Когда солнце село, окрасив небо цветом кровавого багрянца, Саккорс пришёл в движение. От вида монументального сооружения величиной с Селгонт, плывущего по воздуху, у Тамлина вырвался восславляющий Шар возглас. Ривален отправил анклав на север, к Саэрбу, и собирался поймать беженцев в ловушку между войсками Шадовар и надвигающейся Бурей Теней. Таким образом он надеялся заставить господина Кейла помочь в уничтожении Кессона Рела.
Ривален, похоже, не был уверен, что господин Кейл поддастся на это, но Тамалон знал, что поддастся. Господин Кейл по-прежнему придерживался той же морали, что и сам Тамалон в прошлом, что и отец когда-то. Теперь Тамалон стал умнее. Беженцы были инструментом, который использовался для достижения более важной цели. Их отдельные жизни не имели значения.
— Любовь это ложь, — процитировал он. — Живёт лишь ненависть.
Он стоял на балконе больше часа, глядя, как Саккорс исчезает в ночи. С наступлением ночи его город пробудился к жизни. Фонарщики зажигали уличные фонари. В окнах лавок загорался свет. Он наблюдал за этим с улыбкой. Он накормил своих людей в разгар голода, защитил их от неспровоцированного нападения, устроенного амбициозной и лживой правительницей. Сэрлун уже принадлежал ему. Скоро за ним последуют Урмласпир и Йонн.
Если у кого и было право править Сембией, так это у него. Он это заслужил. Осталось только убедить принца Ривалена поделиться с ним тайной превращения в шейда. Тогда его правление продлится многие тысячи лет.
Он посмотрел в темнеющее небо. Селун ещё не встала. Безлунные сумерки принадлежали Шар.
— Во мраке ночи мы слышим шёпот пустоты.
Он обнаружил, что вытирает правую руку о штаны, и не смог понять — почему?
Глава шестая
Кейл и Ривен появились на вершине холма, в тенистой рощице, среди высоких лиственниц на краю саэрбского лагеря беженцев у озера Веладон. Ветер, срывая листья с ветвей, обдал их пылью. Небо над головой было затянуто серо-стальными тучами. Позади нависала Буря Теней. Кейл не стал оборачиваться, но чувствовал давление между лопатками, представлял себе скользящие по небу тёмные тучи, чёрный занавес, опускающийся перед последним для Сембии актом пьесы. Гром рычал, будто зверь, оповещая всех о том, что шторм голоден.
— Нужно спешить, — сказал Кейл. Он нутром чуял, что времени мало. Он попытался связаться с Магадоном.
Никакого ответа. Связь не действовала.
С их позиции на гребне холма открывался вид на кипящий от активности лагерь. Фургоны и запряжённые мулами телеги выстроили в большой караван на краю лагеря. Погонщики проверяли упряжь, колёса, оси, самих животных. Лошади, быки и мулы переносили осмотр с безразличием уставших и недокормленных. От каждого раската грома многие животные содрогались и ржали.
Организацией каравана руководили мужчины и женщины из отряда Абеляра, обычно блестящие доспехи которых поблекли в тусклом свете больного дня. Кейл заметил, что их лишь несколько десятков. Он решил, что остальные находятся в патруле.
Несколько человек стояли по щиколотку в озере, наполняя водой бочки и бурдюки, и передавали их подросткам, которые парами тащили воду к фургонам. По лагерю сновали взволнованные общей активностью тощие собаки, гавкая и мотая хвостами.
— Сворачивают лагерь, — сказал Ривен.
— Разумно, — отозвался Кейл.
Позади них несогласно прогремело небо.
— Пойдём, — сказал Кейл и зашагал вниз по склону. Слова Ривена заставили его замедлить шаг.
— Абеляр сломлен, как и Магз, Кейл. Просто он пока об этом не знает. Не забывай.
Кейл обдумал это замечание, оценил всё, что знал об Абеляре, и покачал головой.
— Не сломлены. Дали трещину. Они оба. Но это ещё можно исправить.
Ривена это, казалось, не убедило, но он не стал настаивать. Вдвоём они поспешили в лагерь.
Караванщики заметили их приближение, оставили свою работу и поприветствовали их. Дети махали и улыбались. Женщины и мужчины, собиравшие свои пожитки, находили мгновение, чтобы кивнуть им или поприветствовать вслух. Кейл не знал, как эти люди находят в себе силы.
— Крепкий народ, — сказал Ривен, угадав его мысли.
Кейл кивнул. Хотел бы он чувствовать любовь к ним, но не мог. Он не знал, что чувствует. Он жалел их, понимал их положение, но не ощущал привязанности, по крайней мере человеческой привязанности.
Он тоже был сломлен. И дал трещину. И его уже нельзя было исправить.
К тому времени, как они добрались к центру лагеря, Кейл с Ривеном обзавелись целой свитой из детей и подростков. Кейлу не требовалось его усиленных тенью чувств, чтобы расслышать частые упоминания слов «герой», «тени» и «Маск».
Двое воинов из отряда Абеляра указали им, где найти командира, и заставили детей вернуться к их обязанностям.
Они нашли Абеляра, который скрестил руки на груди и глядел на спокойную воду озера, как будто что-то там потерял, в рощице на берегу, поодаль от наполнявших бочонки беженцев. Кейл и Ривен спустились к нему.
— Абеляр, — сказал Кейл, и Абеляр с неохотой вынырнул из своей задумчивости. Кейл заметил отсутствие священного символа и новый нагрудник, на котором не было розы.
Абеляр улыбнулся, шагнул ним, пожал руки.
— Эревис, Ривен, добро пожаловать. Рад, что вы вернулись. Как обстоят дела с бурей? С твоей женщиной?
Кейл покачал головой.
Абеляр положил руку ему на плечо.
— Мне жаль, друг мой.
— Спасибо, — ответил Кейл.
Взгляд Абеляра упал на священный символ Ривена, ушёл в сторону. Его челюсти крепко сжались, и от нервного тика он моргнул.
— Мы пришли предупредить вас насчёт бури, — сказал Кейл, кивнув на разрастающуюся тьму. — Но, похоже, вы не слишком нуждаетесь в предупреждениях.
— Мы решили, что это тёмная магия из Ордулина. Показалось, что от неё стоит держаться подальше.
— Эта магия не из Ордулина, — ответил Кейл. — А с плана Тени, и сплели её последователи Шар.
— Последователи Шар, — повторил, как будто выругался, Абеляр. Его взгляд снова обратился к поверхности озера.
— Боюсь, что Ордулина… больше нет, — сказал Кейл, вспомнив свой разговор с Маском на Путевом камне.
Абеляр обернулся к нему с потрясённым выражением на лице. Кейл позавидовал его способности к сопереживанию.
— Там же десятки тысяч человек, — сказал Абеляр. — А Рассветная Башня? Разрушена? Да что это за магия такая?
Прежде чем Кейл смог ответить, в дожде раздался голос:
— Папа! Папа! Будет доздь! Сколо!
Трое мужчин подняли взгляды, чтобы увидеть выбежавшего на берег Элдена. Его круглое лицо покраснело от натуги. Изо рта, который, даже растянувшись в улыбке, казался безвольным, вырывалось тяжёлое дыхание. Но в глазах мальчика сияло… что-то. Кейл подумал, что это мудрость или, может быть, незамутнённая любовь. Он обнаружил, что завидует и Элдену.
Мальчик помрачнел, когда увидел Кейла с Ривеном. Он сник, отступил на шаг, оглянулся через плечо.
— Деда.
Рядом с ним возник Эндрен, и опустившаяся на плечо рука старика, похоже, подбодрила мальчишку. Эндрен, в кольчуге и с мечом на поясе, кивнул Кейлу с Ривеном, присел и что-то сказал внуку на ухо. Мальчик заметно расслабился.
— Целители хорошо поработали с моим сыном, — сказал Абеляр, махнув в сторону Элдена. Он улыбнулся сыну, хотя в его взгляде всё ещё витал призрак трагедии Ордулина. Он взял Кейла и Ривена за плечи и повернул их в сторону Элдена.
— Пойдёмте.
Они зашагали вверх по склону, и по мере приближения Кейла с Ривеном глаза Элдена раскрывались всё шире и шире. Он выглядел так, будто готов броситься наутёк, но Элден держал руку на его спине, и мальчик не отступил. Похоже, и отцу и сыну выдержки было не занимать.
— Это люди, которые вернули тебя к нам, Элден, — сказал Эндрен, достаточно громко, чтобы слышали все присутствующие.
— Я знаю, — ответил Элден. Он скользнул к дедушке за спину и выглянул у него между ног, как лучник из бойницы.
Они взобрались на гребень. Кейл и Ривен кивками поприветствовали Эндрена с Элденом. Мальчик избегал встречаться с ними взглядами.
— Сколо снова доздь, папа, — сказал Элден Абеляру, не глядя на Кейла с Ривеном. — Быстлее в палатку. В палатку.
— Сначала драконья хватка! — сказал Абеляр. Он опустился на одно колено, протянул руки, и выражение с которым он глядел на озеро — будто что-то потерял — полностью исчезло. Наоборот, он казался человеком, который что-то нашёл.
Элден улыбнулся и отбросил свою робость. Он побежал к Абеляру и упал в его объятия. Абеляр заревел, как дракон, ткнулся носом в шею Элдена, и мальчик захихикал.
Кейл не смог сдержаться и засмеялся сам. Смех у парня был заразительный, как чума. Даже Ривен улыбнулся.
Абеляр встал, одной рукой подхватив сына.
— Элден, это друзья папы, Эревис и Ривен. Ты их помнишь?
Мальчик не посмотрел на них. Он указал в небо.
— Сколо доздь.
— Это люди, которые тебя спасли, — сказал ему Абеляр. — Они вернули тебя ко мне.
На лицо Элдена нашла туча, личная Буря Теней мальчика. Он прижался щекой к плечу Абеляра.
— Доздь, папа.
— Всё в порядке, — сказал Кейл Элдену, Абеляру. Он мог представить, каким казался детям. Отца из него точно не вышло бы.
Абеляр поцеловал сына и поставил его на землю.
— Дедушка отведёт тебя в палатку. Мне нужно поговорить с Эревисом и Ривеном. Я скоро приду.
Элден кивнул и снова обнял отца. Он повернулся и наконец взглянул на Кейла и Ривена, изучая их. Характерное отсутствующее выражение, которое придавали ему остальные черты лица, резко контрастировало со взглядом мальчика, который был острым, как нож.
— Спасибо, — сказал мальчик.
Кейл присел на колено и усилием воли заставил исчезнуть окружавшие его тени.
— Пожалуйста, Элден.
— Взгляни-ка сюда, парень, — сказал Ривен.
Убийца достал из поясного кошеля четыре маленьких раскрашенных деревянных шарика.