Попытаться составить хронологию такой войны – множество местных конфликтов, укрепления, переходившие из рук в руки, партии в городах, переходившие то на одну, то на другую сторону, – было бы, наверное, трудно, даже если бы все факты были у нас на руках. При имеющихся обстоятельствах все, что мы можем сделать, – указать на следы правления Птолемеев вдоль побережья. Нашим главным повествовательным источником, к несчастью, здесь является придворный поэт, речи которого нельзя воспринимать слишком серьезно. Когда Феокрит говорит, что Птолемей
И повеленья свои памфилийцам, бойцам киликийским,
Он посылает, ликийцам, карийцам, отважным в сраженьях…[366] —
это вряд ли значит что-то большее, чем то, что гарнизоны Птолемеев были размещены в укрепленных местах вдоль южного берега – в таких местах, как Селинунт и Коракесий, – и что многие города Ликии и Карии вошли в союз Птолемеев.
Если начать с Востока, с Суровой Киликии – это был, как считали древние, конец горной цепи Тавра, – борьба между Селевкидами и Птолемеем оставила свои следы в названиях прибрежных городов. Близ реки Лам, после которой, как считалось, к западу и начиналась Суровая Киликия[367], мы слышим об Антиохии[368]. Затем есть Селевкия на Каликадне (современный Силифке), где между горами и морем еще было место для большого города – основанного, согласно местной легенде, самим Селевком Никатором[369]. Дальше идут города Птолемеев – Береника[370], названная в честь жены первого или третьего Птолемея, и Арсиноя[371], названная в честь Арсинои Филадельфы, сестры и жены Птолемея II, которая также была супругой Лисимаха, а может быть, и в честь сестры-жены Птолемея IV. Затем опять перед нами селевкидский город – Антиохия близ Крага[372].
Перейдя к Памфилии, мы опять с самого начала видим Птолемаиду[373], а затем снова на долине у устья Евримедонта встречается Селевкия[374].
В Ликии влияние Птолемеев, как кажется, особенно укоренилось. Патара, город-гавань Ксанфа, был расширен Птолемеем и превратился в еще одну Арсиною, хотя в этом случае, когда ее первый муж назвал в ее честь не что-нибудь, а сам Эфес, имени царицы пришлось соперничать со слишком знаменитым именем, и оно не закрепилось за этим городом[375]. Владение Патарой, возможно, предполагает власть над всей ликийской конфедерацией[376]. Иероним называет Карию среди владений Птолемея II[377]. Города более карийские в строгом смысле этого слова, лежавшие внутри страны, были, как мы увидим, под властью Антиоха, но мы можем доказать, что основными греческими городами на берегу и некоторыми на прилегающих к нему островах владели Птолемеи. Мы видим, что в Кавне была стоянка флота Птолемеев вскоре после брака Птолемея и его сестры Арсинои (до 274 до н. э.)[378]. Кос, вместе с алтарем на Триопийском мысе, религиозный центр Дорийского союза, пользовался особым вниманием Птолемея, как и подобало месту, где он родился[379]. В Галикарнасе о господстве Птолемеев говорят надписи[380].
Ионийские города Антиоху I, судя по всему, удалось в целом удержать. Самос был действительно приобретен Птолемеем за некоторое время до 274 г. до н. э.[381]: это дало египетским флотам важную гавань в Эгейском море; даже находившемуся на материке Милету, несмотря на все те милости, которыми осыпал его дом Селевка, пришлось уступить превосходящей силе египетского царя. Пришел тот день, когда подобострастный демос стал почитать в Бранхидах дом Птолемея[382]. В соседней Гераклее о восхождении дома Птолемеев также говорит надпись, которую относят к правлению Птолемея II[383]. Однако к северу от Латмийского залива мы уже не находим свидетельств власти Птолемеев до того времени, когда на трон Селевкидов взошел Антиох II. В одной надписи[384], которая должна быть создана позднее 269 г.[385], Ионийский союз обращается к селевкидскому двору[386].
То, что завоевания Птолемеев остановились на Латмийском заливе, несомненно, было обусловлено действиями царя из династии Антигонидов. В 272 г. до н. э. или вскоре после этого[387] Антигон вступил в войну, и его флоты оказались более чем равными армаде Птолемея. Его великая победа при Косе[388] создала баланс власти в Эгейском море, единственным властителем которого до этого был Птолемей. Такое разделение, естественно, ослабило давление сил Птолемеев в Малой Азии.
Теперь мы обратимся от анализа того, как на Малую Азию повлияли международные отношения селевкидского двора, к тому, что можно узнать о действиях селевкидского правительства внутри страны.
Возможно, тот факт, что скорее Малая Азия, а не Сирия или Восток представляются нам (до периода после Магнесии) основной сферой деятельности Селевкидов, связан не только с тем, что та часть истории Селевкидов, которая касалась греков, имела больше шансов быть записанной. Вполне можно считать, что именно эту часть своих владений селевкидские цари считали наиболее ценной. Никогда не было бы так неуместно называть эту династию «сирийской», как при ее первых царях. Мы даже не можем считать, что Антиохия на Оронте в то время в какой-то степени превосходила столицы Запада и Востока – Сарды и Селевкию в Вавилонии[389].
Сарды еще со времен Лидийского царства занимали позицию столицы страны к северу от Тавра. Они всегда были главной резиденцией власти, правившей внутренними районами страны – будь то персидской или македонской, – если только не считать, что при Антигоне их затмила фригийская столица, Келены. Во время правления Селевкидов к Сардам вернулось их прежнее достоинство. Именно здесь держали правительственные архивы[390]. Из варварского город превратился в эллинский[391].
В отсутствие царя правитель Лидии осуществлял общее управление всей областью за Тавром[392].
Что касается сатрапий, на которые это владение было разделено при Селевкидах, то полных данных об этом у нас нет. Согласно системе, которую Александр перенял от персов, их должно было быть шесть: Великая Фригия, Геллеспонтская Фригия, Лидия, Кария, Ликия и Каппадокия. Из них существование только двух при Селевкидах подтверждено документально – Геллеспонтской Фригии[393] и Лидии[394]. Есть также упоминание о еще одной сатрапии – судя по всему, о Великой Фригии[395].
Нет никаких причин предполагать, что Селевкиды, продолжая удерживать территорию Карии, Ликии и Каппадокии, изменили уже существовавшую систему[396].
В то время как официальным названием провинции оставалось «сатрапия», управитель в официальных документах носит греческий титул стратега[397]. В народном языке его продолжали называть сатрапом[398]. Он был посредником во всех отношениях между центральной властью и провинцией. Именно ему царь адресовал свои рескрипты, которые стратег, в свою очередь, передавал подчиненным ему чиновникам, занимавшимся их исполнением[399].
Мы очень мало знаем о чиновниках низшего ранга, которые, собственно, и составляли правительственную машину в Малой Азии при Селевкидах. В каждой сатрапии, судя по всему, был особый контролер финансов (ὁ ἐπὶ τῶν προσόδων)[400]. В недавно опубликованной надписи упоминается oikonomos: здесь его обязанность – передавать местному чиновнику приказ, полученный стратегом от царя; приказ касался отчуждения части царского домена[401]. В той же надписи этот местный чиновник именуется «ипархом». Это слово, конечно, в устной речи имело достаточно туманный смысл: оно обозначало любого, кто управлял, будучи подчиненным кому-то другому; его даже использовали как перевод персидского «сатрап»[402]. В официальном языке «ипарх» означал управителя одного из небольших районов – «ипархий», на которые была разделена сатрапия[403].
Вот практически все, что мы знаем о схеме управления. В каком же отношении состояли различные элементы, составлявшие население, к власти Селевкидов?