С течением времени политические взгляды Коллинза, похоже, смягчились. Его карьера не раз делала крутой поворот. Прежде чем заняться метеорологией, он работал на строительстве гаваней, наведении мостов и железнодорожных изысканиях, а также принимал участие в смелом проекте по осушению соленых болот Нью-Джерси неподалеку от Манхэттена.
Коллинза Делонгу порекомендовал Беннетт. Ирландцу предстояло стать метеорологом, фотографом и «ведущим ученым» экспедиции, а также быть «специальным корреспондентом» «Геральд». Коллинз был веселым и подвижным, он пел и играл на фортепиано – и мог поддержать интеллектуальную беседу практически на любую тему. Как выяснилось впоследствии, у него также была непоправимая тяга к каламбурам.
Даненхауэр считал, что Коллинз – воплощенный дилетант, этакий чересчур говорливый тип, который, как выразился штурман, «знает обо всем понемногу, но ни о чем не осведомлен достаточно хорошо». Однако Делонг, хоть и был сначала настроен скептически, похоже, все-таки обрадовался появлению Коллинза. «У него огромный запас знаний, – написал капитан Беннетту, – и я не сомневаюсь, что в Арктике он сделает себе имя».
День отплытия «Жаннетты» приближался, и Делонга мучил вопрос, когда и как Джеймс Гордон Беннетт прибудет в Сан-Франциско, чтобы пожелать команде счастливого пути. Беннетт согласился приехать при условии, что он инкогнито доберется до Калифорнии. Издатель настаивал, чтобы газеты – включая его собственную – ничего не знали о его прибытии на восточное побережье США.
Он собирался сесть на пароход компании «Уайт Стар Лайн», идущий из Ливерпуля в Нью-Йорк. Там под покровом ночи он должен был пересесть на ожидающую его яхту, которая, по одному из свидетельств, должна была, «подобно фантому, доставить его на берег», где в Нью-Джерси он собирался сесть в выкупленный железнодорожный вагон с затемненными окнами. Согласно плану, Беннетт должен был на этом поезде доехать до Омахи, а там пересесть в другой специально подготовленный вагон компании «Юнион Пасифик», который и должен был доставить его в Калифорнию как раз к отплытию «Жаннетты».
Делонг не понимал одержимости Беннетта секретностью. Это казалось ему весьма странным. «Как бы упорно вы ни пытались остаться на заднем плане, – писал он Беннетту, – всем все равно известно, что это вы отправляете корабль и оплачиваете экспедицию». По словам Делонга, скрыть тот факт, что Беннетт был «в сущности главой и покровителем экспедиции», было невозможно.
Но Делонг не замечал, что тяга Беннетта к отчужденности и таинственности была весьма в его характере. Он стремился в тень, прямо как совы, которые украшали его виллу, его яхты и его рабочие кабинеты. Он не умел действовать прямо и открыто. Беннетт был истинным фантомом – и такому непосредственному человеку, как Делонг, было просто не под силу понять своего покровителя. Нельзя было предсказать, когда прибудет Беннетт. Делонгу оставалось лишь осторожно навести справки в компаниях «Уайт Стар Лейн» и «Юнион Пасифик» и ждать.
Любовь Беннетта к интригам плаща и шпаги привела к неожиданному развитию событий, которое не на шутку встревожило Делонга. В 1878 году выдающийся финско-шведский путешественник профессор Нильс Адольф Эрик Норденшёльд отправился в многолетнее плавание по Северо-Восточному проходу, то есть вдоль всего северного побережья Евразии от Финляндии до Берингова пролива. Большую часть года от Норденшёльда и его судна «Вега» не было никаких вестей, и Беннетт, который все еще надеялся повторить триумф истории «Стэнли находит Ливингстона», вбил себе в голову, что Делонгу нужно сначала разыскать Норденшёльда у северо-восточных сибирских берегов и лишь затем отправляться на полюс. Даже если Норденшёльд не пропал, Беннетт чувствовал, что встреча двух путешественников сможет стать величайшей сенсацией, которая поднимет продажи газет по всему миру. И все же поиски скандинава были непростой задачей и требовали совершить крюк, из-за которого «Жаннетта» могла потерять несколько недель, а то и месяцев, тем самым лишившись возможности в полной мере использовать таяние льда в течение короткого арктического лета.
Хотя Делонга разозлило новое поручение, он не знал, от кого оно исходило. Беннетт сообщил о своем желании разыскать Норденшёльда не прямо Делонгу, а военно-морскому министру Томпсону, который передал его просьбу дальше. «Уверен, вы согласитесь, – писал Беннетт Томпсону, – что из гуманистических побуждений первым делом нужно разыскать профессора Норденшёльда и оказать ему помощь». В ответ министр написал, что «спасение профессора Норденшёльда будет считаться первоочередной задачей», а затем отдал официальный приказ Делонгу.
«По достижении Берингова пролива, – гласил новый приказ, – вам следует навести справки в тех регионах, где может быть получена какая-то информация о судьбе профессора Норденшёльда. Если в результате у вас появятся достаточные основания полагать, что с ним все в порядке, вы пойдете дальше к Северному полюсу. Если же нет, вам следует взять тот курс, который, по вашему мнению, будет необходим для спасения его экспедиции».
Делонг был в ярости. Он не понимал, почему в министерстве готовы поставить под удар успех его миссии ради спасения иностранной экспедиции, которая, как подсказывало ему чутье, вовсе не пропала и даже не оказалась в опасности. Он считал, что во флоте поднимают «ненужную тревогу» насчет скандинавского путешественника, и с ним соглашалось большинство мировых экспертов по Арктике. Норденшёльд планировал идти вдоль заснеженных сибирских берегов и не терять земли из виду – еще четыре-пять месяцев от него и не ожидалось вестей. «Я столь же уверен в безопасности Норденшёльда, – сказал Делонг, – как и в том, что завтра взойдет солнце». Он так и не догадался, что на самом деле приказ объяснялся желанием Беннетта опубликовать еще один сенсационный газетный репортаж. Делонга тревожило, что охота на Норденшёльда может отнять у него все лето. «Когда мы обнаружим их, вполне возможно, нам будет уже поздно идти дальше на север», – волновался он. В результате «Жаннетта» фактически могла потерять целый год.
Ответ Делонга на эту загвоздку оказался таким же, какой он автоматически давал при встрече со всеми остальными преградами: не теряя оптимизма, он лишь с большим рвением продолжил подготовку к отплытию. «Полагаю, моя решимость возрастает, – писал он Эмме, – прямо пропорционально количеству трудностей, которые встают у меня на пути». С Норденшёльдом все было в порядке – в этом он был уверен. Делонг решил ненадолго остановиться в нескольких деревнях на сибирском побережье и быстро развеять все сомнения. Если повезет, этот крюк займет у него всего неделю-другую. Исполнив флотский приказ, он собирался пойти на север.
За десять дней до отплытия Делонг провел на Мар-Айленде церемонию ввода корабля в строй, после которой экспедиция стала официально подчиняться командованию ВМС, а «Жаннетта» вошла в состав американского флота. Собрав на борту всех офицеров и других членов команды, Делонг зачитал военный кодекс и официальный приказ о выходе в море «Жаннетты». На капитане была парадная форма с золотыми шнурами и эполетами. В его пенсне играли искры солнечного света, отражавшегося от воды залива, к портупее была пристегнута блестящая шпага. Рядом с ним стояли Чипп, Даненхауэр, Мелвилл и Эмблер, фуражки которых были щегольски заломлены набок. Эмма тоже присутствовала на церемонии и держала синий шелковый флаг, который сшила для экспедиции: этот флаг предполагалось установить на вновь открытых землях и на Северном полюсе.
Двадцать три матроса в синей флотской форме стояли на своих местах на палубе вместе с ледовым лоцманом Данбаром и двумя гражданскими учеными, Ньюкомбом и Коллинзом. Делонг зачитал отрывки из переданного по телеграфу послания Беннетта, который обещал, что в случае пропажи или гибели «Жаннетты» он спасет моряков. «Я не пожалею ни денег, ни сил, чтобы отправить вам помощь», – поклялся издатель. Если же команду «Жаннетты» ждет гибель, женатые мужчины хотя бы могли утешать себя тем, что «их вдовы получат его покровительство».
Эмма подняла на мачте синий шелковый флаг, и он затрепетал на ветру вместе с американским. Теперь судно отправлялось в Сан-Франциско для погрузки последних припасов. Пути назад уже не было. Корабль был официально введен в строй, и его имя отражало новый статус: теперь он звался USS «Жаннетта».
Делонг светился от гордости за свое судно и моряков. «Я всем сердцем предан нашей цели, – написал он Беннетту. – Мы не остановимся, пока «Жаннетта» не выйдет из строя и не падем мы сами… У нас отличная команда, отличная еда и отличный корабль. Полагаю, у нас есть все необходимое, чтобы дерзнуть и проверить, что под силу человеку».
Глава 15Новый захватчик
Однажды поздно вечером в первую неделю июля 1879 года Делонг вместе с Эммой сидел в гостиной их люкса в отеле «Палас» в Сан-Франциско. Повсюду лежали книги, карты, учетные журналы и планы корабля. День отплытия приближался, и Делонга обуревали всевозможные мысли.
В отель «Палас», который открылся четырьмя годами ранее, было вложено 5 миллионов долларов. Он считался самым большим и фешенебельным отелем мира и, как выразился Эндрю Карнеги, «был построен, чтобы затмить все сущее». В «Паласе» были высокие потолки, и каждый из 755 номеров был снабжен отдельной ванной комнатой, прообразом кондиционера и электрическими кнопками, с помощью которых гости могли по интеркому сообщить о своих желаниях целой армии гостиничных служащих. «Палас» был также оборудован новейшими гидравлическими лифтами, облицованными панелями красного дерева, – эти лифты называли «поднимающимися комнатами».
Джордж и Эмма наслаждались уединением в этом роскошном отеле. Сильвию на время отправили к сестре Эмме в Айову. Но над ними довлела горечь неминуемой разлуки. Дни пролетали один за другим, но мыслями Джордж был далеко и не мог сосредоточиться на тысяче мелочей, связанных с путешествием. Эмма почти всегда была рядом. Она читала его письма, вместе с ним строила планы и давала оценку его идеям, в то же время «изо всех сил стараясь, чтобы чувства не возобладали» над ней. Во время плавания вокруг Южной Америки Эмма изучила «Жаннетту» вдоль и поперек и принимала такое деятельное участие в планировании экспедиции, что Джордж стал считать ее одной из участниц грядущего вояжа.