Через несколько часов моряки заметили еще одну хижину, зашли в нее и развели огонь. Эмблер внимательно осмотрел Эрихсена и пришел к выводу, что он, как свидетельствовал Делонг, «совсем плох». Пульс едва прощупывался, матрос не приходил в сознание. Некроз распространился на лодыжки и на голени. Делонг прочитал молитву и велел всем молиться о спасении.
Два дня спустя, в 8 часов 45 минут утра 6 октября, Эмблер повернулся к морякам, по-прежнему сидящим в хижине, и покачал головой. «Все кончено, – сказал он, закрывая Эрихсену глаза. – Мир его праху».
Ханс Эрихсен, 33-летний матрос из датского Эрёскёбинга, который не раз рыбачил на Северном море, был мертв. «Наш товарищ ушел из жизни, – написал Делонг. – Боже, что же будет с нами?»
У них не было инструментов, чтобы вырыть ему могилу, да у них бы это и не вышло в вечной мерзлоте. «Моряков хоронят в море», – рассудил Делонг и решил предать тело Эрихсена реке. Сняв с него одежду, они распределили ее между собой. Тело датчанина зашили в палаточный брезент и набили получившийся мешок землей, чтобы утяжелить его. Айверсон забрал Библию Эрихсена, а Каак отрезал прядь его волос. Накрыв тело датчанина флагом, его спустили к реке.
После короткой церемонии прощания моряки топориком прорубили во льду дыру и погрузили тело Эрихсена в холодные воды Лены. Над рекой раздались три оружейных залпа. Найндеман нашел в хижине старую доску, вырезал из нее надгробие и повесил на дверь. Надпись гласила:
Утро 9 октября выдалось ясным и относительно теплым после нескольких дней холодных туманов. Делонг подозвал Найндемана, чтобы обсудить с ним план, который вынашивал уже не первый день. Он хотел, чтобы Найндеман воспользовался шансом, который дает погода, пошел вперед остального отряда и нашел помощь.
После смерти Эрихсена обморожение сказалось на здоровье нескольких других моряков. Хуже всех дела обстояли у самого Делонга, а также Коллинза и Ли. У них оставалось всего несколько фунтов собачатины, поэтому теперь они существовали в основном на своеобразном гроге, сваренном из бренди, старого чая и речной воды. Двигаясь группой, они не могли пройти более нескольких миль за день. «Мы все порядком измотаны, – писал Делонг, – и словно бы блуждаем по лабиринту». Он чувствовал, что Найндеман может дать им последний шанс.
Делонг выбрал Найндемана, потому что тот оставался самым крепким из моряков и с наибольшей вероятностью мог добиться успеха. Не приходилось сомневаться в находчивости немецкого матроса и его безупречной сноровке. Его гренландские испытания доказали, что он обладал невероятным инстинктом выживания. Коллинз вызвался сопровождать Найндемана, но Делонг осадил ирландца, сказав: «В вашем состоянии, мистер Коллинз, вы не уйдете и на пять миль от лагеря». Кроме того, капитан не доверял Коллинзу; впоследствии ходили слухи, которые не подкреплялись конкретными свидетельствами, будто Делонг опасался, что, если Коллинзу удастся спастись первым, он бросится на ближайшую телеграфную станцию, чтобы передать в «Геральд» искаженную информацию об экспедиции.
Алексей был, пожалуй, вторым по крепости после Найндемана, но Делонг хотел, чтобы эскимос остался в отряде, так как он лучше всех охотился. Надеясь на божью помощь и меткость Алексея, капитан не терял оптимизма. «Я верю в Бога, – писал он. – Он кормил нас до сей поры, и я уверен, что и теперь Он не даст нам умереть от голода».
Следующим по крепости был Луи Норос. Делонг велел ему сопровождать Найндемана и подчиняться его приказам. Идти планировалось налегке – как выразился Найндеман, «в одной одежде». С собой моряки брали лишь винтовку, сорок патронов, несколько одеял и немного грога. «Если подстрелите зверя, – напутствовал Делонг, – возвращайтесь к нам».
Но если удача им не улыбнется, капитан хотел, чтобы они шли дальше на юг, к деревне Кумах-Сурт, которая, по его прикидкам, находилась в четырех днях пути. «Найндеман, сделайте все, что в ваших силах, – сказал Делонг. – Если вы найдете помощь, возвращайтесь как можно скорее. Если же нет, мы будем равны. Вы видите, в каком мы сейчас положении».
Делонг предложил Эмблеру отправиться вместе с Найндеманом и Норосом, но доктор отказался. «Я решил, – написал Эмблер, – что мой долг пока остаться с капитаном и отрядом».
Капитан прочел молитву, после чего моряки подошли к Найндеману и Норосу, чтобы на прощание пожать им руки. У всех в глазах стояли слезы. Коллинз дрожащим от чувств голосом сказал Норосу: «Когда доберетесь до Нью-Йорка, не забудьте обо мне».
Затем Найндеман и Норос развернулись и пошли на юг вдоль берега реки. «Да поможет им Бог», – написал Эмблер. Когда они исчезли за поворотом, моряки Делонга троекратно прокричали ура.
Мне так хочется оказаться рядом с тобой, увидеть тебя, окружить тебя заботой. Боюсь и думать, в каком ты положении. Я стараюсь терпеливо ждать новостей о страждущем муже. Не стоит и говорить, насколько я встревожена. Я не падала духом все эти тяжелые годы, я не паду и сейчас. Я не глупая женщина и не потеряю голову. Я постараюсь изгнать из головы все предчувствия и печальные мысли. Как же я жажду оказаться с тобой рядом!
Глава 36Не жалея сил и средств
К осени 1881 года Эмма Делонг стала серьезно беспокоиться о судьбе «Жаннетты». «Корвин» вернулся в Сан-Франциско 21 октября. Он прошел более восьми тысяч миль вдоль берегов Аляски и Сибири, но его команда не нашла никаких следов «Жаннетты» и даже не услышала никаких слухов. Более того, историческая высадка экипажа «Корвина» на Земле Врангеля, доказавшая, что на самом деле это лишь остров, разбила последние надежды Эммы на то, что ее муж и его команда прошли вдоль гипотетического трансполярного континента, достигли Северного полюса и миновали его.
Эмма стала до смешного рассеянной. Все валилось у нее из рук, она случайно била посуду и уходила из магазинов, не оплатив покупки. Все ее мысли были лишь о «Жаннетте». 11 ноября, когда американский военный корабль «Альянс» вернулся из плавания к северным берегам Норвегии, ее тревога лишь усилилась. «Альянс» 16 июня вышел из Норфолка с двумястами матросами на борту и прошел 12 тысяч миль. Капитан судна, капитан 2-го ранга Джордж Генри Уодли, сообщил, что не нашел никаких следов «Жаннетты» и ее экипажа. На борту корабля был один из лучших репортеров Беннетта Гарри Макдона, который впоследствии опубликовал в «Геральд» серию очерков о путешествии.
«Альянс» зашел в Рейкьявик и стал первым американским судном, которое посетило исландский порт. Исландцы были очарованы американцами, особенно несколькими чернокожими матросами, которые, по словам Макдоны, показались им «сбежавшими экспонатами из музея». Далее Уодли повел «Альянс» в норвежский Хаммерфест, а оттуда на Шпицберген – арктический остров к северу от Норвегии. По пути «Альянс» встретил множество китобоев, зверобоев и охотников на моржей, но ни один из них не смог ничего рассказать о «Жаннетте». Матросы Уодли распространили отпечатанные на нескольких языках плакаты, в которых обещалась награда за информацию о местоположении «Жаннетты».
«Альянс» дошел до отметки 80°10′ с. ш., развернувшись примерно в 590 милях к югу от Северного полюса. Считается, что ни один военный корабль никогда не заходил дальше. Но затем Уодли наткнулся на паковый лед. Увидев столь серьезную ледовую преграду, Макдона усомнился, что человечество вообще когда-либо достигнет Северного полюса: «Ни один человек, увидевший эту пустыню льда, испещренную торосами и горными хребтами, вздыбленными силой, которую невозможно постичь, не усомнится, что потребуются многие годы отчаянных попыток, прежде чем кому-то удастся добраться до высшей точки планеты».
По возвращении в США офицер «Альянса» сдержанно повторил опасения Эммы Делонг: «Мы уже не так уверены в благополучии экипажа «Жаннетты», как раньше».
Тем временем третье судно, отправленное на поиски Делонга, пароход «Роджерс», тем летом прошло многие тысячи миль вдоль берегов Камчатки и Сибири. Но его капитан, лейтенант Роберт Берри, сообщил то же самое: ему не удалось обнаружить ни следа «Жаннетты». Отряд моряков «Роджерса» высадился на острове Врангеля через несколько недель после Джона Мьюра и его товарищей. Отойдя от берега более чем на двадцать миль, они внимательно изучили остров, но не нашли никаких свидетельств, что нога Делонга ступала на эту землю. Теперь «Роджерс» встал на зимнюю стоянку в бухте на северо-восточном сибирском берегу, и капитан намеревался отправить собачьи упряжки на запад, к устью Колымы, чтобы попробовать отыскать следы Делонга. На борту «Роджерса» находился еще один корреспондент газеты «Нью-Йорк геральд».
Бесплодные поиски летом 1881 года лишь повысили общественный интерес к судьбе Делонга. На весну 1882 года было запланировано множество спасательных экспедиций – теперь поиски «Жаннетты» приобрели международный размах. Мир не проявлял такой заботы о судьбе отдельной арктической исследовательской экспедиции с самого исчезновения сэра Джона Франклина. В Копенгагене лейтенант Королевского флота Дании Ховгорд собирал средства на организацию масштабной поисковой операции вдоль сибирского побережья, в ходе которой он собирался проследовать по северо-восточному проходу, успешно проторенному Норденшёльдом. Из Санкт-Петербурга российские власти отправили уведомления о поисках всем комендантам и старейшинам северной Сибири. В Канаде Британское министерство по делам колоний разослало письма всем губернаторам Компании Гудзонова залива и велело им проинформировать охотников и работников компании, находящихся на арктическом побережье Северной Америки, о текущих поисках «Жаннетты».
Королевское географическое общество в Лондоне тем временем приступило к разработке собственных планов спасательной экспедиции. «Американский народ может быть уверен, что английские географы не только глубоко сопереживают отважным исследователям на борту «Жаннетты», но и готовы сделать все, что в наших силах, чтобы поиски увенчались успехом», – заявил в декабре член общества Клементс Маркем.