашей жизни?
Алекс повернулся у самой двери и с сарказмом сказал:
— Тебе было бы гораздо проще сразу дать мне пару экземплярчиков перечня твоих правил. Чтобы я не наступал каждый раз на одни и те же грабли.
— Алекс...
— Я устал, О'Коннелл, — четыре часа в машине без отдыха. И я устал играть в игру, правил которой не знаю. Вот и все. Захочешь меня найти — найдешь.
Глава восьмая
Мерроу устроила ему пять дней ада. По к