Всесветное стремление в Париж и его значение
Париж – вся Франция… Нет, больше – это весь свет, говорит не только француз, но и иностранец. Это совершенно справедливо: Париж имеет всесветное значение, и влияние его началось очень давно. Он уже в Средние века был средоточием наук и искусств, а его университет привлекал даже в отдаленные времена по двадцать тысяч слушателей; с тех пор его значение все увеличивалось. В XVIII в. и в начале ХIХ в. как русские, так и иностранцы, искавшие образования или желавшие усовершенствоваться в каком-нибудь искусстве, иногда даже только в изящных манерах, а очень часто и люди, которым наскучило однообразие семейной и общественной жизни на родине, всем сердцем стремились в Париж. И в настоящее время в столицу Франции стекаются люди всех стран света: одни затем, чтобы поучиться, другие, чтобы наслаждаться жизнью. И теперь еще богачи различных национальностей оставляют здесь скорее, чем где бы то ни было, громадные состояния. Удел иностранцев, посещающих Париж, разоряться в нем и обогащать эту блестящую столицу французов. Богатых иностранцев обоего пола влекут сюда роскошь, разнообразные развлечения, магазины. Париж испокон века славится своими магазинами женской и мужской одежды и всевозможными нарядами, красноречиво свидетельствующими о том, каким тонким, изящным вкусом отличаются французы вообще, и парижане в особенности…
…Материнское сердце тоже найдет здесь себе обильную пищу. Игрушки, дивные парижские игрушки, которыми не может не залюбоваться даже взрослый человек, заставляют каждую мать с наслаждением думать о том удовольствии, которое они могут доставить ее детям. В лучших игрушечных магазинах выставлены искусно сделанные певчие птицы, которые, как живые, перепархивают с ветки на ветку, распевают песни, расправляют свои крылышки, перебирают носиком перышки. Куклы в натуральный рост новорожденного ребенка так жалобно плачут; куклы-малютки вскакивают со своих постелек, протягивают ручки, зовут маму и папу, говорят целые фразы. Еще более любопытства возбуждают куклы, плавающие в бассейнах.
Париж не только законодатель мод и изящного вкуса, он притягивает к себе и серьезных людей всех стран света. Ботанический сад со своим замечательным музеем хотя и не служит теперь, как некогда, местом съезда всех европейских естествоиспытателей, но оба эти учреждения до сих пор славятся своими богатейшими коллекциями по естественной истории; огромную толпу народа они привлекают к себе и бесплатными лекциями знаменитых ученых по естественным наукам. Все ученые общества (а их здесь очень много) и большие школы имеют в Париже свои особые музеи: один из них славится необыкновенно полным собранием разнообразных машин, красноречиво свидетельствующих об успехах промышленности; другой – инструментами, камнями, орудиями и всевозможными памятниками древних времен. Ценные сокровища представляют музеи: ассирийский, египетский, греческий, средневековый, этнографический и множество других. Наконец, в Париже огромное количество музеев искусств; среди них назовем только Луврский и Люксембургский – они оба пользуются наибольшей и притом вполне заслуженною славою. В Луврском музее находятся первоклассные произведения почти всех великих художников – Рафаэля, Корреджио, Веронезо, Тициана, Рембрандта, Леонардо да Винчи, Мурильо и множества других. Люксембургский музей (подле Люксембургского дворца) тоже служит хранилищем замечательных картин и скульптурных произведений. Оба музея – Луврский и Люксембургский – поистине священные места для всех, кто имеет какое-нибудь представление о том, что такое прекрасное в искусстве.
Привлекают в Париж и его многочисленные театры, которые не только служат развлечением: у великих французских артистов издавна считают долгом поучиться товарищи по искусству всех европейских стран. Огромные библиотеки с сотнями тысяч книг и со множеством ценных, редких рукописей, выставки постоянные и временные, сменяющие одна другую, общественная жизнь, борьба партий – все это уже издавна привлекает в Париж ученых, литераторов, поэтов, художников всего мира. Даже простых рабочих всех западно-европейских стран непреодолимо тянет к себе этот замечательный город… Весьма многие из чужеземных рабочих остаются здесь очень долго, а то и навсегда: нравы французов и весь строй их жизни обыкновенно приходится по душе людям всех национальностей. Сотни изобретателей также отправляются в Париж, чтобы иметь возможность сразу увидеть очень многое, чтобы именно в этом всемирном городе попытать свои силы и работать для прогресса промышленности, для блага человечества…
…Париж издавна держит в своих руках светоч знания и просвещения: «Распространять идеи, – говорит Гюго (великий французский писатель), – неутомимо рассеивать истины по свету – призвание Парижа, его обязанность, и он свято выполняет свое назначение»… Все, что вспыхивает в умах людей здесь и там, – все это дело Парижа… Париж – это центр человеческой жизни, и в нем сосредоточивается нервная жизнь всей земли…
…Ни один талант во Франции не может развиться или получить значение вне Парижа: только здесь может усовершенствоваться и вполне изучить свое искусство французский художник, только в своей столице француз может добиться почестей, славы, богатства. Вот почему она влечет к себе не только гениального французского мыслителя, по и искусного мошенника и преступника, бежавшего с галер, – и для них она открывает огромное поле для деятельности. Самые огромные французские города не имеют никакого значения по сравнению с Парижем. Одним словом, французы, еще более чем иностранцы, стремятся в Париж учиться, усовершенствоваться в своей специальности, заниматься литературой и политикой, богатеть, жить в водовороте кипучей политической жизни, гулять по его необыкновенно оживленным улицам, кутить, развлекаться, запасаться новомодными костюмами, видеть блеск и роскошь, учиться обворожительным манерам парижан, их уменью жить и устраивать всевозможные житейские мелочи с необыкновенным вкусом и изяществом.
Внешний вид Парижа
Париж широко раскинулся по обоим берегам многоводной Сены; гранитная набережная обрамляет эту реку с той и с другой стороны, соединяя их между собой множеством мостов.
Самое замечательное и оригинальное в Париже – его улицы. Роскошь и сказочное великолепие этой столицы более всего бросаются в глаза вечером, когда зажигают тысячи огней, как заревом освещающих здешние магазины. Улицы поражают своей чистотой: их поливают не только во время летних жаров, но немедленно, как только поднимается малейшая пыль. Чистота и опрятность улиц и дворов в домах, переполненных жильцами, более всего поддерживается тем, что под каждой улицей, под каждым переулком идет другая подземная улица, другой подземный переулок; по этим подземным улицам и переулкам проведены сточные каналы, которые выносят всю уличную грязь за пределы города, где она, утратив предварительно всякое зловоние, идет на удобрение полей и огородов (более подробно об этом будет сказано ниже, в очерке «Подземный Париж»).
В каждой европейской столице существует обыкновенно одна или несколько лучших улиц; в Париже так много чудных улиц-аллей, называемых бульварами, с прилегающими к ним площадями, украшенными фонтанами или дивными статуями, что не знаешь, которой из них отдать предпочтение. Громадное большинство парижских бульваров широки, длинны, красиво обсажены деревьями вдоль тротуаров, окаймлены громадами красивых домов.
Парижские бульвары представляют поистине величественный вид. Непрестанно волнующаяся толпа, великолепие магазинов с зеркальными стеклами, постоянное движение невообразимой массы блестящих экипажей, здания, похожие на дворцы, – все это поражает своим блеском и роскошью. Не менее очаровывает иностранца необыкновенное оживление этой столицы, пестрота и разнообразие житейских сцен. С утра до ночи главные улицы гудят всевозможными звуками: извозчики то и дело оглашают воздух хлопаньем своих бичей, рожки кондукторов со всех сторон оповещают о приходе омнибусов; от крика бесчисленной армии разносчиков, рекламеров, газетчиков, торговцев, уличных продавцов просто стон стоит. Этот шум и гам уличного люда сливается с непрерывным грохотом по мостовой тысячи экипажей, с говором, хохотом и остротами пешеходной толпы.
Парижская улица – не только место прогулки, но и гостиная, приемная, квартира. Чистота, опрятность и отсутствие пыли в улицах привлекают каждого на прогулку, особенно вечером, когда все дела покончены. Но многие парижане проводят здесь целые дни: парижская улица так приспособлена, что на ней с большим удобством можно жить и деловою жизнью, назначать свидания, читать газеты, заключать торговые сделки, меняться новостями, спорить о политике. Понадобится написать деловую бумагу, можно зайти в кофейню или ресторан. Так же приноровлена улица и к другим человеческим потребностям: тут на каждом перекрестке вам вычистят сапоги и платье, в особых кабинетах вы можете сделать даже весь туалет; захотите поесть или закусить, выпить прохладительное или только парное молоко, на всякую человеческую потребность, на всякий карман, на всякий вкус найдете и особое заведение: кофейню, ресторан, пивную, молочную. В часы завтрака, обеда, а также и вечером на тротуарах бульваров, около столиков перед ресторанами располагается почти сплошной стеной несчетная толпа, прохлаждаясь мороженым или лимонадом.
Любовь парижан к улице отчасти происходит и от скученности, в которой они живут. Парижские дома переполнены жильцами до последней крайности, и хотя, конечно, здесь немало огромных квартир с большими высокими комнатами, но они очень дороги, и их занимают люди весьма зажиточные, люди же среднего достатка, а тем более бедняки живут здесь чрезвычайно тесно. Понятно, что в тесной семейной обстановке принимать гостей стеснительно, а потому каждый парижанин старается приглашать знакомых на улицу или в кофейню, чтобы поболтать, поиграть в карты, домино и шахматы, поспорить о политике. Парижанка среднего круга, если она мать семейства, волей-неволей должна днем быть дома, но вечером она тоже бежит на улицу. Парижанин же, если он не чиновник, целый день проводит вне дома: этому помогает и то, что обеды и закуски в ресторанах обходятся дешевле домашней стряпни…
…Если из магазина выйти на бульвары, они ослепляют нас, особенно вечером, когда все блестит в ярком свете огней; тогда они более всего походят на роскошные, богато освещенные, бесконечной величины гостиные на воздухе. Они окаймлены широкими асфальтовыми тротуарами. Растущие по сторонам этих бульваров деревья доставляют много забот: лишь только некоторые из них засыхают, их заменяют свежими и, что всего замечательнее, почти так же разросшимися. Один из блестящих бульваров – Итальянский. Куда ни взглянешь здесь, всюду встречаешь изящное и красивое. Надписи, обозначающие названия улиц, сделаны с необыкновенным вкусом; ящики для писем и те имеют красивую форму; каждый предмет, всякая безделица говорят вам о находчивости, о врожденном чувстве изящного у французского народа. А если при этом еще цветут деревья, то при безоблачном небе перед глазами открывается такая прелестная картина, какую трудно представить себе даже в грезах.
Однако устроители Парижа думали не только об изяществе, но и о пользе. Множество пассажей со стеклянными кровлями и знаменитый парижский рынок дают возможность во всякую погоду торговать беспрепятственно. Прелестные фонтаны на площадях утоляют жажду в знойный день; множество киосков для продажи газет и телеграмм дают возможность прохожему каждую минуту знать, что происходит во всех уголках мира. Бесконечное число всевозможных парков, скверов, садов, лесов, аллей с густо разросшимися деревьями дают возможность каждому пользоваться прекрасной прогулкой и подышать чистым воздухом.
Как в окрестностях Парижа, так и в его стенах, чрезвычайно много прекрасных парков и садов с прелестными рощами и уединенными аллеями, в которых можно совсем забыть о городском шуме и о столичной суете. Краса и гордость Парижа – Булонский лес, занимающий громадное пространство (боле 770 десятин в западной части столицы). К нему ведет длинная широкая аллея (более одной версты в длину и 60 сажень в ширину), сплошь обсаженная густо разросшимися деревьями. Этот чудный парк или, как его называют, «лес» – самое любимое место прогулок парижан…
В Булонском лесу два огромных пруда, так близко лежащих один подле другого, что многие принимают их за один пруд. Они занимают собою такую большую площадь, что французы называют их озерами. Нижнее озеро более версты в длину и около 46 саж. ширины, а верхнее – около 190 саж. длины; на первом из них два острова, и к ним можно подъехать в лодке. Между двумя озерами – небольшой промежуток, отделяющий одно озеро от другого, – на нем можно полюбоваться водопадами. Один из них большой, низвергается из искусственного грота широкой водяной массой. На краю верхнего озера – что-то в роде возвышенности, или, точнее сказать, пригорка, образовавшегося в то время, когда прорывали оба пруда…
…В самом центре города на острове возвышается замечательный храм – Собор парижской Богоматери. Он построен в XII и XIII столетиях. Общий вид его несколько тяжеловат, но это происходит от того, что в ту отдаленную эпоху он строился совсем при иных условиях. Находясь в настоящее время в центре богатейшей столицы, этот старинный собор несколько проигрывает в сравнении с окружающим его блеском. Вместо прежних невысоких зданий, он окружен теперь огромными домами; земля, на которой он построен, была прежде значительно выше, так как еще в прошлом столетии к собору приходилось подниматься по 13 ступеням, а теперь он находится на одном уровне с мостовой; к тому же во время революции пострадали многие его скульптурные произведения. Но и до сих пор его стрельчатые своды, розетки, огромное число фигур и статуй, легкость и воздушность его галерей, наконец, те из его скульптурных произведений, которые ушли, – составляют предмет удивления и восторга всех знатоков.
Самая прекрасная часть собора – его фасад. Он разделен на три главные части и представляет три этажа, не считая башен. Внизу три входа с прекрасными стрельчатыми сводами. Скульптурные украшения среднего входа изображают страшный суд. Здесь мы видим Христа с двенадцатью апостолами, ангелов, пророков, мучеников. Нужно заметить, однако, что некоторые фигуры и сцены так странны, что значение их в настоящее время даже трудно объяснить. Южный вход посвящен св. Анне, а северный – Богородице; оба они украшены скульптурными изображениями св. Анны и Богоматери – особенно интересно погребение Богородицы. Этот этаж завершается галереей с 28-ю нишами, и в каждой из них стоит изваяние. Над галереей с 28-ю изваяниями, посередине, стоит статуя Богоматери с двумя ангелами по бокам, держащими факелы, а направо и налево – статуя Адама и Евы…
…Одна из замечательных современных построек Парижа – Эйфелева башня, возвышающаяся на Марсовом поле (в западной части столицы). Когда французский инженер Эйфель представил на утверждение правительства чертежи и рисунки своей будущей «башни», которую он задумал окончить ко времени открытия парижской выставки 1889 г., об этой постройке начали толковать и писать во всех уголках мира. Ее сравнивали с Вавилонской башней, и все предсказывали, что она не будет доведена до конца. Несмотря на всеобщее недоверие, башня была окончена и представляет в настоящее время чудо современного инженерного искусства.
Эйфелева башня – высочайшее здание в мире: она возвышается на 114 саж. и превосходит своею высотою все сооружения мира. Она выше башни Кельнского собора, выше башни Руанского собора, выше большой египетской пирамиды, одним словом, выше всех зданий, считавшихся до ее сооружения высочайшими в мире. Замечательно, что когда близко подходишь к этой башне, она не представляется такою высокою, какою оказывается в действительности. Хотя она вся выстроена из железа, но оставляет впечатление чрезвычайно легкой постройки. На нее можно подниматься по лестницам, устроенным внутри, а также на подъемных машинах… Лестницы башни удобны, с площадками, и такой подъем нисколько не утомителен. Что же касается до подъемных машин, то они, как и вся башня, поражают оригинальностью своего устройства: комнатки этих машин вмещают от 50 до 100 человек, а их приводят в движение посредством воды.
Когда достигаешь первого этажа башни, то глаза просто разбегаются: перед вами маленький городок с целым населением. Тут четыре больших зала, из которых одна занята выставкою, другая рестораном, кофейнею и пивной, и все эти залы так же прекрасны, как и все большие учреждения этого рода на бульварах. Здесь и там в этом первом этаже вы найдете киоски, в которых продают разные предметы, тут же резчик на стекле, здесь могут снять с вас портрет, там – сделать силуэт, тут же помещается и бюро управления башни. Каждая из этих зал выходит на прелестную террасу. И вся эта жизнь развертывается перед вами на высоте башен Собора парижской Богоматери в виду блестящего Парижа. Воздух здесь совершенно чистый, и уже в этом первом этаже дышится как то особенно легко, так как находишься выше того зараженного слоя воздуха, которым обыкновенно приходится дышать…
…Выше площадки третьего этажа – купол башни, в котором помещается огромный электрический фонарь; вместе с фонарями на других площадках он, когда стемнеет, ярко освещает всю Эйфелеву башню и придает ей поэтический вид…
Буржуазия
…Несмотря на весь шик и блеск французской женщины, положение ее весьма незавидно. Если незамужняя женщина и вдова еще пользуются кое-какими правами, то, выходя замуж, они совершенно утрачивают их. Муж имеет неограниченную власть над поступками жены, он имеет право из простого каприза запретить жене идти в театр, на вечеринку, наконец, не дозволить ей выходить из дому. Жена должна всегда находиться при муже, если он того возжелает, принуждена следовать за ним во всех его путешествиях. За измену муж может убить жену, и суд оправдает его. Эта деспотическая власть мужа простирается и на нравственную личность жены: закон разрешает мужу вскрывать ее частную переписку, но она не смеет сделать того же относительно писем мужа, так как это считается с ее стороны преступлением. Такое же неравенство в правах и по отношению к детям.
Родительская власть принадлежит во Франции только отцу: он может воспитывать ребенка, как и где пожелает: он один может позволить сыну оставить родительский кров, дать разрешение на брак и т. п., мать тут ни при чем. Что касается имущественных прав, то тут французское законодательство еще более несправедливо по отношению к женскому полу. Выходя замуж, женщина, по брачному контракту, может выговорить себе известную часть имущества, а затем все остальное ее достояние, по закону, поступает в нераздельное владение обоих супругов. Но брачный контракт может быть заключен только у богатых людей, громадное же большинство браков совершается без всякого брачного контракта. Но и в том, и в другом случае закон отдает в руки мужа распоряжение имуществом жены. Несмотря на существование брачного договора, жена не имеет права по своему усмотрению дарить, отчуждать, закладывать, приобретать, вообще распоряжаться своим имуществом…
…Первая наука, в которую мать старается посвятить свою дочь, – уменье одеться, уменье обращаться с самыми разнообразными туалетными вещицами, вроде пилочек, щеточек, ножниц, ножичков, скляночек, баночек, мазей, порошков, кисточек. Когда мать, гувернантка или окружающие заметят, что девочка не поступает по всем правилам кодекса светских приличий, ей начинают твердить, что она не мужичка, а парижанка, которой принадлежит весь мир, которую все превозносят за прелестные манеры, и она начинает мало-помалу сама сознавать свое величие, все более наблюдать за изяществом своих манер. В десять лет девочку отдают в пансион, где она получает крайне плохое образование. Под руководством монахини (парижанки до сих пор находят, что для девочки из порядочного дома монахиня лучшая воспитательница), она ведет суровую жизнь и постепенно привыкает душить в себе все законные чувства и проявления детской живости, утешая себя мыслью, что и на ее улице будет праздник: не даром же она парижанка. В восемнадцать лет она оставляет пансион…
Парижанки
…Громадное большинство парижанок – существа в высшей степени легкомысленные и пустые. Страсть к роскоши, желание казаться красивее, лучше одетою заставляет их всю жизнь отдаваться нарядам, выездам и самым пустым развлечениям. Если у парижанки высшего или среднего круга родится ребенок, что для нее всегда величайшее несчастье, она посылает его к кормилице в деревню на полтора, два года (только в самое последнее время начинают появляться матери, которые стыдятся отдавать свое дитя в полное распоряжение кормилиц и кормят его сами, но таких пока очень немного). Затем многие из них отдают ребенка особым воспитателям, куда-нибудь в провинцию, пока нельзя отдать его в учебное заведение. Но все-таки, в громадном большинстве случаев, дети остаются дома от 2 до 10 лет…
…Не следует думать, однако, что все парижанки высших классов буржуазии исключительно занимаются холей своего тела, пустыми светскими развлечениями, интригами и романическими авантюрами, – чрезвычайно много между ними и спортсменок. Как и у только что описанного типа парижанки, у спортсменок нет никаких высших идеалов и стремлений – их единственная цель закалить свои нервы, укрепить мускулы, одним словом, сделаться человеком вполне здоровым. Парижанки-спортсменки фехтуют, катаются на коньках, ездят на велосипеде, охотятся, стреляют, плавают, взбираются на высокие горы, занимаются греблею, делают самую разнообразную гимнастику, подымают тяжести, одним словом, посвящают всю свою жизнь спорту во всех видах. Спортом увлекаются здесь женщины всех классов общества, но им занимаются преимущественно парижанки из средней и высшей буржуазии, а также аристократки. Поставить единственной целью жизни свое здоровье – идеал слишком эгоистический, но все же он симпатичнее идеала того типа парижанок, которые ставят своей единственной задачей – нравиться мужчинам. Физическое здоровье, которого они достигнут, занимаясь спортом, может быть, скорее всего, разовьет в них презрение к пошлой, пустой, праздной жизни.
Бретань
Бретань – северо-западный полуостров Франции, на севере омываемый Ла-Маншем, а на западе Атлантическим океаном. Ее берега так изрезаны всевозможными изгибами и самыми причудливыми выемками, что представляются совсем изорванными. В этой стране повсюду видны дикие скалы с глубокими ущельями. Еще более суровый вид придают ей ланды – огромные бесплодные, песчаные пространства, занимающие около 3/4 Бретани. Однако нельзя сказать, чтобы вся Бретань носила мрачный характер. За скалистым прибрежьем океана иногда совершенно неожиданно попадаешь в местность, где растут громадные фиговые и гранатовые деревья, лавры, мирты, камелии. Долины, утонувшие в зелени густой листвы, чудные виды можно встретить и внутри Бретани, в местностях, наиболее защищенных от ветра. Но прелестные картины природы попадаются здесь гораздо реже, чем бесплодные ланды, скалы и песчаные горы – дюны, встречающиеся в очень многих прибрежных местностях. Эти дюны образовались из песка, выброшенного волнами со дна моря, а ветры потом снесли его в груды и холмы. Сильный ветер часто подымает песок дюн, несет его внутрь страны, что причиняет страшный вред; гонимый ветром песок покрывает густой, сплошной массой луга и обработанные поля и губит их.
Когда во время прилива морские волны громадными массами собираются у берегов, они с необыкновенной быстротой и шумом, напоминающим лязг цепей, надвигаются на песчаный берег и разбиваются о выдающиеся в море утесы. Быстрота прилива настолько велика, что всадник верхом не всегда в состоянии ускакать от набегающей воды. Как только раздался отдаленный рокот, предвещающий приближение прилива, приходится бежать от него как можно дальше. Горе тому, кто не успеет убраться вовремя. Дойдя до своего предела, море, быстро рокоча, бурля и вздуваясь пеной, уходит назад, обнажая дно. Эти приливы и отливы, сталкиваясь между собой, образуют ужасающие водовороты. Море, окружающее Бретань, постоянно находится в волнении: когда приливы поднимаются на неимоверную высоту, волны… вокруг ревут, мечутся, хлещут, как бешеные, надвигаются на утесы с ошеломляющей быстротой и силой, – в такое время обыкновенно и разражаются ужасающие бури, которые происходят в Бретани чрезвычайно часто…
…В Бретани среди простонародья несравненно больше бедняков, чем где бы то ни было во Франции, что происходит от постоянных неурожаев. Да и возможно ли получать богатую жатву, когда зерновой хлеб приходится засевать на гранитной плоскости, покрытой лишь легким слоем земли, а еще чаще встречаются огромные каменистые пространства, бесконечные ланды, дюны и скалы. Правда, в некоторых местностях Бретани ланды возделываются, и если затратить на их обработку много труда, они дают впоследствии порядочный урожай. Но в этой стране еще до сих пор много остается местностей, покрытых нетронутыми ландами. Вообще земледелием в Бретани занимаются преимущественно у морского побережья, где жители могут оплодотворять свои поля водорослями и другими морскими растениями, а также мелкими раковинами, которых так много в песке, на дне бухт…
…Дома бретонцев небольшие, двухэтажные, исключительно каменные, крыты черепицей, а изредка и соломою. Однако, эти соломенные крыши так прочны, что выдерживают много лет и покрываются зеленым мхом или травою. Камень, из которого строят дома, очень крепкий, прочный, а потому тут немало встречаешь жилищ, которые стоят более двух, трех столетий. Лишь в красивых приморских местностях, куда с каждым годом наезжает все больше публики проводить летнее время, строят дома на новый лад. Двухэтажный дом можно найти лишь у людей зажиточных; у бедняков жилища представляют жалкие хижины, с одной комнаткой для всех членов семьи и для домашних животных, отделенных только легкой перегородкой.
В каждом доме старинная кровать громадных размеров, одна сторона которой отодвигается в виде решетчатой дверцы; когда она отодвинута, открывается вход на кровать, на которой навалена груда перин, прикрытых одеялом, и огромное количество подушек. К этой кровати прикреплены подвижные шторки или полог. Бретонцы, ложась спать, задергивают полог и таким образом раздеваются и спят, точно в отдельной комнате. Взобраться на такую постель, возвышающуюся от пола, по крайней мере, на два аршина, можно только посредством длинного ларя, который стоит у кровати и на котором спят дети. Направо стоит шкаф, украшенный колоннами и с множеством блестящих медных полос, скобами и бляхами. Медные украшения этого шкафа, составляющего гордость бретонки и главное ее богатство, стараются перед праздниками так очистить, чтобы они блестели, как золото. Кроме кровати, сундука и шкафа, вы найдете в доме бретонца две-три скамьи.
Похлебка, приправленная свиным салом и овощами, ржаной хлеб, кислое молоко, каштаны или просяная каша и, наконец, черные ржаные лепешки – вот и все, что вы увидите на столе бретонца. Всякое свое кушанье он ест горячим и чрезвычайно соленым; он кладет чересчур много соли не только в свои кушанья, но и в хлеб, в масло, одним словом, во все, что он употребляет в пищу. Это пристрастие к соленому объясняется тем, что бретонцу приходится пить солоноватую воду; даже вода здешних (приморских) источников и колодцев имеет довольно неприятный, металлически-солоноватый вкус. Это происходит от того, что море, просачиваясь на далекое расстояние в береговой песок и глину, хотя слегка, но постоянно смешивает свою воду с водою прибрежных источников и колодцев. Понятно, что бретонцы, сделав с детства привычку употреблять воду, имеющую солоноватый вкус, много солят и свою пищу. К тому же до последнего времени большинство мужчин служило матросами или занималось рыбными промыслами, а такой образ жизни всегда приучает к соленому.
Вследствие ли грубой, пересоленной пищи или бедности, а может быть и вследствие обеих причин, бретонец страшный пьяница и в то же время сильно курит табак, так что никогда не выпускает изо рта своей трубки. Несмотря, однако, на пьянство и грубость, бретонцы отличаются замечательной честностью, которая вошла даже в пословицу. Случаи воровства между ними крайне редки, и человек, покусившийся на него, не только опозорен на всю жизнь, но даже его поколение долго будет нести кару за его грех: «рабочий-то он хороший», говорит бретонец семье, когда желает нанять батрака, «да дед-то его обокрал соседа»… И как бы ни был хорош внук вора, но на него всегда будут смотреть если не с презрением, то с подозрением.
Бретонцы считаются самыми суеверными, грубыми, дикими и недоверчивыми из французских крестьян: их нравы и обычаи носят на себе, более чем где-либо, печать патриархальности. Жена, слуги, служанки, дети – все беспрекословно повинуются главе семейства; но, отдав разные приказания, хозяин сам идет на работу и работает не только наравне со своими домочадцами и батраками, но еще больше их. Все одинаково работают, и все вместе садятся за один и тот же стол. Мужчина очень грубо обращается к своей жене, несмотря на это, он не наваливает на женщину тяжелого труда, а исполняет его сам; женщины не работают ни заступом, ни плугом; они полют, сеют, жнут, – все более трудное делают мужчины. До чего суровы нравы, в особенности в отношении к женщинам, можно судить из того, что здесь вы зачастую услышите: «чем эта девушка не жена вашему сыну: и работница, и умница – всем взяла, а нельзя: за бабкой-то грехи водились». И действительно, как бы ни была старательна и честна девушка, ее всегда будут корить и оскорблять за дурное поведение не только матери, но и ее бабки. Иногда дурную молву о бабке распускает кто-нибудь из соседей из зависти к девушке или из злости, тем не менее все начинают говорить об этом и мало-помалу сторонятся несчастной.
Крестный ход
Нигде во Франции духовенство не имеет такой силы, как здесь: бретонцы – истинные католики, люди в высшей степени религиозные, но к их религии примешивается много суеверий и язычества от прежних времен. Духовенство, к которому бретонцы сильно привязаны, очень неразвито. Когда в 70–х гг. ХIХ столетия возник вопрос об общем даровом и обязательном образовании и начали устраивать школы, духовенство, боясь потерять свое влияние на население, стало сильно мешать распространению просвещения. Быстрому распространению грамотности мешало также и бретонское наречие этого населения. Но так как теперь всюду во Франции даровое и обязательное обучение, и даже в Бретани постоянно увеличивается число школ, в которых обучаются на французском языке, то это заставляет выучиваться по-французски почти каждого бретонца.
Угрюмый, сумрачный вид бретонца дает себя чувствовать с первого взгляда; его шляпа с огромными полями бросает мрачную тень на его лицо, наполовину закрытое длинными, плохо расчесанными волосами. Он не пустится в разговор с незнакомым и всегда очень сдержан с человеком, которого мало знает. Тем не менее, гостеприимство – характерная черта бретонца, и если он вас пригласит к обеду, а вы откажетесь без уважительной причины, он считает себя оскорбленным. Каждому нищему он радушно отворяет двери своей хаты и расставляет перед ним все, что у него есть, так как считает его посланником божьим. Вследствие такого взгляда и еще более, конечно, вследствие неблагоприятных условий, нищих очень много в стране: они отличаются здесь необыкновенной словоохотливостью, рассказывают действительные и выдуманные происшествия, которые так любят слушать угрюмые бретонцы.
В Бретани повсеместно сильно развита взаимная помощь: во время молотьбы, сенокоса и других больших забот каждый, справив свое дело, старается помочь соседу. За такую помощь, как бы он ни был беден, он ни за что не возьмет денег; но зато каждый, к кому пришли на помощь, считает своей обязанностью угостить обедом и поставит как можно больше сидра. Как бы ни был беден бретонец, в доме его всегда можно найти сидр: его приготовляют для домашнего употребления из горьких сортов яблок. Таким образом, сидр род яблочного кваса, но если он крепок, то может сильно опьянить, и им обыкновенно допьяна напиваются бретонцы. Этот напиток приготовляют во многих местностях Франции, но особенно много в Нормандии…
…Каждая более или менее значительная местность в Бретани празднует свой праздник отпущения[39]. На эти праздники народ толпами собирается из окрестностей. Около того места, где будет празднество, точно из земли вырастает целый городок: тут балаганы канатных плясунов, там выставка четок, лавки с товарами, на веревках развешаны листки с песнями, раскрашенные картинки святых, наиболее уважаемых в Бретани. Продавцы, стоя у своих подвижных лавочек, распевают песни, скрипачи наигрывают танцы, несколько дальше слышны звуки музыки – все это смешивается с гулом колоколов, с веселыми криками толпы, с песнями нищих, просящих о подаянии, одним словом – шум, говор, движение.
Моряки, избежавшие кораблекрушения, матери, дети которых исцелились каким-нибудь чудом, молодые женщины, нетерпеливо желающие сделаться матерями, стекаются сюда со всех сторон, чтобы развесить вокруг часовни того или другого святого свои приношения. Часто приходится для этого взбираться на коленях на высокую гору, где водружен крест, по ступеням, обдирающим ноги. Многие дают обет тому или другому святому, если он исполнит их просьбу, обойти несколько раз вокруг церкви босыми ногами. Бедняки нанимаются для исполнения этих обетов; они расхаживают в толпе с криками: «Кому нужно обойти десять раз вокруг церкви босыми ногами?» Богачи вступают с ними в переговоры, долго торгуются, потом, условившись в цене, наблюдают за исполнением найма и удаляются, в блаженной уверенности, что сделали угодное Богу.
Праздник отпущения
В праздник отпущения колокольный звон оглашает воздух, раздается пение под сводами храмов, и со всех сторон несут самые разнообразные приношения на ступени алтаря: мешки с каштанами и рожью, кувшины с медом и пивом, ягнят, куски холста. Каждый приносит, что хочет и может, все принимается. По окончании службы церковный староста выносит все эти дары на продажу с аукциона у подножия креста, водруженного среди площади перед церковью. Приобретение этих вещей тоже составляет предмет соревнования; богомольцы оспаривают их друг у друга, не слишком, однако же, набивая на них цену. По окончании религиозных церемоний наступает очередь забав, раздаются звуки музыки, и молодежь пускается в пляску…
…Море оказывает бретонцам самые разнообразные услуги; вследствие этого те из них, которые живут у побережий, находятся в лучшем положении сравнительно с жителями внутренних частей страны. Прибрежные жители занимаются рыбной ловлей и добыванием самых разнообразных даров моря. Близость моря даже ребенку дает возможность кое-что заработать на свое пропитание. Куда вы ни обратите взор на приморском берегу, вы, с одной стороны, встретите море, с другой – чаще всего дюны – настоящее песчаное море, но гораздо мрачнее его, так как оно без жизни, без движения, без звуков. Мужчины занимаются здесь только рыболовством, все остальное делают женщины. С первого часа пополуночи они уже на ногах и должны бежать нередко за 6, за 7 верст собирать папоротник для перекладки рыбы. Затем хозяйка дома кормит детей, которых у нее обыкновенно чрезвычайно много. Для огромной семьи нужно починить, помыть, приготовить обед. Воду она не может брать из моря и должна идти за пресной водой к источнику, который часто находится очень далеко, и путешествовать к нему приходится по сыпучим пескам, углубляясь в них по пояс.
Свои домашние работы женщины обязаны справить к 10 ч. утра, так как лодки в это время уже возвращаются с ловли, и женщины обязаны присутствовать при этом. По прибытии лодки ее разгружают, и начинается дележ рыбы. По окончании дележа жены подходят к мужьям и принимают от них рыбу, чтобы нести ее на рынок или домой. Остальные женщины полощут невод, бережно отчищают от него все приставшие травы и расстилают его на берегу для просушки. Более всего попадается сардинок: часть этой рыбы они продают не на своих рынках, а потому укладывают ее очень тщательно; работа эта в высшей степени медленная и утомительная; она оканчивается очень поздно, а между тем женщины встают до зари.
В некоторых местах, где есть небольшие полосы земли, жена и дочери сами обрабатывают и засевают свое поле и собирают посев. Моряки считают бесчестьем заниматься каким бы то ни было делом, кроме рыболовства. После ловли, которая оканчивается к 10 ч., мужчины часто ничего не делают и отправляются в трактиры или валяются дома на боку. Но, как бы в награду за тяжкий утомительный труд, здешняя женщина пользуется большим почетом. Как все окружающие, так и сам муж смотрит на нее как на главу семейства и обращается с ней необыкновенно ласково. Она управляет и распоряжается решительно всем: заключает договор с купцами, держит у себя деньги, старается пристроить мужа к тому или другому хозяину лодки, если он беден, и наоборот – найти ему помощников, если она скопила столько денег, чтобы обзавестись собственной лодкой или неводом. Несмотря на это, помочь женщине в тяжелом труде, облегчить ее в то время, когда мужчина, ничего не делая, лежит на боку – никогда никому не приходит в голову, и сами женщины об этом не думают.
Занятия жителей в высшей степени разнообразны, но все они тесно связаны с морем: кроме различной рыбы, здесь занимаются также ловлей омаров (больших раков), устриц, морских пауков, отыскивают съедобные улитки, раковины и все это продают на различных рынках. Очень многие занимаются и добыванием соли. Женщины, одетые в короткие платья и с обнаженными ногами, собирают по ночам всплывшую соль в деревянные чашки и на головах относят ее на более широкие возвышенные насыпи. Плотно убитая и прикрытая слоем жирной глины, добываемой в том же озере, соль предохраняется от дождевой воды и может ожидать времени уборки несколько месяцев и даже несколько лет; чтобы она не растаяла, нужно часто уравнивать, особенно зимою, слой глины, прикрывающий ее.
Характер народа, как мужчин, так и женщин, независимый и гордый. Несмотря на тяжелую трудовую жизнь, мало кто из них уйдет с места родины и наймется в работники или служители; на это решаются только очень слабые здоровьем. Точно так же и нищенствуют из них только те, которые действительно больны. Народ относится к ним с уважением. После всякого дела – печет ли хозяйка хлеб или приехал хозяин с рыбной ловли – им раздают куски хлеба, рыбу. Нищие стоят у берега, выстроившись в ряд, с корзинами в руках. Все рыбаки считают своей обязанностью оделить их всех по горсти рыбы или раковин, и эта милостыня подается не для того, чтобы отвязаться от бедняка, а с большим вниманием. Если корзина бедняка сильно нагружена, а он человек хилый, к нему подбегают несколько человек с предложением отнести его сбор, куда он пожелает.
Нормандия
Нормандия (в сев. части Франции, омываемая Ла-Маншем) один из самых счастливых и богатых уголков. Прежде всего, она поражает разнообразием деревьев; во многих местностях этой страны даже поля густо обсажены лесными и плодовыми деревьями. Жители стараются столько разводить плодовых деревьев, что они все более и более вытесняют лесные. Издали иное селение походит на рощу – такими высокими и густыми деревьями окружены они; если бы не колокольни, которые возвышаются над деревьями, путешественник и не подумал бы, что тут скрывается целая деревня. Масса зелени, богатство жителей, блестящее земледелие – вот что бросается в глаза при первом знакомстве с нормандской деревней. Нормандская деревня буквально утопает в массе фруктовых деревьев и в зелени густых, тенистых парков, прилегающих к старинным замкам, которые очень часто встречаются в деревнях. Здесь зелень всюду: бесконечные зеленые пастбища, поля, искусственные луга, которые два раза в год дают траву. Самые маленькие деревеньки соединены между собой прекрасными шоссе.
После массы зеленых деревьев, зеленых лугов, зеленых полей, после этой чудесной зелени, которая всюду преследует нас в нормандской деревне, более всего поражает множество замечательных красивых церквей и замков, которые уцелели от средних веков. Живые изгороди, тщательно содержащиеся канавы, прочные ворота, широкие аллеи и рощи, чудные луга, редко встречающиеся пустоши, здоровые домашние животные – все говорит здесь о благосостоянии. Правда, тут нет особенно восхитительных местностей, тем не менее множество долин, склоняющихся к морю, довольно живописны.
Здешние фермы тоже имеют прекрасный вид: обыкновенно дом фермы стоит посреди широкого двора, обсаженного дубами, ясенями, кленами, вязами, буками. Эти деревья защищают от осенних ветров фруктовые деревья, особенно яблони, которые нормандец охраняет с особенной любовью. Благодаря богатой почве, край этот положительно процветает: нигде нет во Франции таких больших селений, как здесь, нигде не встретите вы такого зажиточного населения.
Среди зелени нормандской деревни резко выделяется серый цвет: серая мостовая, серые постройки, даже костюмы на людях – и те в большинстве случаев серые. Постройки почти все из серого песчаника: расчетливый нормандец редко белит их снаружи и оставляет в натуральном сером виде. Только постройки, предназначенные для сдачи в наем приезжим на летний сезон, имеют более красивый вид; но они встречаются лишь на берегу моря и притом в наиболее людных местностях побережья…
…Благодаря умеренному климату не только в Нормандии, но и во всей Франции нет никакой нужды долго и много топить печку, а потому и дом отапливают или каминами, или чугунными печами; пищу готовят на плите, которая не приноровлена для печения хлеба.
Богатство Нормандии зависит от очень многих причин: от ее счастливого местоположения, от благоприятного климата, от возможности всегда легко и скоро сбывать произведения своей страны, к тому же трудолюбие нормандцев играет тут весьма видную роль. Вдоль Атлантического океана (от Диеппа до Авранша)… тянется морской берег, на котором находится несколько торговых портов. Сена протекает по стране; кроме того, ее орошают и другие, большей частью судоходные реки. Почва в большей части местностей чрезвычайно плодородная; климат влажный и теплый, что особенно хорошо влияет на растительность. Много содействует благосостоянию страны и соседство со столицей: Париж потребляет произведения нормандских мануфактур, рыбу, откормленных быков, масло, домашних птиц.
Хотя земля в Нормандии в высшей степени плодородная, но не везде, а именно несколько более чем половина ее земель отличается действительным плодородием, а в остальной части страны попадаются бесплодные местности. Благосостоянию страны много помогает энергичный, трудолюбивый, предприимчивый характер нормандца и его стремление к приобретению земли. Это – характерная черта французского простонародья, но нигде не является она такой страстью, как в этой стране. Каждый нормандец только и думает о том, как бы увеличить свой клочок земли. Он ухаживает за ним, как за любимым детищем, с неутомимым терпением усовершенствуя каждый неплодородный клочок, старательно очищая его от сорных трав, не жалея удобрения на свое поле.
Благосостоянию жителей помогает и их разумное отношение к труду: где возможно, нормандцы соединяют земледельческий труд с ремесленным, не брезгуют и отхожими промыслами. Вместе с хлебопашеством мужчины нередко занимаются рыбной ловлей, ткачеством, уходят на зиму на заработки в промышленные местности; женщины, не забрасывая хозяйства и отдавая большую часть времени своим превосходно устроенным молочням, по вечерам плетут кружева на продажу, а молодежь, которую не стесняют хозяйственные заботы, уходит в города на фабрики или нанимается прислугой в частные дома. Но есть местности, где находят наиболее выгодным исключительно заниматься одной какой-нибудь отраслью сельского хозяйства. Так, в некоторых деревнях все сельское население исключительно занимается откармливанием на своих тучных лугах скупленного по ярмаркам скота, в других – земледелием, там – приготовлением сыра и масла; есть и такие местности, где фабричная промышленность почти совсем вытеснила земледелие…
…Нормандия считается также одной из самых торговых и промышленных областей Франции. Тут вы найдете и кружевное производство, которое, впрочем, теперь несколько уменьшилось, а прежде, когда кружевами украшались не только женщины, но и мужчины, эта промышленность была в самом цветущем состоянии. Еще в начале ХIХ в. работой кружев было занято множество рук, и во всех местах, где жили кружевницы, устраивали раз в год большое торжество, которое продолжалось целую неделю и где эти работницы играли главную роль. В этих празднествах принимал участие весь народ, и смотреть на них съезжалась вся знать. Украшенные венками из роз, между которыми были привешены коклюшки – знак их ремесла, кружевницы расхаживали толпами по улицам, пели, плясали и веселились. Хотя производство кружев уже не так процветает, но и теперь еще оно далеко не совсем утратило свое значение.
И в настоящее время во многих деревнях женщины заняты плетением кружев; в летние вечера их можно видеть за этой работой перед дверью каждого дома: около старушки бабушки и молодой хозяйки дома нередко сидят девочки 5–6 лет и быстро перебирают коклюшки своей кружевной работы. Веселые личики и розовые щечки девочек, занимающихся этой работой, говорят о том, что они не надрываются над нею в часы, когда должны были бы играть. Девочки с раннего детства, видя мать и бабушку за этой работой, стараются подражать им, и многие из них очень рано втягиваются в это занятие. Нормандские кружевницы из-за этой работы не разрывают связи с семьей, а ведут свое хозяйство, продолжают заботиться о детях и плетут кружева лишь в свободное от хозяйства время. Молодые девушки, менее матери обремененные хозяйством, употребляют уже гораздо более времени на плетение кружев. Такие занятия дома в большинстве случаев избавляют от пьянства. В зимние вечера несколько семейств собираются вместе, чтобы уменьшить расход на отопление и освещение. Если кто-нибудь из них работает очень тонкое кружево, которое может пострадать от дыма камина и от табачного дыма, то все общество отправляется в стойло, которое в Нормандии часто содержат с большей заботливостью, чем людское жилье во многих странах. В этих необыкновенно чистых стойлах устраивается в таком случае мастерская; женщины работают вокруг лампы; их пение и болтовня прерываются звяканьем челюстей животных, пережевывающих свою жвачку.
У жительниц Нормандии есть еще занятие: очень многие из них принимают на себя обязанности кормилиц; они берут к себе детей из воспитательного дома, другие от частных лиц, третьи сами поступают в дома для кормления детей грудью. Французский ребенок редко проводит дома первые годы своего детства: не только французские служанки, но очень многие зажиточные женщины среднего и высшего круга не держат детей при себе и после первых дней рождения за известную плату отправляют их в провинцию, чаще всего в Нормандию. Трудно представить себе, скольким опасностям подвержены малютки, порученные кормилицам. Эти женщины смотрят на ребенка, как на прибыльную статью дохода, и потому очень многое делается ими только для вида, на случай посещения родителей или родственников. Нередко теплое одеяло и хорошая одежда переходят к собственным детям, даже грудь дается чаще своему, чем молочному сыну, который валяется в лохмотьях и голодный. Кормилица, являясь к родителям за ребенком, обыкновенно уверяет их, что она отняла от груди своего ребенка или поручила его своей родственнице, но большей частью это неверно, и она кормит двоих. Конечно, очень многие женщины и привязываются к молочным детям, как к родным, но немало примеров и другого рода. Говорят, что некоторые, вследствие смерти приемного дитяти, чтобы не лишиться подарков и наград, которые они обыкновенно получают от родителей, когда срок кормления ребенка кончился, не задумываются подменить умершего собственным. Разумеется, это возможно только тогда, когда ребенок отдан в первые дни жизни и когда мать не посещает его.
В Нормандии есть местности, в которых число кормилиц так велико, что они еженедельно отправляются в нескольких повозках для того, чтобы брать или возвращать грудных детей. Повозки, служащие для переезда кормилиц, имеют совершенно особую форму, приспособленную к их назначению. Это длинные кареты с лавками; свет и воздух проходят в них через отверстие, сделанное в верхней части. Кормилицы садятся на длинные лавки по стенам кареты, а к потолку над проходом, оставленным в середине, ремнями привешены дощечки, куда они и кладут детей. Эти колыбели или, проще сказать, дощечки, необходимы, так как женщина, выехавшая из своей деревни в Париж нарочно для того, чтобы добыть ребенка, обыкновенно добывает их несколько и для своих родственниц. Понятно, что кормилица не может всех детей держать на руках и должна класть их на дощечки. Иногда эти путешествия совершаются во время зимней стужи, и женщина, не имеющая никакого понятия об уходе за детьми, распеленывает теплого, согревшегося малютку донага, чтобы переменить белье. Повозка останавливается, кормилицы выходят одна за другой, чтобы перекусить, начинается страшный сквозняк, и раздетого малютку охватывает и пронизывает до костей струя холодного воздуха.
Воспитательный дом, принимающий брошенных детей, одевает их и отправляет в деревни, поручая их тем же кормилицам с платой по 9 франков за первые месяцы; после этого плата начинает постепенно уменьшаться до 7-летнего возраста; с 7 до 12 лет на малютку выдают в год 48 франков. В 12 лет детей отдают куда-нибудь в ученье. Дети воспитательного дома пользуются от кормилиц еще гораздо худшим уходом; доход с них меньше, чем с частных лиц, которые беспрестанно делают кормилицам подарки и платят им гораздо более высокую цену за детей, чем это может сделать воспитательный дом.
По своему характеру нормандец трудолюбив, предприимчив, энергичен; он отлично владеет собой, сдержан, осторожен в своих суждениях и крайне рассудителен. Он с презрением относится к легкомысленной болтовне парижанина, хотя и сам не прочь поболтать в кофейне о происшествиях в своем околотке. Нормандец холодный, расчетливый и самый положительный из всех французов. Он так боится потерять какой-нибудь пустяк из своей собственности, что всегда готов подать жалобу в суд. Для этого ему представляется немало случаев, так как у него много столкновений с самым разнообразным людом: с торговцем скота, которому он перепродает откормленных быков, с купцом, покупающим у него хлеб, сидр, масло, овец и шерсть, с покупщиком лошадей, с фабрикантом, для которого его жена и дочери плетут кружева, а он сам ткет материи. Вечно волнуясь, как бы сбыть свое добро подороже, вечно заботясь об увеличении своих доходов, нормандец сделался недоверчивым и в высшей степени жадным к прибыли. Это однако не мешает пьянству сильно распространяться между ними, как и между всеми французами.
Нормандки отличаются необыкновенной деятельностью, живостью, гордым, независимым характером и большим природным умом. Муж мало входит в домашнюю жизнь, но не прочь показать, что он всему делу голова, что все дело держится только им одним. Нормандка терпеть не может дрязг из-за мелочей; она не требует от мужа признания ее прав на словах, оказывает даже все знаки наружного к нему уважения, восклицая при его появлении: «а вот наш хозяин», но всеми делами ворочает сама и, делая мужу уступки в мелочах, в важных делах всегда поставит на своем. Самый колкий упрек, который делает здесь одна соседка другой, выражается в словах: «вами, кажется, моя милая, совсем помыкает ваш муж», или: «я никогда не позволю командовать над собой мужчине, как это может случиться с другими». Женщина здесь занимается детьми, смотрит за хозяйством, раздает дело батракам, хотя при этом хозяйка, чтобы не уронить авторитет мужа, показывает вид, что все это исходит от него.
Несмотря на свою скаредность, сухость и расчетливость, что заставляет нормандцев желать им лишь одного ребенка (два уже много), они оказываются нежными родителями. Любовь и нежность отцов и матерей к своим детям особенно усилились в последнее время. Теперь детей балуют здесь несравненно больше, чем прежде, дарят им игрушки, пичкают сластями. Но, так как это люди нравственно неразвитые, сухие, эгоистичные и до скаредности расчетливые, то эти характерные черты кладут свою печать и на воспитание: заболеет ребенок – к нему редко позовут доктора, а если корова или лошадь потеряет аппетит, немедленно бегут к ветеринару и платят ему за визит большие деньги. Та же расчетливость проглядывает и в отношении детей к родителям. Если престарелые родители не имеют своих собственных средств и не могут более работать, дети смотрят на них как на лишние рты, как на людей, заедающих чужой век, и очень часто обходятся с ними возмутительно грубо…
…Несмотря на близость к Парижу, нормандские женщины еще далеко не утратили своего национального костюма, но его довольно трудно описать: что ни деревня, то другой наряд. Но из какой бы местности ни была нормандка, ее наряд выделится перед всеми. Прежде всего в их костюме замечательные головные уборы, в различных местностях самой разнообразной формы, всегда высокие, часто напоминающие огромную бабочку с распростертыми крыльями, или какую-то странную птицу, махающую крыльями. Большей частью нормандский головной убор состоит из трех частей: основания, поля и громадных лопастей. Он прикрепляется к волосам или завязывается лентами у подбородка; во многих местах он убран цветами, лентами и кружевами. В большинстве случаев он состоит из кисеи или другой материи и в некоторых местностях оканчивается кверху выгнутым рогом; к нему пристегнуты лопасти в мелких складочках, которые падают до талии. Остальной костюм – корсаж, передник, шелковая или шерстяная мантилья, представляющая не что иное, как длинный кусок материи, обшитый оборками. Часто на груди висит цепочка и крест на ленточке; на руках надеты длинные перчатки и в руках большой цветной зонтик. Какого бы покроя ни было платье, юбка настолько коротка, что видны башмаки и чулки разноцветные или со стрелками. Нормандки довольно красивы, имеют свежий, здоровый вид и прекрасный цвет лица.
Мужской нормандский костюм чрезвычайно прост; чаще всего вы встречаете людей, одетых в блузу из синего или серого полотна. Эта блуза одета прямо на рубашку; из-под нее видны широкие штаны; другие ходят в штанах и жилете, накидывая сверху сюртук из синего или серого полотна с пуговицами и карманами. На голове колпак, суживающийся кверху и конец которого обыкновенно свешивается на одну сторону. Нередко этот колпак заменяется фуражкой.
Крестьяне
Трудно себе представить, до чего страстно любит крестьянин свою землю. Главная или, точнее сказать, единственная мечта его жизни – увеличить свой земельный участок. Он надрывается над работой, отказывает себе в самом необходимом, заставляет впроголодь жить всю семью и такою скаредностью нередко губит детей, и все это делается с единственною целью – отправить как можно больше произведений своего хозяйства на продажу, а затем откладывать франк за франком и на эти деньги купить себе новую полосу земли. Если это удается, крестьянин выбивается из сил сделать то же самое во второй, в третий раз и так до бесконечности. Действительно, он постепенно увеличивает свой надел, но ведет со своей семьей жизнь, полную невообразимого труда и жестоких лишений. Стремление во что бы то ни стало увеличить свой участок развивает в крестьянине непобедимую страсть к наживе, и в преследовании этой цели он постепенно теряет родственные привязанности и добрые чувства; в конце концов из него вырабатывается сухой эгоист, расчетливый до скаредности. Писатели различных национальностей, которым приходилось жить во французской деревне и изучать быт крестьян, описывают их в весьма непривлекательном виде. Конечно, нужно помнить, что все эти антипатичные стороны характера крестьян, сложившиеся уже издавна, развились в них потому, что крестьянам с юных лет и уже много веков подряд приходится вести тяжелую борьбу за свое существование: чтобы пробиваться с семьей на маленьком земельном наделе, издавна приходилось всем членам семьи работать, не покладая рук, вечно придерживаясь строгой экономии. Чуть крестьянин дозволял себе или домашним в продолжение месяца-другого что-нибудь лишнее, и у него уже ничего не оставалось на продажу, а следовательно не хватало денег на уплату налогов и хлеба на посев, приходилось занимать, что вынуждало его платить громадные проценты, одним словом, идти по дороге разорения.
Французские крестьяне
Основные черты характера сохранились и в настоящее время: положение французских крестьян сильно улучшилось сравнительно с прежним временем; многие из них пользуются полным достатком, но они уже привыкли к скопидомству и не могут, не умеют пользоваться своим благосостоянием. Но в каком-то уголке сердца крестьянина сохраняется сознание, что теперь ему уже не годится в такой степени урезывать себя и детей, и на вопрос удивленного посетителя, зачем так стесняет себя, когда у него всего вволю, у него всегда готовый ответ. – «Почему вы не даете молока вашему ребенку, вы видите, как он худ и слаб?» – «У него отвращение от молока». – «Почему вы после такого тяжелого труда и простуды не согреетесь стаканом вина? Его так много в вашем погребе?» – «Это дурной пример для молодых». – «Почему ваша семья не ест ежедневно мяса – ведь вы люди такие зажиточные?» – «Оно разгорячает кровь рабочему человеку» и т. д. Крестьянин не только урезывает себя в пище: если его дом построен в красивой и здоровой местности, в которой городские жители проводят летнее время, он, будучи даже человеком зажиточным, отдает в наем все свои комнаты, все уголки в своем доме, а сам с семьею ютится в каком-нибудь старом сарае и страдает без нужды от страшной тесноты, недостатка уюта, солнца и тепла.
Скупость и скаредность крестьянина доводят его до невообразимого эгоизма и жестокости. Он смотрит на старика, даже если тот его отец, как на существо бесполезное. Как только отец семейства начинает терять силы для тяжелой крестьянской работы, к нему все в доме начинают приставать, чтобы он приступил к разделу своего имущества. Но старик крепко держится за свою землю: он всю ее создал, создал собственными своими руками, приобрел ее путем каторжного труда и невообразимых лишений, он отдал ей всю свою жизнь, заботился о ней больше, чем о своей семье, ее одну любил страстно, как живое существо… И вдруг теперь он должен расстаться с нею, уступить ее другому, правда, родному сыну, но ведь он видит, как кругом сыновья его соседей не сумели оценить такого дара, такой жертвы отцов и, как только получили землю в наследство, стали поступать со своими стариками возмутительно жестоко. Однако, мало-помалу, он сам начинает сознавать, что из-за его старости в хозяйстве все чаще случаются непорядки; к тому же просьбы сыновей о разделе делаются все настойчивее, а он так слаб, да и не хочется против себя восстановлять своих же собственных детей. «А может быть, – думает каждый, – мои сыновья и не поступят со мной так безжалостно. Недаром же они клянутся в том, что после раздела мне будет легче жить без работы и заботы о хозяйстве, что они вполне обеспечат мне покойную старость». И вот старик устает отказывать детям и спорить с ними и соглашается совершить дарственную запись земельного имущества в пользу своих сыновей.
Обыкновенно старики имеют право по закону пользоваться частью доходов с земли и получают ежегодно от сыновей небольшое количество денег. Но некоторые из них, чтоб показать доверие к детям, при передаче земли отказываются от всякого дохода, рассчитывая, что дети сами оценят их великодушие. Однако надо сказать, что среди молодых французских крестьян очень мало таких, которые заботились бы о своих престарелых родителях и жалели их. Разделив свое имущество, старик остается жить в доме сына, а если у него их двое, то живет у них по очереди – сначала у одного, потом у другого. Сперва все идет хорошо: о нем заботятся, его кормят, поят, одевают; но мало-помалу обращение с ним меняется. Старику отводят в доме самый жалкий уголок и, наконец, совсем забывают его…
…Во многих местностях Франции в праздничное время как крестьянская молодежь, так и фабричные рабочие, любят игры, сопряженные с движениями. Вечером в такие дни молодежь играет на площадках в мяч или стреляет в цель; нередко даже устраиваются состязания между стрелками. Наилучший стрелок получает в награду какую-нибудь серебряную вещицу[40]…