Грей понемногу начинал понимать, что здесь произошло.
– Это метановое облако… Его, должно быть, снесло сюда из той шахты. И материнское дерево обнаружило этот ядовитый выброс.
Тьенде кивнул.
– Она сочла это непосредственной угрозой – и бурно отреагировала.
Грей потер лоб, размышляя об этой трагической цепочке событий. А еще осознал суровую правду. Если б не этот выброс метана, то что-нибудь другое в конце концов спровоцировало бы дерево, особенно когда оно и без того пребывало в напряжении из-за деградации окружающей среды.
Он уставился на гигантский ствол, который все еще угрожающе дымился.
Природа была явно сыта по горло наплевательским отношением к себе со стороны человечества. Эпоха антропоцена – начавшаяся с появлением людей на этой планете – была для нее лишь мгновением ока. Мир природы существует гораздо дольше, разрабатывая стратегии выживания на протяжении сотен миллионов лет.
«Как можно надеяться с ним конкурировать?»
Тем не менее этот вопрос мог подождать. У Грея были более насущные заботы. Он показал на серебристый пруд, мерцающий в сердцевине дерева. Коммандер не знал, какими целебными свойствами обладают эти воды, но всему миру больше не на что было надеяться.
– Поделится ли она с нами своим даром? – спросил Грей.
– Как я уже говорил, только если сочтет вас достойными. – Тьенде махнул рукой в сторону тоннеля с колючими корнями. – Первую проверку вы уже прошли.
– Что я теперь должен сделать? – спросил Грей.
Тьенде мотнул головой вперед.
– Просто подойдите ближе. Она даст вам знать о своем решении.
Грей уставился на путаницу корней, змеящихся по голой скале. Шипы поднимались и вновь прижимались к ним, когда те, извиваясь, перепутывались друг с другом. Он подозревал, что эти острые пики могут запросто разорвать его на куски, содрать мышцы с костей, прежде чем он успеет сделать даже пару шагов.
«И все же надо попытаться».
Грей глубоко вздохнул, молча взывая к милосердию – не только для себя, но и для всего мира, – и направился по камням к бурлящему перед ним колючему клубку, на каждом шагу ожидая, что его отшвырнут прочь или пронзят сотней шипов. Корни заизвивались еще яростней, реагируя на его приближение.
Немного не доходя до них, он нерешительно остановился.
Но, похоже, все равно оказался слишком близко.
Один из корней, который метнулся к нему с такой быстротой, что нельзя было уследить и глазом, хлестнул его поперек груди. Это было все равно что попасть под грузовик. Грей отлетел назад и тяжело рухнул на землю. Кое-как сел, с трудом переводя дух. Потер ребра.
«По крайней мере, меня не проткнули насквозь».
Но радоваться было нечему. Он оглянулся на Тьенде, выражение лица которого говорило само за себя.
«Меня отвергли».
Откашлявшись, Грей вскочил на ноги.
– Может, это только я не пришелся ко двору. Вам всем придется попробовать. У нас нет другого выбора.
Следующим к дереву с явной опаской двинулся Бенджи – только для того, чтобы встретить ту же участь, откатившись к ним. Фарайи добился не большего успеха.
– Да пошло оно все к черту! – Сбросив «Сюрикен» с плеча, Ковальски взял его на изготовку. Шагнул вперед, направив плоское дуло на массу корней. – У меня есть свой собственный способ постучаться в этот домик!
Грей бросился за ним.
– Постой…
Прежде чем Ковальски успел сделать еще шаг, вырвавшийся невесть откуда корень выбил оружие у него из рук. От удара сталь погнулась, и диковинное ружье отлетело в шипастый барьер позади них.
– Эй! – выкрикнул Ковальски.
Но больше встревожила его отнюдь не потеря оружия. Еще один метнувшийся вперед корень вцепился в запястье здоровяка. Прежде чем он успел двинуться, третий угодил ему между ног и обвился вокруг верхней части бедра.
Ковальски дернуло вперед, к бурлящей массе шипов.
Он поднял руку, чтобы защитить лицо, упираясь ногами и отбрыкиваясь, но силы было явно неравны.
Грей бросился ему на помощь.
– Нет! – крикнул Тьенде. – Не вмешивайтесь!
Грей уважал старика, но не мог бросить своего напарника.
И все же немного замешкался. Ковальски оторвало от земли и дернуло вперед. Здоровяк закричал, когда врезался в клубок корней – но они мгновенно расступились и втянули его внутрь. Его огромная фигура исчезла в извивающейся каше.
Грей резко остановился.
«Слишком поздно…»
Он ожидал криков агонии, но послышался лишь поток раздраженных проклятий. Отступив на несколько шагов, Грей приподнялся на цыпочки. Ковальски снова появился с другой стороны. Корни все еще опутывали его, но он был жив.
И по-прежнему изо всех сил пытался освободиться.
Тьенде поравнялся с Греем.
– Он был избран. Признан достойным.
Грей недоуменно уставился на него.
– Ковальски?!
Старик нахмурился, глядя на него в ответ.
– Разве у него не доброе сердце?
Грей запнулся, не зная, как на это ответить.
– Тогда, может, он болен? – предположил Тьенде.
Вопрос настолько удивил Грея, что ему потребовалась секунда, чтобы ответить. При всей крутости и упрямстве Ковальски было легко забыть, что этот здоровенный детина борется со злокачественной миеломой и что из этой битвы он тоже вряд ли выйдет победителем.
– Д-да, – запинаясь, признал Грей. – У него рак.
– Тогда понятно… – Тьенде оглянулся на барьер из черных корней позади них, на колючий тоннель, через который они все проползли. – Она, должно быть, почувствовала это.
Грей напрягся от внезапного осознания. Он представил себе эти шипы и колючки, втыкающиеся в тело. Тогда он беспокоился о том, нет ли в них яда, – тогда как на самом деле эти шипы, похоже, забирали у них образцы крови и прочих физиологических жидкостей, тут же анализируя их.
Он снова вспомнил утверждение Бенджи об обостренных чувствах растений. А еще слова Тьенде: «Первую проверку вы уже прошли». Может, старик выразился именно в таком медицинском смысле?
– Она сделает все возможное, чтобы исцелить его, – объяснил Тьенде. – И хотя это суровая мать, безжалостная в своем гневе, Она также и безгранично добра.
Грей шагнул вперед. Независимо от причины, надо было воспользоваться ситуацией. Сложив ладони рупором, он завопил:
– Ковальски! Не отбивайся! Позволь дереву делать то, что ему нужно! Просто постарайся набрать хотя бы немного воды из этого пруда!
Ковальски продолжал сопротивляться, крича в ответ:
– Ну почему когда нужен подопытный кролик, так это всегда я?
Его, как куклу, неумолимо тянули к дереву, передавая от корня к корню. Он скользил подошвами по земле и брыкался, но без толку. Из полого ствола вылез новый набор корней, зацепил его и пробежался чем-то вроде тонких усиков по его лицу и телу сквозь одежду.
Извивающийся здоровяк заорал, явно этим возмущенный:
– Ткни туда еще раз, чертова деревяшка, и тебе мало не покажется!
Несмотря на протесты, корни затащили Ковальски через порог трещины в пустую сердцевину дерева. Подтянули его к кромке воды, а затем осторожно окунули в светящийся пруд.
Наблюдая за происходящим, Грей обдумывал вопрос Тьенде, заданный минуту назад.
«Разве у него не доброе сердце?»
Припомнилось, как в другой раз Ковальски искупался в радиоактивном озере, рискуя всем, чтобы спасти остальных. Вот потому-то он и заболел, вот потому-то и заработал рак костного мозга. Неужели материнское дерево тоже каким-то образом почувствовало принесенную им жертву? Не было ли это чем-то бо`льшим, чем просто раковые клетки у него в организме? Не стало ли это настоящей причиной, по которой Ковальски был избран?
А тот тем временем полностью погрузился под воду, словно принимая некое крещение. Грей молился, чтобы этот ритуал помог, но не давала покоя и более серьезная проблема.
Даже если б лекарство все-таки удалось раздобыть, им все равно нужно было как-то вывезти его отсюда – и быстро. Понимая, что промедление смерти подобно, Грей не собирался сидеть сложа руки. Сняв рюкзак, он вытащил из него спутниковый телефон, готовый в последний раз нарушить радиомолчание.
Обо всем этом должен был услышать Пейнтер.
«И, надеюсь, больше никто».
26
25 апреля, 09:00 по центральноафриканскому времени
Остров Белка, Демократическая Республика Конго
«На такое мы явно не рассчитывали…»
Такер стоял на коленях у подножия крыльца, крепко сжимая переплетенные на макушке пальцы; сердце его бешено колотилось. Дуло автомата уперлось ему в спину. Нависающий над ним солдат уже отобрал у него «Дезерт Игл», засунув его себе за пояс.
Фрэнку приходилось еще хуже. Он тоже стоял на коленях в грязи рядом с Такером, но губа у него была разбита, а один глаз заплыл. Его держал под прицелом пистолета еще один солдат. Фрэнк, по крайней мере, оказал противнику достойное сопротивление.
В груди у Такера все еще болезненно пульсировало. Дрейпер доказал свое мастерство, со снайперской точностью влепив туда пулю. Кевларовый бронежилет был единственной причиной, по которой Уэйн был до сих пор жив.
«Хотя не то чтобы это надолго…»
Дрейпер праздновал победу, стоя на крыльце гостевого дома. Он держал у губ рацию, продолжая координировать эвакуацию своего войска. И все это время пристально смотрел на пленников сверху вниз, и не думая ослаблять бдительность.
Дверь за его спиной открылась, и появились две фигуры: врач-конголезец в лабораторном халате и мужчина повыше – лет шестидесяти, в накрахмаленном льняном костюме и черном галстуке, с темно-русыми набриолиненными волосами, зализанными назад.
Такер предположил, что первый, судя по всему, – это глава местной исследовательской группы. Скривившиеся губы Фрэнка подтверждали это. Вторым был явно Нолан де Костер. Такеру уже описали его внешность, хотя опознать того было достаточно просто – хотя бы исходя из почтения, которое выказывали ему доктор с капитаном.
Де Костер, видно вызванный Дрейпером по радио, явно вышел позлорадствовать. Его взгляд остановился на Такере.