Один лишь Фрэнк уловил слова женщины, оказавшейся рядом с ним. «Самое, блин, время», – пробормотала она по-французски, хмуро уставившись на группу врачей за полупрозрачными занавесями лаборатории.
Несмотря ни на что, он не смог сдержать легкой улыбки. Фрэнк оценил и ее решительный настрой, и едва сдерживаемую ярость. Сам он чувствовал то же самое.
Пройдя в другой конец палаты, они поднырнули под полупрозрачную занавеску и оказались в чистой маленькой лаборатории. Фрэнк быстро оценил ряды микроскопов и анализаторов крови с цитометрами – здесь нашелся даже аппарат для электрофореза в полиакриламидном геле для анализа ДНК. А еще с досадой узрел и бо`льшую часть своего собственного лабораторного оборудования, доставленного сюда из университета. В том числе и ноутбук с биоинформационным программным обеспечением, которое он лично доработал и усовершенствовал. Хотя, похоже, до сих пор никто так и не потрудился прикоснуться хоть к чему-то из этого набора.
Нолан помахал тощему конголезскому врачу.
– Это доктор Нгой, заведующий нашим исследовательским центром.
Мужчина присоединился к ним. Он был на голову ниже Фрэнка, но держался так, словно возвышался над всеми остальными. На губах мужчины за прозрачным щитком маски навеки застыло брюзгливо-презрительное выражение. Фрэнк узнал этот тип с первого взгляда – типичный обладатель «комплекса Наполеона».
Скрестив руки на груди, доктор Жирар с ненавистью посмотрела на него. Очевидно, Нгой относился к ней не лучше, поскольку едва не отпихнул ее в сторону, чтобы присоединиться к ним. Единственным, к кому клиницист проявлял хоть какое-то уважение, был его босс Нолан де Костер, но даже в этом случае почтительный тон явно требовал определенных усилий.
– Сэр, – натянуто произнес Нгой, – по-моему, сегодня мы добились значительного прогресса.
– Замечательно. Может, поделитесь с нашими новыми гостями тем, что удалось выяснить?
Нгой оглядел Фрэнка и Монка с ног до головы.
– Конечно, – отозвался он без всякого воодушевления.
И все же у него хватало ума не перечить. Врач подвел их к монитору компьютера. Несколько секунд пощелкав по клавишам, вызвал электронное изображение множества вирусных частиц.
Фрэнк напрягся, сразу узнав массу шестиугольных в плане икосаэдров, спаянных воедино своими шипастыми поверхностями. Он придвинулся ближе.
– Я недавно выделил тот же вирус из тканей странствующих муравьев. Но так и не понял, является ли он нормальным для данного вида, или же патогенным. – Он глянул поверх края монитора на ряд коек. – Мне требовались образцы, взятые у пациентов, чтобы определиться с этим.
Брови Нолана приподнялись.
– Правда? Вам удалось выделить возбудителя инфекции меньше чем за день?
– Меньше чем за четыре часа, – поправил его Монк.
Нолан посмотрел на Нгоя.
– На то же самое у нашей бригады ушло больше недели.
Признание этого факта вызвало сердитый взгляд главврача, и гнев его был направлен на Фрэнка. Но все же Нгой откашлялся, гордо выпрямив спину.
– Возможно, это и так, но сегодня нам удалось определить происхождение этого вируса – то есть то, откуда он взялся, – и, что самое главное, его изначального «хозяина».
Фрэнк задавался этим вопросом с самого начала. Вирус должен был развиться в живых клетках какого-то природного «хозяина», чтобы впоследствии проникнуть в более широкий мир, где в конечном счете и оказался патогенным.
– От какого животного он происходит?
Нгой надменно усмехнулся.
– Это не животное.
– Тогда что? – удивился Фрэнк.
– Это растение.
18:03
Шарлотта заметила потрясенное выражение на лице американского вирусолога.
– Растение? – в ошеломленной тишине переспросила она. – Это вообще возможно? Вы хотите сказать, что этот вирус происходит из какого-то дерева или куста?
– Или, возможно, древесного гриба, – признал Нгой. – Мы только что закончили анализ генетического кода вируса, который занял больше времени, чем мы рассчитывали, поскольку в нем ровно две тысячи двести тридцать шесть генов.
– Так много? – Фрэнк выглядел явно обеспокоенным. – Это делает его одним из самых больших гигантских вирусов, известных науке.
Шарлотта нахмурилась, услышав это определение. «Гигантский вирус?»
Нгой проигнорировал американца, продолжая обращаться исключительно к своему боссу.
– Значительная часть генома этого вируса остается неизвестной и не поддается классификации, но большой процент обнаруженных генов – по-видимому, самых старых – принадлежит как различным видам грибов, так и древним древовидным папоротникам, предположительно восходящим к доисторическим Cladoxylopsids. Кладоксилопсиды – это группа папоротникообразных гигантских деревьев, которые вымерли миллионы лет назад, оставив после себя лишь окаменевшие пни. Многие считают их первыми деревьями на Земле.
Шарлотта покачала головой.
– Но как вы проследили геном этого вируса до вымершего вида?
Нгой раздраженно вздохнул. И все же его глаза засияли ярче. Он явно гордился своей работой и был только рад возможности развить тему.
– Дело в том, что генетические потомки кладоксилопсидов существуют и поныне. Это современные папоротники и хвощи. Методом «молекулярных часов»[71] мы определили, что гены в этом вирусе намного старше, чем что-либо, обнаруженное у современных живых видов.
– Итак, этот вирус прослеживается до древних деревьев, – задумчиво пробормотал Нолан. – Или, может, до грибов, связанных с этими деревьями.
– Похоже на то, – сказал Нгой. – Но мне хотелось бы составить филогенетическое древо[72] и провести байесовский анализ[73], чтобы окончательно в этом убедиться.
Шарлотта перебила его – у нее возник более насущный вопрос, когда она посмотрела через палату на ряд коек с пациентами.
– Все это замечательно, но я всегда думала, что вирусы растений не могут передаваться животным, не говоря уже о людях.
– Это не обязательно так, – вмешался Фрэнк. – Мы знаем три семейства вирусов – Bunyaviridae, Reoviridae, Rhabdoviridae, – которые заражают и людей, и животных, и растения. Даже вирус крапчатости перца способен вызывать лихорадку и зуд у людей. Тем не менее такие случаи редки. Большинству растительных вирусов не хватает биохимического ключа для репликации в клетках млекопитающих. Но когда дело доходит до изобретательности вирусов в плане эволюции и выживания, то тут им нет равных.
При этой мысли у Шарлотты засосало под ложечкой, но Фрэнк еще не закончил.
– Если группа доктора Нгоя права в своем предположении, то у нас более серьезная проблема.
– Какая именно? – спросил стоящий поблизости Джеймсон нервно дрожащим голосом. – Что вы имеете в виду?
– Я провел бо`льшую часть своей карьеры, изучая зоонозные заболевания – те, что распространяются от животных к людям. Это и без того достаточно плохо, когда вирус передается от одного природного хозяина к другому. От млекопитающего к млекопитающему. От пернатых к человеку. Грубо говоря, когда он перескакивает с одной ветви эволюционного древа на другую. Но сейчас мы говорим о вирусе, передающемся нам от растений. Это уже совсем другая история. Это прыжок с одного ствола эволюционного древа на другой.
Фрэнк оглядел группу, позволяя сказанному улечься в головах, после чего продолжил:
– Это может означать катастрофу, не похожую ни на какую другую. Неудивительно, что этот вирус вроде как способен заразить такое множество разных видов. Насекомых, вроде муравьев. Млекопитающих – таких, как бабуины. – Он махнул в сторону уставленной койками палаты. – И нас, конечно же.
Шарлотта сглотнула, кровь застыла у нее в жилах.
– Так вы думаете, что он может заразить практически любое живое существо?
Фрэнк пожал плечами.
– Похоже, это уже происходит.
Впервые за все время неумолимый Нолан де Костер явно остолбенел и занервничал. Он неотрывно уставился на экран компьютера. Похоже, даже ему самому его собственные планы использовать эту пандемию, чтобы прибрать к рукам Конго, теперь представлялись не просто бессердечными и рискованными, но и совершенно катастрофическими.
Шарлотта не могла позволить этому новому знанию обессилить ее, загнать в черную дыру отчаяния. Она нашла взглядом Дисанку, которая баюкала своего сына. Ей требовалась информация, которую можно было бы использовать в чисто практических целях.
– Доктор Нгой, вы потратили столько времени, выясняя, откуда взялся этот вирус, – произнесла она, подпустив яда в голос, – но как он на самом деле действует? Насколько он болезнетворен? Сейчас это гораздо важней, чем то, откуда он взялся.
Нгой скривился, как будто ему нанесли смертельное оскорбление. Он отвернулся, словно не услышав ее вопроса.
Вмешался Фрэнк:
– У меня возникли кое-какие мысли по этому поводу, стоило мне увидеть этого ублюдка на экране моего ноутбука.
– Это вы о чем? – встрепенулся Нолан, явно готовый ухватиться за что угодно.
Фрэнк протиснулся мимо Нгоя, чтобы подобраться поближе к монитору компьютера. Увеличил изображение и указал на темное шестиугольное пятно, отделившееся от плотного скопления прочих.
– Этот вирус и без того огромен. Но обратите внимание на то, как широко раскинулись белковые шипы, вырастающие из его оболочки.
Он резко развернулся лицом к остальным.
– На своих сканах я заметил, что цитоплазма инфицированных клеток буквально усеяна отломанными шипами. Большинство из них были согнуты и скручены примерно одним и тем же манером. Что весьма подозрительно.
Джеймсон прищурился.
– Почему подозрительно? К чему это вы клоните?
Шарлотта внезапно все поняла, и по спине у нее пробежал холодок.
– Вы думаете, что эти сброшенные шипы могут действовать как прионы?