«Даже там, где речь не идет об алкоголе, – писал Мьюр, – некоторые продукты, предметы одежды, ружья и подобные вещи, поставляемые торговцами, оказывают гибельное воздействие на местных жителей, из-за чего они становятся менее самодостаточными и менее искусными в охоте». Мьюр волновался, что «через несколько лет, если наше правительство не окажет помощь этим людям, за которых оно теперь в ответе… все они до единого навсегда исчезнут с лица земли».
29 июня «Корвин» бросил якорь возле ледового тороса неподалеку от крошечной деревушки Тапкан. С севера дул сильный ветер, корабль качало на высоких волнах. Осмотрев берег в бинокль, капитан Хупер с радостью и облегчением заметил американский флаг, который развевался над белой палаткой: лейтенант Херринг вернулся сюда вместе с остальными участниками санной экспедиции. Команда оживилась. Морякам не терпелось встретиться с товарищами. «На корабле гадали, – писал Хупер, – что им удалось разузнать. Нашли ли они «Жаннетту»?»
Хупер хотел было отправить на берег отряд, но вдруг заметил, что группа Херринга поспешно свернула лагерь и по льду направилась к «Корвину». Разведчики шли почти целый день, но наконец-то добрались до корабля и поднялись на борт. К тому времени волнение на море усилилось, и Хупер понял, что не может оставаться на якоре в изначально выбранном месте. Быстро расплатившись с погонщиками собак из Тапкана – им вручили винтовку, патроны, рулон ситцевой ткани и еще кое-что, – Хупер развернул «Корвин» и пошел в открытое море.
Когда море наконец успокоилось, Хупер вызвал отряд Херринга к себе в каюту и узнал, что случилось за прошедший месяц.
2 июня отряд Херринга, в который входило трое американцев и трое местных погонщиков собак, высадился на острове Колючин и отправился в ледовый поход. Сначала им пришлось весьма нелегко – сани ломались, собаки грызлись друг с другом, пробираться приходилось по глубокой слякоти, – но им повезло встретить нескольких местных охотников на тюленей, которые привели их в свое поселение в двадцати пяти милях к западу.
В деревне насчитывалось двадцать шесть хижин и около трехсот жителей. Старейшина тепло принял американцев и пригласил их в свою лачугу, где вдоволь напоил их русским чаем. Херринг расспросил его об американском корабле, потерпевшем крушение к западу от деревни, но старейшина никогда о нем не слышал. Он сказал Херрингу, что большинство обитателей деревни никогда в жизни не видело белого человека – этим объяснялся их интерес к американским гостям, в честь которых устроили настоящий пир с олениной и свежей треской. До четырех утра никто не ложился спать – все пили кофе и делились историями.
Отдохнув один день, отряд Херринга снова двинулся в путь и неделю продвигался на запад вдоль арктических берегов, по ночам разводя костры из плавучего леса, чтобы просушить насквозь промокающие меха. Хотя по дороге им попалось несколько деревень, в основном они двигались по снежным пустошам. По пути они тщетно искали каменные туры или другие знаки, оставленные моряками «Жаннетты». Когда они достигли крошечного поселения Онман, в котором было всего пять хижин, местные жители рассказали Херрингу, что слышали о потерпевшем крушение судне, и добавили, что в двадцати милях к западу находится деревня Ванкерем, где лучше знают эту историю.
Лейтенант Херринг поспешил в Ванкерем, и там его радушно пригласили в одну из хижин. Он подарил хозяевам табак и кофе и объяснил цель своего визита. Обитатели деревни улыбнулись и закивали, а затем позвали трех мужчин, которые своими глазами видели потерпевший крушение корабль. Чукча Джо перевел их рассказ:
«Прошлой осенью, когда устанавливался новый лед, мы охотились на тюленей возле острова, который зовем Конкарпио, и там увидели остов корабля, дрейфующий в направлении острова. Мы подошли к нему. Судно было наполовину заполнено водой. Три мачты срубили под корень, чтобы использовать в качестве дров.
В каюте мы нашли четыре тела – три лежали на койках и одно плавало в воде. Они были мертвы уже давно. Их кожа высохла, почернела и крепко пристала к костям. Поднимался ветер, и мы побоялись там оставаться. Мы взяли кое-какие вещи и покинули корабль. Следующей ночью ветер сменился и подул на юг, корабль отнесло от берега. Больше мы его не видели».
Лейтенант Херринг спросил о вещах, которые они унесли с корабля. Может, они нашли какие-нибудь книги или бумаги?
«Нет, – ответили чукчи, – нам они ни к чему».
Херринг объяснил, что хочет идентифицировать корабль. Было ли в нем что-нибудь необычное, что-нибудь не такое, как на остальных судах?
Охотники ненадолго задумались, а затем сказали: «Мы видели, что высоко на корабле кто-то прикрепил оленьи рога». Херринга озадачила эта странная деталь: вряд ли капитан вроде Делонга позволил бы так украсить корабль американского флота. Нарисовав при помощи охотников схему корабля, Херринг сумел определить, что рога висели на утлегаре.
Херринг поинтересовался, что именно охотники забрали с корабля. Те ненадолго ушли и вернулись с небольшим свертком. Среди их добычи оказались две поперечные пилы, топор, гарпун, пузырек с опиумом, бритва, очки, подсвечник и металлическая сковорода со штампом производителя из Филадельфии. Ни на одном из предметов не было личных имен, но на рукоятке столового ножа обнаружилась гравировка в виде буквы «З».
Поблагодарив охотников, Херринг щедро заплатил им за предметы, которые, по его мнению, могли помочь с идентификацией корабля. Он спросил обитателей деревни, слышали ли они когда-нибудь о таинственной Земле Врангеля, лежащей где-то подо льдом на севере. Как он впоследствии сказал Джону Мьюру: «Они все покачали головами и сказали, что ничего не знают о земле в тех краях. Но один старик сообщил, что давным-давно слышал что-то о группе людей, которая пришла по льду с неизвестной земли на севере».
Удостоверившись, что местные не знают больше ни о каких других американских судах на сотни миль от деревни, Херринг решил вернуться в Тапкан до наступления лета, пока прибрежный лед не стал еще опаснее. Его отряд запряг собак и двинулся на восток. Тапкана они достигли к середине июня.
Пока американцы ждали возвращения «Корвина», их пригласили на деревенский праздник по случаю первой успешной охоты на моржей. В хижину старейшины принесли отрезанную голову моржа, которую торжественно положили на пол в самом центре. Жители деревни столпились вокруг усатого трофея, после чего старейшина обратился ко всем с длинной речью и велел своему младшему сыну положить моржу в пасть освященное оленье и тюленье мясо в качестве жертвы. Церемония продолжилась на улице, где кусочки мяса бросили во все стороны света. После этого чукчи забили в барабаны, запели ритуальные песни и начали танцевать. Измотанные долгим походом американцы с любопытством наблюдали за происходящим.
В Тапкане лейтенант Херринг встретился с группой охотников на моржей, которые заявили, что не только видели «Жаннетту», когда она шла на север, но и ненадолго поднимались к ней на борт. Это было в конце лета 1879 года, когда Делонг остановился неподалеку от мыса Сердце-Камень, надеясь узнать судьбу экспедиции Норденшёльда. Охотники сообщили Херрингу, что корабль был «пароходом с тремя мачтами» и что на борту были двое аляскинских эскимосов, которых они узнали по декоративным серьгам в губах. Они также сказали, что видели «на палубе большое число собак и саней».
Все детали были верны, и это впечатлило лейтенанта Херринга. Он посчитал, что полученное описание «доказывает, что местные жители… замечают все, что проходит возле берега. Если бы с тех пор деревню навестило какое-нибудь судно или группа белых людей, местные знали бы об этом и до нас бы дошли эти сведения».
Капитан Хупер внимательно выслушал рассказ лейтенанта Херринга. Его особенно заинтересовали две детали. Первой была буква «З» на рукоятке столового ножа, который он осмотрел самолично. Второй – сообщение охотников об оленьих рогах, прикрепленных к утлегарю корабля. Рога висели на утлегаре американского китобоя «Зоркий». Это было его отличительной чертой, хорошо известной капитанам китобойной флотилии.
Картина сложилась. Потерпевшим крушение кораблем точно была не «Жаннетта». Это был «Зоркий», деревянный китобойный барк водоизмещением 215 тонн, приписанный к порту Нью-Бедфорда в штате Массачусетс и находящийся под командованием капитана Чарльза Смитерса. В последний раз другие арктические китобои видели «Зоркий» в октябре 1879 года к юго-западу от острова Геральд, где его затерло во льдах. «Зоркий» вез ворвань и китовый ус общей стоимостью 16 000 долларов. Смитерс отплыл с Гавайев с командой из тридцати человек, и теперь Хупер подозревал, что все они погибли.
Но в отношении «Жаннетты» надежда не была потеряна. Капитан Хупер по-прежнему полагал, что экспедиция Делонга выжила и застряла на таинственной Земле Врангеля или в непосредственной близости от нее.
Капитан Хупер чувствовал, что быстро тающий лед и необычно теплая погода давали ему лучшую в жизни возможность дойти до Земли Врангеля. В первую неделю июля «Корвин» отплыл от сибирских берегов и взял курс на восток, к Сент-Майклу на Аляске.
12 июня 1881 года
Мой дорогой муж,
я чувствую, что этим летом снова встречусь с тобой или получу от тебя весточку, и не могу дождаться этого момента.
Да хранит тебя Бог! Где бы ты ни был, пусть он поможет тебе и твоим товарищам целыми и невредимыми вернуться домой. Передавай от меня привет всем моим друзьям с «Жаннетты» – я не смею писать «на «Жаннетте», ведь она, возможно, уже покоится на дне океана, а вы боретесь за жизнь на шлюпках или на льду.
Не бойся, дорогой, я не сдамся ни при каких обстоятельствах и с распростертыми объятиями встречу тебя, когда бы ты ни вернулся…
Глава 28Nil desperandum
Не падая духом, команда Делонга начала длинный путь по замерзшему океану, направляясь обратно в знакомый мир или хотя бы туда, где можно было с высокой вероятностью разыскать других людей. Растянувшись на несколько миль, их караван, по словам Мелвилла, напоминал цепочку «странствующих насекомых». Идти было очень тяжело, но моряки, как ни странно, были счастливы – счастливы наконец-то выбраться из тесных кают корабля, снова оказаться в движении и сообща преодолевать новые трудности. Они шли в сторону России, к арктическим сибирским берегам, но им казалось, что они направляются домой, к женам, матерям и подругам, жирным курицам и свежим овощам, мягким постелям и теплым очагам, сплетням и россказням и, если и не к славе, то к ликованию признательной родины.