— Поверь мне!
Алекс выпрямился и засунул руки в карманы.
— Объясни.
— А тебе не кажется, что ты слишком часто засовываешь руки в карманы. Это раздражает. Разве Фицджеральду позволительно вызывать раздражение?
— Я делаю это лишь по одной простой причине: чтобы не приставать к тебе и не хвататься за всякие твои части тела. Я достаточно откровенно выразился?
— Не помню, чтобы я хоть раз жаловалась на твои приставания.
Алекс вынул руку из кармана, посмотрел на часы, потом засунул ее обратно, подальше от искушения.
— У нас десять минут до возвращения Микки. По крайней мере пять из них я бы хотел потратить на поцелуй. Поэтому поторопись с объяснениями.
— Мои родители очень свободолюбивы, они не женаты... А твоя семья вращается в кругу политиков и бизнесменов, так?
— Да. Один из них лидер ирландского правительства, двое крупных военных, один — бывший президент. Ну и главы компаний.
Мерроу лишь корчила гримасы, слушая его признания.
— Вот видишь! Мои родственники на фоне твоих покажутся вторым сортом. А тут еще их сомнительная для многих работа. И если кто-нибудь из твоих близких вздумает спросить, чем они занимаются в жизни, мои родители обязательно скажут — сексотерапией. Ты этого хочешь?
Алекс усмехнулся.
— Все, пять минут прошло. Я вынимаю руки из карманов...
— Нет, Алекс... Не сейчас. Микки может вернуться в любую секунду. — Она отступила подальше от него... Попробуй понять то, что я тебе сказала. Это чрезвычайно важно. Собрать в одной комнате наши семьи равносильно тому, что поджечь фитиль под пороховой бочкой.
Алекс некоторое время спокойно стоял, и, когда она на него взглянула, у него было на редкость удивленное и в то же время задумчивое выражение лица.
— И в этом заключалась вся проблема? Я не могу поверить своим ушам.
— Черт! Ты ничего не понял! — Мерроу в ярости топнула ногой. — На страницах газет обязательно появятся фотографии моих родителей, что нанесет сокрушительный удар по репутации твоей семьи.
— Опять двадцать пять! Мы будто бегаем по кругу!
Алекс шагнул к ней, но Мерроу постаралась избежать его объятий.
Было видно, что она вот-вот заплачет.
— Я никогда не сделаю то, что причинит боль тебе или повредит твоей репутации. Но с другой стороны, я люблю свою семью всем сердцем и душой. А еще... ты мне действительно очень нравишься, и я не могу...
— Прекрати, О'Коннелл! Ты расстраиваешься по поводу того, что еще не случилось.
— Не случилось, так обязательно случится. Потому что...
Он поднял большой палец и твердо прижал его к ее губам.
— Замолчи на минутку.
Она нахмурилась, и он с обаятельной улыбкой потрепал ее по щеке.
— Придется мне все-таки с тобой целоваться, так как нет другого способа заставить тебя замолчать. Но вначале ты меня внимательно выслушаешь. Потому что у нас отныне будет действовать новое правило.
— Ты же ненавидишь правила!
— Нет, я ненавижу правила, которых я не знаю, это совсем другое дело. Больше ни о чем не волнуйся. В ближайшие выходные ты встретишься с моей семьей на вечеринке, а через неделю ты познакомишь меня со своей семьей.
— У моей матери будет день рождения.
— Просто идеальный вариант! А после этого мы выбросим из головы все проблемы, связанные с нашими семьями, и начнем свою собственную жизнь. Мы будем встречаться, ужинать вместе, проводить время с друзьями, ходить в кино, на прогулки, лежать на уютном диване и смотреть фильмы. Но... — Алекс вздохнул. — Мы не будем заниматься любовью, как ни прискорбно мне об этом говорить. Секс временно отменяется.
Мерроу вытаращила глаза от удивления. Такого предложения от Алекса она никак не ожидала.
А что, план действительно звучит заманчиво.
Алекс усмехнулся, ее лицо обдало его теплым дыханием. Он произнес хриплым голосом:
— Мне кажется, нам нужно сделать шаг назад, чтобы наверстать упущенное. Впрочем, одно исключение: поцелуи по-прежнему разрешаются... — Он нежно поцеловал Мерроу для наглядности. — Если мы сумеем пережить обе встречами с семьями, наши споры сами собой прекратятся.
— Гениальный, конечно, план. — Мерроу встала на цыпочки и прикоснулась к его губам в долгом, медленном и глубоком поцелуе, от которого ей тотчас захотелось намного большего, чем ей предлагалось на ближайшее время. — Но ты, оказывается, такой хитрый жук, что я тебя ненавижу.
— После того как я добровольно, отказался от секса с тобой, я и сам себя ненавижу. — Неожиданно Алекс повернул голову и поднял палец. — Микки, дружище, зайди-ка через пять минут. Я как раз целую свою девушку.
Глава девятая
— Вы Мерроу, да? — Удивительно красивая молодая женщина широко улыбнулась ей. На обеих щеках появились ямочки. — Мне нравится ваше имя. А платье вообще бесподобно!
Она пробормотала что-то очень быстро по-французски.
— Извините, что? — переспросила Мерроу.
Ее собеседница рассмеялась мелодичным и приятным смехом. Она была полна энергии и жизни. И в ее каштановых глазах было столько озорных искорок, что Мерроу даже подумала, что они во многом родственные души.
— Черт, извините! — воскликнула женщина и протянула изящную руку с длинными пальцами. — Я — Эшлин Фицджеральд, сестра Алекса. Но вы можете называть меня Эш, как все.
Судя по всему, они подружатся! Сестра Алекса прекрасно подойдет на роль пятой «мушкетерши». Но тут же ей пришла в голову печальная мысль: когда они с Алексом расстанутся, она автоматически попрощается и с его сестрой. Ей стало не по себе. Страх потерять Алекса создал ощущение пустоты в груди. Раньше Мерроу просто не думала об этом.
— Ты можешь отвести меня туда, где ты купила это платье?
Мерроу кивнула и посмотрела на розовую кисею, проходящую через лиф сердцевидной формы и свешивающуюся с одной стороны широкой юбки неброской расцветки, расшитой стразами, сверкающими на свету. Оно было настолько «ее», что стоило уплаченных денег, особенно когда глаза Алекса, в первый раз увидевшего ее в этом платье, засияли.
В нем она чувствовала себя вполне комфортно среди элиты...
— Оно очень необычное, и ты в нем великолепно выглядишь, — восхищенно сказала Эш и повернулась, показывая на одну из висящих перед ними фотографий. — Смотри, это маленький голенький Алекс.
Мерроу рассмеялась.
— О, это действительно компрометирующая фотография!
Эш улыбнулась.
— Он был ужасно симпатичным ребенком. На этой стене обычные фотографии, а более официальные — в библиотеке. Мы называем их семейной галереей. А вот на этой ему шесть лет.
Чем больше фотографий она рассматривала, тем более прекрасным казался ей мир семьи Алекса. Они все выглядели такими счастливыми, и на каждом снимке Алекс был улыбающимся, уверенным в себе — настоящий наследник короны Фицджеральдов.
— Эта фотография была снята, когда Алексу исполнилось двадцать, — продолжала свою экскурсию Эш. — Первый год его участия в Дублинском марафоне. Ты знаешь, он учредил собственный благотворительный фонд для детей, больных лейкемией, и практически каждый год участвует сам в марафоне. Я даже хотела последовать его примеру...
— Он мне ничего не рассказывал об этом. — Мерроу взглянула на другую фотографию Алекса со старым фотоаппаратом на шее. Ему было лет пятнадцать или шестнадцать.
По бокам, положив ему руки на плечи, стояли тощий Гейб и улыбающаяся Эш с косичками. Эш подошла к ней поближе и взяла ее за руку.
— Таков Алекс. Знаешь, что говорят о тихом омуте. Он всегда был хорошим сыном и выполнял свои обязанности, не хвастаясь этим. Кажется, ему все легко давалось, и он не считает, что делает что-то из ряда вон выходящее. Но это так. Я знаю лучше, чем кто-либо еще.
Мерроу кивнула. Ей все больше и больше нравилась Эш. Добрая, умная и озорная.
— Итак, каков приговор, О'Коннелл? — настороженно спросил Алекс, когда они с Мерроу остались наедине.
— Я должна решить, нравится ли мне твоя семья или нет после одного вечера?
— О да, верно. Мне кажется, что первое впечатление в таких случаях бывает самым верным. — Он взял ее за руку, проводя по темной части дома. — Ты ведь любишь среднее арифметическое, так? Я хорошо помню твои слова.
Мерроу подняла голову и улыбнулась ему, увидев его обеспокоенный взгляд.
— Ну и память у тебя. Это было так давно, что я уже забыла...
Алекс чуть заметно улыбнулся.
— Ну, мне кажется, что по крайней мере с Эш ты общалась легко.
Мерроу почувствовала, как внутри у нее играет несколько бокалов шампанского. Ее смех заглушил смех Алекса. Она повисла у него на руке и улыбнулась ему.
— Твоя сестра великолепна. Я очень рада, что познакомилась с ней.
— Вот и прекрасно!
Мерроу повернулась к Алексу так, чтобы видеть его глаза. Судя по тону его голоса, отношения с сестрой много значили для него.
— Вы с ней очень близки да?
Он удивленно вскинул брови.
— Мы давно не виделись. У нее свои дела, у меня свои. Я думаю, без нее мне чего-то не хватало.
— Каждый должен иметь своих «мушкетеров», — улыбнулась Мерроу.
— Ты права.
Они сплели пальцы и пошли дальше, покачивая руками.
— Когда есть друзья, ты можешь поговорить с ними обо всем на свете, — тихо произнесла Мерроу. Ей очень хотелось думать, что ее отношения с Алексом становятся более теплыми и доверительными.
— Например, о рейтинге бойфрендов по десятибалльной системе.
Мерроу от всей души рассмеялась.
— Да, это чрезвычайно важно. Но еще важнее, что они всегда с тобой, когда тебе трудно...
Алекс поджал губы и кивнул, глядя поверх ее головы.
— Действительно. — Он тяжело вздохнул. — А интересно, что именно тебе говорила моя сестра?
Мерроу подняла голову и хитро прищурилась:
— А что, по-твоему, она должна была мне рассказать? Есть какой-то семейный секрет, который ты от меня скрываешь? Но если честно, мы больше говорили о твоих достоинствах и талантах. Золотой ребенок...