– Это еще что? – спросил Ковальски.
– Очередной образец творчества бакуба. – Грей мотнул головой на Фарайи. – Его племя славится своими искусными ткачами.
– Итак, мы рисковали своими жизнями ради какой-то расписной тряпки, – недовольно заключил Ковальски. – Толку-то нам с нее?
Бенджи согласился с американцем. Он знал, что бакуба славились своими изделиями из рафии и сложными геометрическими узорами, вытканными на них. Однако этот образец, похоже, был сделан наспех. В его оформлении не прослеживалось ни ритма, ни смысла, и уж никакого повторяющегося узора точно не имелось.
– Это должно что-то значить, – задумчиво произнес Грей. – Зачем еще Шеппард утопил его в озере?
Все поняли, что теперь только один человек из их отряда способен хоть как-то помочь.
Грей наклонился ближе.
– Фарайи, это тебе о чем-то говорит?
Парнишка мрачно нахмурился.
– Может быть… Но правда тут скрыта.
– В каком это смысле? Можешь нам показать?
Фарайи немного поколебался, но все-таки подошел ближе. Потянулся к коврику, как будто хотел вытащить его из грузового отсека, но вместо этого с благоговейной осторожностью провел ладонью по всей его длине, сверху вниз. Стал аккуратно поворачивать бусины и ракушки, пока они не оказывались в каком-то заданном положении. Ему приходилось проделывать это снова и снова, иногда нажимая посильнее, а иногда просто проводя по ткани кончиком пальца.
Поначалу казалось, что нет никакой разницы, но постепенно, по мере того, как каждый крошечный кусочек, продетый в пальмовую ткань, вставал на место, на ней проявлялось изображение. С каждым новым движением пальцев Фарайи оно становилось все четче, пока наконец узор не был завершен. Это оказался не набор геометрических фигур, а скорее мозаичная картина из меди, ракушек и стеклянных бусин, похожая на произведение кубиста или пуантилиста[75], которая изображала маленькую каменную церковь с торчащим перед ней крестом, наполовину утопающую в темных джунглях.
Грей повернулся к Фарайи.
– Узнаешь это место?
Парнишка кивнул.
– Да. Это миссионерская церковь. Преподобного Шеппарда. – Он осенил себя крестным знамением, словно прося благословения. – Его самая первая церковь.
– Ты знаешь, где это?
Фарайи указал куда-то вглубь джунглей, дальше к востоку от них.
– Можешь отвести нас туда? – спросил Грей.
Плечи Фарайи поникли.
– Наверное. Она очень старая. Я ходил туда только один раз. Там больше нет тропы.
Ковальски застонал.
– Другими словами, нам придется переть прямо через джунгли…
Подобная перспектива явно никого не обрадовала.
Тем не менее Грей достал цифровой планшет и открыл светящуюся карту местности.
– Можешь хотя бы приблизительно показать, куда нужно двигаться?
Фарайи подошел к нему, явно намереваясь попытаться. Пока они о чем-то перешептывались, какое-то движение привлекло внимание Бенджи слева от него. Он удивленно обернулся и с уколом радости узнал большого мотылька, который привлек его внимание ранее. Тот опять порхал над поляной. С каждым взмахом крыльев с огненными краями мотылек, казалось, посылал ему приветственный сигнал – словно некая летающая версия светлячка, ищущего себе пару.
Бенджи пораженно разинул рот, осознав, что панцирь насекомого и вправду светится сам по себе.
«Поразительно…»
Но тут его радость сменилась беспокойством. Тем более что джунгли позади него были усеяны тысячами таких же мотыльков, и все они светились в темноте, как будто вызванные сюда первым. Нервно заморгав, Бенджи полностью обернулся вокруг себя. Они были повсюду, со всех сторон. Сотни мотыльков уже парили над головой, все плотнее окружая людей.
Сосредоточившись на коврике, никто не заметил их бесшумного приближения. Бенджи вспомнил, как Фарайи недавно встревожило исчезновение летучих мышей. Неужели они догадались, что надвигается, и поспешили скрыться?
Что-то коснулось щеки Бенджи. Он отпрыгнул назад. Мотылек упал на него сверху, трепеща, как осенний лист. Биолог потянулся к щеке, чувствуя, как та начинает гореть. Когда он поднял руку, мотылек присел на тыльную сторону его кисти. Бенджи вздрогнул, на миг загипнотизированный красотой его крыльев всех оттенков черного, словно у ожившей тени, края которых полыхали огненно-оранжевым.
И тут руку ожгло, будто в нее ткнули факелом. Задохнувшись, он стряхнул мотылька. Там, где тот только что сидел, кожа была ярко-красной и на глазах вспухал багровый волдырь; щека тоже горела огнем. В панике Бенджи повернулся к остальным.
Один только Ковальски, похоже, заметил опускающихся на них мотыльков.
– Что это еще за бабочки?
Пострадавшая рука Бенджи начала дрожать, ее стало сводить судорогой. Поле зрения сузилось. Он опасался худшего – того, что это не просто химический ожог, что в организм мог попасть какой-то нейротоксин. Прежде чем Бенджи успел ответить, его дыхание стало сдавленным, затрудненным.
И все же перед тем, как мир окончательно потемнел, ему удалось выдохнуть слова предостережения:
– На нас напали…
16
24 апреля, 19:45 по центральноафриканскому времени
Остров Белка, Демократическая Республика Конго
Такер наконец проплыл последнюю часть пути по темной реке. Осколок луны и окутанные туманом звезды давали совсем мало света. Тем не менее этого оказалось достаточно, чтобы не сбиться с пути, особенно с его очками от УППОНИР в режиме ночного видения. Оптические прицелы его оружия тоже были дополнены тепловизорами для обнаружения источников инфракрасного излучения – не только в темноте, но и в пыли, и в дыму.
Приходилось исходить из того, что противник может быть экипирован схожим образом и наблюдать за рекой. Поэтому Такер спрятал голову за бревном, которое скатил в реку, и так и двигался вниз по течению к острову. Бревно также скрывало и Кейна, жилет которого помогал псу держаться на плаву, – все, что оставалось делать напарнику, это лишь подгребать лапами. Кейн был испытанным профи в этом деле и двигался без единого всплеска.
Теперь, нацелившись к берегу острова, Такер медленно пересекал реку рядом со своим напарником, подстраивая скорость и курс под течение. Он внимательно наблюдал как за сушей впереди, так и за плоской поверхностью реки, не зная, водятся ли в этом районе крокодилы или, что еще более тревожно, бегемоты. Последние были настоящими акулами этих вод – столь же опасными, сколь же быстрыми. Это была еще одна причина, по которой Такер двигался медленно – не хотелось привлекать к себе внимание этих тварей.
Наконец он с облегчением выдохнул, когда его босые ноги коснулись илистого дна возле заросшего водорослями и тростником островного берега. Лес черной стеной возвышался перед ним, темный даже в усиливающих свет очках ночного видения. Такер отпустил бревно и толкнул его обратно в реку, где оно, крутясь, продолжило свой путь вниз по течению.
Пригнувшись, он несколько секунд прислушивался, после чего углубился в густой кустарник. Кейн последовал за ним. Перед самым заходом солнца Такер выбрал именно это место для высадки – на противоположной от пирса стороне острова, – поскольку лес там казался наиболее густым. Вдобавок он полагал, что бо`льшая часть личного состава противника размещается на другой половине острова.
Двигался Такер осторожно, внимательно следя за тем, куда ступает и за что задевает, тем более что помимо защитных очков и камуфляжной краски на лице на нем не было ничего, кроме промокших трусов-боксеров. После минутного перехода он обнаружил кучу бурелома, которая могла послужить укрытием. Остановившись, Такер сбросил с плеча водонепроницаемый вещмешок. Пока Кейн настороженно наблюдал за окружающей обстановкой, опять натянул ботинки и сухую одежду – хотя сухость оказалась довольно относительной, поскольку все насквозь пропотело. Потом пристегнул к бедру свой «Дезерт Игл» и засунул в поясной подсумок два дополнительных магазина.
Вооруженный и полностью одетый, он почувствовал себя не столь уязвимым. А еще Такер как следует проверил три контейнера из-под яиц, лежащие в вещмешке. В них содержалось дополнительное вооружение, предоставленное директором «Сигмы»: компактные светошумовые и осколочные гранаты, а также дымовые шашки, и вправду похожие формой и размером на куриные яйца.
Удовлетворенный, Такер переключил внимание на своего напарника. Глаза Кейна были прикованы к лесу, уши нацеливались на малейший шелест листьев или шорох ветвей. Вытащив крошечную видеокамеру из застегнутого на «молнию» кармашка собачьего жилета, Уэйн установил ее на место, после чего накинул на спину Кейна похожий на патронташ наружный плечевой ремень собственной разработки. Проверил встроенное в него беспроводное устройство и убедился, что аккумулятор полностью заряжен.
Затем он с довольным видом откинулся и улыбнулся – не всему этому оборудованию, а нагруженной им собаке.
«Кто у нас самый красивый мальчик?»
Как будто прочитав его мысли – а возможно, так оно и было, – Кейн завилял хвостом и ткнулся носом ему в грудь.
– Тебе уже не терпится, верно? – прошептал Такер.
Хвост захлестал еще быстрее.
– Тогда пойдем посмотрим, кто тут в домике живет.
20:02
Шарлотта поглядывала через плечо Фрэнка, который работал в клинической лаборатории отделения. Чуть в стороне от них помощник вирусолога заканчивал настройку специального оборудования, привезенного сюда вместе с ними. А Фрэнк тем временем склонялся над ноутбуком, на котором работала программа распознавания генетических последовательностей. На лице его застыла гримаса ужаса.
Шарлотта стояла, скрестив руки на груди и чувствуя себя совершенно бесполезной. Джеймсон вернулся в палату, где сидел, просматривая карту какого-то пациента, но судя по тому, как его голова медленно опускалась, а потом опять резко вздергивалась, педиатр вовсю клевал носом.
Шарлотта не могла его в этом винить. Она тоже была совершенно измотана. Даже Дисанка и ее малыш давно спали. Тем не менее Шарлотта оставалась настороже, твердо вознамерившись узнать как можно больше, пока этот