Делонг обратился к своему опыту навигации. В чем была проблема? Где крылась ошибка? В следующий полдень он попросил Мелвилла провести измерения. Только увидев, что и теперь результаты не изменились, он принял правду. Он полагал, что за последние восемь дней они прошли 20 миль на юг. Но наблюдения свидетельствовали об обратном. На самом деле они продвинулись более чем на 28 миль в северном и северо-западном направлении. Иными словами, лед, по которому они шли, смещался на север быстрее, чем они спускались на юг. Несмотря на все усилия, они фактически ушли назад. Или, как выразился Мелвилл, «отступили». По словам Делонга, это было сильным преуменьшением, но и его оказалось «достаточно, чтобы заставить любого задуматься и встревожиться».
Капитан не мог найти в себе силы сообщить ужасные новости морякам. Он не мог поделиться ими даже с ближайшими офицерами. «Я обманываю их, – писал он, – и боюсь, как бы они не начали задавать мне вопросы». Делонгу претила эта уклончивость – скрывать что-либо было не в его характере, – но в сложившихся обстоятельствах он не видел другого выхода. Он не сомневался, что «великое разочарование, если не полная потеря энтузиазма, постигнет команду, если сообщить всем столь неприятную правду».
Он поделился новостями только с доктором Эмблером и Мелвиллом. Механик не стал церемониться с оценкой ситуации. «Наше положение, – сказал он, – совершенно безнадежно». Он заметил также, что моряки вскоре «помрачнели и стали проявлять подозрительность, верно догадываясь о причинах, по которым от них скрыли результаты первых измерений».
Именно тогда в дневнике капитана Делонга впервые зазвучали нотки отчаяния. «Если продолжать в том же духе, – написал он, – нам никогда не выбраться».
О, мой дорогой муж,
я так жажду увидеть тебя, что не могу писать длинные письма. Я не могу дождаться, когда лето кончится и принесет хорошие новости или плохие. Я очень долго хранила терпение, но больше держаться уже не могу. И все же пытаюсь.
Как же ты, должно быть, устал и измучился, как отчаялся ждать окончания своего долгого изгнания, как соскучился по дому, семье и друзьям! Какие лишения и невзгоды тебе пришлось пережить! Я молю Бога, чтобы ты вернулся с победой и был щедро вознагражден за свою жертву. Мы с Сильвией постараемся, чтобы ты забыл о всех трудностях, когда вернешься к нам.
Я строю множество планов и представляю, как счастливы мы будем после твоего возвращения. Не сомневаюсь, ты делаешь то же самое. Мы должны попытаться воплотить все наши мечты в жизнь и привнести в нее как можно больше радости.
Глава 29Призрачный континент
Шаманы стояли на островке высокой травы возле деревянного форта под двойным крестом старой русской православной церкви. Теплым летним днем среди ярких арктических цветов они приступили к обряду и воззвали к полярным богам. На побережье собрались жители окрестных деревень и те, кто пришел из далеких поселений в глубине материка. Они танцевали, пели, кричали и били в барабаны, пробуждая духов Крайнего Севера.
Капитан Хупер зашел в Сент-Майкл на Аляске, чтобы купить угля и продовольствия, прежде чем отправиться на север, к Земле Врангеля, на поиски Делонга. Скептически наблюдая за обрядом, он все же хотел, чтобы шаманы сказали ему, удастся ли им что-нибудь разузнать о судьбе «Жаннетты». Что известно богам? Жив ли Делонг? Стоило ли испытывать судьбу и вести «Корвин» в зону льдов на поиски пропавших путешественников?
Ответы на эти вопросы интересовали и жителей Сент-Майкла, ведь двое местных эскимосов, Алексей и Анегин, отправились на север вместе с Делонгом и уже два года не были дома. Обитатели Сент-Майкла отчетливо помнили моряков «Жаннетты», которые купили у них меха и собак и поделились своими планами увести свой корабль туда, где еще не ступала нога человека. Жена Алексея все еще ждала его, но тревожилась, как и все остальные жители деревни.
Джон Мьюр удивился странной энергии «оживленной толпы», которая бродила по побережью Сент-Майкла, возле форта и складов Аляскинской торговой компании. «Они формировали необычную и беспорядочную картину на каменистом пляже, – писал Мьюр. – Скво ставили палатки и срезали большие пучки сухой травы, чтобы выстлать ими землю под меховыми коврами; дети смотрели огромными, испуганными глазами; нарядные воины, раскрашенные всеми цветами радуги, были суровы и сдержанны, всем своим видом показывая холодное величие… повсюду были свалены косматые медвежьи шкуры, черные и бурые, шкуры куниц, норок, лис, бобров, выдр, рысей, лосей, волков и росомах, многие все еще с когтями и оскаленными зубами, словно замершие навечно в борьбе за жизнь».
Вокруг Сент-Майкла простиралось вулканическое плато, где было более пятидесяти вулканов, кратеров и кратерных озер, раскиданных по тундре. Все эскимосы верили, что сквозь эти бурлящие, зловонные врата души недавно умерших входят в подземное царство. Мьюр подошел к одному из кратеров и увидел «пепел и пемзу, в изобилии валяющиеся у края кратера и вниз по склону… Раздававшееся время от времени урчание, как считалось, вызывали духи, которые сопровождали умерших индейцев».
Возможно, именно поразительная сила этого дымящегося ландшафта каждое лето привлекала сюда шаманов, которые изучали вопросы жизни, смерти и загробного мира. Демонстрируя удивительную ловкость рук и способность к чревовещанию, они надевали роскошные маски и длинные перчатки и украшали свои татуированные тела медвежьими когтями и звериными клыками, которые постукивали друг о друга при каждом их движении.
Ответ шаманов капитану Хуперу был однозначен: надежды на возвращение «Жаннетты» не осталось. Она была навсегда потеряна в арктических льдах.
Но что же Делонг и команда? Куда пропали они?
Их судьба предрешена, ответили шаманы. Их больше никто никогда не увидит.
Но этим дело не ограничилось. Шаманы сделали серьезное предостережение капитану Хуперу. Если «Корвин» тоже войдет в зону льдов, его ждет точно та же участь, которая постигла «Жаннетту». Пойдешь на север, сказали они Хуперу, и уже никогда не вернешься.
Эти новости из подземного царства ничуть не напугали Келвина Хупера. Капитан был упрямым и совершенно нерелигиозным человеком, не склонным к суевериям. Однако молодой эскимос, которого Хупер нанял в качестве переводчика, так испугался предостережения шаманов, что тотчас попросил уволить его. С его точки зрения, «Корвин» собирался идти прямо в ад.
Вместо него Хупер нанял молодого русско-эскимосского «полукровку» по фамилии Андреевский, который казался вполне компетентным и не столь боялся плохих знаков. Но на всякий случай Хупер все же решил взять с собой достаточно угля, продовольствия и прочих припасов, чтобы пережить зиму, если «Корвин» действительно застрянет во льдах, как предсказывали шаманы.
Мьюру многие эскимосы, пришедшие в Сент-Майкл, показались «наглыми» и «опасными». Он чувствовал, что взаимодействие с торговцами лишило их самодостаточности: «Они меньше охотятся, а в свободное время играют в азартные игры и бранятся друг с другом».
У Мьюра не было сомнений, что недовольство эскимосов будет лишь возрастать по мере прибытия на Аляску все новых и новых американских старателей. Ходили слухи о золотых и серебряных жилах. На самом деле примерно в сотне миль вверх по течению реки даже видели группу поисковиков. По свидетельству Мьюра, они приплыли из Сан-Франциско на шхуне, «чтобы найти гору из чистого серебра». Мьюр довольно долго прожил в северной Калифорнии и не понаслышке знал о золотой лихорадке, а потому уже предвидел дальнейшее развитие событий. «Вероятно, вскоре все устремятся к новым приискам», – с горечью написал он, представляя, что тогда даже этот дикий край наводнят люди с тазами и кирками.
В Сент-Майкле Мьюр заметил признаки того же пагубного воздействия американцев, которое разорило остров Святого Лаврентия. Знакомство с многозарядной винтовкой, в частности, изменило ритмы традиционной охоты. Несколькими годами ранее на холмах вокруг Сент-Майкла обитало множество диких оленей. Теперь, вооружившись винтовками, эскимосы и другие местные жители сотнями убивали карибу и, по словам Мьюра, бросали их там, «где они и упали, не забирая даже шкур». Охотники «просто вырезали им языки, а остальное оставляли на съедение волкам».
Прежде чем отправиться в северную Арктику, Хупер вручил представителям Аляскинской торговой компании связку писем, которые за прошедший год написала своему мужу Эмма Делонг. Он также перенес некоторую часть груза на принадлежащий компании пароход «Св. Павел», который направлялся в Сан-Франциско. В том числе на борт «Св. Павла» подняли и вещи, которые сибирские охотники на тюленей из Ванкерема забрали с американского китобойного судна. По мнению Хупера, этим судном был потерпевший кораблекрушение «Зоркий».
Позже тем же летом Торговая биржа Сан-Франциско выставила эти вещи на всеобщее обозрение в надежде таким образом идентифицировать потерпевшие крушение суда и погибшие команды. Удалось установить, что один из предметов – очки – принадлежал несгибаемому капитану китобойной флотилии Эбенезеру Наю, который в свое время зловеще сказал Делонгу: «Выводите судно на лед и позвольте ему дрейфовать. Возможно, вы и пройдете ледовое поле. А может, отправитесь в преисподнюю – шансы примерно равные». Это казалось вполне логичным, поскольку Най, как известно, вел промысел неподалеку от «Зоркого». Пророчество Ная словно обратилось против него самого: и сам Най, и команды «Зоркого» и «Маунт-Уолластона» погибли в том же самом паковом льду, о коварстве которого он так драматично предупреждал Делонга.
9 июля, когда капитан Хупер поднял якорь и вывел «Корвин» из гавани Сент-Майкла, море, казалось, так и полнилось дурными предзнаменованиями. Судовой врач Ирвинг Росс упомянул «любопытную игру отражений и другие странные феномены». Мьюр описал «необычный красный закат, гротескные миражи и темный дым над горящей тундрой». Но Хупер, не обращая внимания на зловещую атмосферу, повернул на северо-запад и направился к Берингову проливу и лежащей за ним северной Арктике. По словам Мьюра, они поплыли «на самый север, к обледенелому краю творения».