Сила потекла в Кейла, пронзила его насквозь, опустошила его изнутри. В мгновение ока он утратил остатки человечности и стал оболочкой, воплощением храма на краю ничто, целым, но пустым.
И точно так же стал разваливаться на части.
Он уронил чашу и упал на колени. Его крик слился с воем ветра и стонами призраков. Дыра зияла в нём, пустота, которая требовала быть наполненной. В голове всё завертелось. Путанные мысли метались в сознании.
Он попытался заставить свой разум осознать произошедшее, происходящее. В чаше содержалась не божественность. Там было откровение, осознание, возможность божественности, притаившаяся в молчании человеческой души. Но эта возможность была такой большой, такой всепоглощающей, что смертное существо, осознавшее её, не могло долго удерживать в себе эту истину и попросту рассеивалось.
Если не смогло охватить разумом её потенциал.
Тени бурлили вокруг него, яростные конечности мрака, хлеставшие окружающий мир. Он запрокинул голову в новом крике и увидел, что купол здания обрушился не полностью. Небольшой участок остался нетронутым — изображение Шар, госпожи потерь, смотрело на него.
Его крик умер. Его человечность умерла. И рядом был Ривен.
— Ты в порядке?
Кейл уцепился за Ривена и помотал головой.
— Нет.
— Что произошло?
— Я ничего не получил, — сказал Кейл. — Оно просто… подготовило меня к получению силы.
Ривен выругался и оглянулся на Ривалена.
— Это совсем не оружие!
Он начал подниматься, положив ладонь на рукоять сабли.
Кейл остановил руку Ривена, помотал головой.
— Это не его вина.
Ривален шагнул вперёд — лоб нахмурен, глаза горят.
— Что ты чувствуешь?
— Пустоту, — ответил Кейл и встал, оперевшись на Ривена. Он чувствовал себя тяжёлым, плотным, придавленным тем, во что мог превратиться.
— Мы должны добраться до Кессона. Мы сможем отделить от него божественность, забрать её обратно.
— Но для этого нам нужно его убить, — ответил Ривен. — Мы уже встречались с ним. Ты видел…
— Тогда с вами не было меня, — напомнил Ривален.
— А ты ещё кто такой, напомни? — огрызнулся Ривен.
— Нужно найти способ, — сказал Кейл. — Если мы не сможем убить его, и быстро, это убьёт меня.
Ривен снова выругался.
— Саэрбцы перейдут реку, — сказал Кейл Ривалену. — Теперь мы должны тебе помочь. Нет необходимости в заложниках. Отпусти их.
Храм сотрясла новая дрожь. Дальняя стена треснула, посыпалась, обрушилась.
— Отпусти их, — повторил Кейл.
Ривален пристально посмотрел на него, кивнул, и сквозь стены, через рухнувший купол хлынули призраки, все до единого с вытянутыми руки, их полупрозрачные лица — искажены отчаянием.
Кейл понимал их язык и читал по губам.
Помоги нам, говорили они, но слова выходили наружу лишь стонами.
— Я не могу, — ответил Кейл. Они были мертвы вместе со своим миром.
Ривален схватил чашу, шепнул слово, и чаша исчезла в его ладони. Он потянулся и стал собирать вокруг них тени.
Храм снова затрясся, кусок купола с изображением Шар отвалился и полетел вниз, прямо на Кейла. Шар должна была раздавить его.
Тьма сгустилась, и Кейл почувствовал рывок при переходе между мирами.
Они возникли в глубине Бури Теней, на берегу озера Веладон.
Шторм обрушился на беженцев. Абеляр решил считать, что Регг и остальной отряд задержали Бурю, что их жертва дала беженцам перерыв. Он долго смотрел во тьму, пытаясь одной лишь силой воли пронзить её завесу. Он искал любые признаки своих людей — вспышку света, далёкий зов трубы Трева — но видел лишь шторм, слышал только дождь и гром.
Странное чувство овладело им. Он чувствовал себя растерянным, чуждым самому себе, как будто кто-то другой поселился в его теле. Никогда прежде он не отступал, когда надвигалась тьма.
Но выбора не было. Его первоочерёдной заботой была безопасность Элдена.
— Я должен жить с самим собой.
Будто в насмешку над его словами ударил раскат грома.
Он развернулся и посмотрел на юг, в сторону Стоунбриджа. В воздухе плыл Саккорс, тёмный, зловещий, едва заметный в дожде и мраке. В пропитанном тенью воздухе вокруг города по трое и по четверо летали крупные крылатые создания, их наездники-шадовар наклонялись в сёдлах, ища на земле внизу любые признаки беженцев, пытающихся пересечь реку или прокрасться по мосту.
Никто не пытался. Беженцы собрались в своих фургонах, повозках и палатках, ожидая свою судьбу. Молнии озаряли небо и постоянный, голодный грохот грома колотил по лагерю, подрывая дух людей.
Абеляр прекратил жалеть себя и стал обходить беженцев, заглядывая в палатки, в повозки, пытаясь приободрить людей. В их усталых глазах он опять и опять видел, что люди начали сдаваться. Оставалось мало времени, и они это знали. Воздух пропитался страхом. С каждым вздохом они вбирали его в себя.
— Тьма позади и тьма впереди, — сказала пожилая женщина, кутавшаяся в шерстяное одеяло на заду фургона. Она была бледной от лихорадки и страха. — Что мы будем делать, Абеляр?
— Держаться, — сказал Абеляр. Им больше ничего не оставалось, по крайней мере сейчас. Это слово стало заклинанием, которое Абеляр повторял каждому, хотя и знал, что магии в нём никакой нет.
— Держитесь. Вслед за ночью всегда приходит рассвет. Держитесь.
Когда он больше ничего не мог дать беженцам, то под дождём, по грязи прошёл к фургону, в котором укрылись его отец и сын. Он нашёл Эндрена снаружи, вышедшего под дождь, чтобы взглянуть на бурю. Плащ Эндрена трепетал на ветру. С его бороды и усов капала дождевая вода, но Абеляр не заметил ни поникшей осанки, ни признаков поникшего духа.
— Элден спит, — сказал Эндрен, заметив подошедшего Абеляра и предугадав его вопрос.
— Как он держится?
— Понемногу сдаёт.
— Как и все остальные, — сказал Абеляр. — Небо высасывает надежду.
— Да, — согласился Эндрен. — А как держишься ты?
Абеляр слабо улыбнулся.
— Я тоже постепенно сдаю. Но у меня ещё осталась надежда.
— Как и у меня, — отозвался Эндрен, утешающе положив руку на плечо сына.
Отец и сын вместе смотрели на молнии, на клубящиеся чёрные тучи. Из соседнего фургона в промежутках между ударами грома Абеляр слышал женские всхлипы. Он ничего не делал, потому что не мог ничего с этим поделать.
— Буря замедлилась, — сказал он Эндрену.
— Но не остановилась.
— Нет, не остановилась. От Эревиса Кейла нет вестей.
— У нас ещё осталось несколько часов, — сказал Эндрен.
— Наверное, меньше.
Молния озарила бурю.
Эндрен повернулся лицом к нему.
— Что ты будешь делать, если ситуация не изменится?
— Посажу беженцев на лошадей по двое-по трое и мы попытаемся пересечь реку.
— Течение слишком быстрое, чтобы люди или лошади могли переплыть на тот берег.
Абеляр кивнул.
— Поскачем к мосту. Я поведу.
Эндрен посмотрел на него, но ничего не сказал.
Они оба знали, чем обернётся скачка к Стоунбриджу для беженцев, если шадовар решат помешать. Эти люди не были солдатами.
— Те, кто пересекут мост, рассеются, попытаются избежать преследования, — сказал Абеляр.
Эндрен вгляделся во тьму.
— Давай надеяться, что до этого не дойдёт.
— Действительно. Но нужно приготовиться.
— Я помогу тебе с конями.
— Кто-то должен остаться с Элденом.
В другой день, в другое время он попросил бы Джиирис присмотреть за Элденом. Абеляр доверял ей, а она любила его и его сына. Но Джиирис отправилась с Реггом и остальными в Бурю, туда, куда должен был пойти Абеляр.
— Я займусь этим сам, — сказал Абеляр.
Тени наступали беспорядочными, хаотичными волнами. Сотни летели к отряду, яростно метаясь в попытке добраться до живых. Их было столько, что Регг знал — его людей скоро окружат.
— Встать в круг, — сказал он Треву, который протрубил в рог его приказ. Роэну Регг приказал:
— Ты с остальными жрецами встань внутрь. Ваша задача — поддерживать свет.
— Есть, — отозвался высокий жрец и обернулся, выкрикивая команды своим коллегам.
Мужчины и женщины торопливо построились, хлюпая по лужам и грязи. Они встали щитом к мечу в закрытый круг. Роэн и его люди стояли в центре, высоко подняв горящие жезлы — остров света, о который должен был разбиться океан тьмы.
По крайней мере, Регг на это надеялся.
Ударил гром. Вспыхнула молния. Тени приближались.
Младшие жрецы прочитали молитвы Латандеру и высоко подняли руки. Из их ладоней разошлось розоватое сияние, охватив каждого воина в отряде. Магия заклинания успокоила сердце и разум Регга.
— Владыка утра благословил наши старания, — провозгласил Роэн.
Тени завопили, приближаясь — этот звук был похож на крики умирающих.
Роэн и старшие жрецы прочитали слова более могущественных заклятий, и из их вытянутых рук ударили лучи обжигающего белого света. Свет косой прошёл через приближающуюся нежить и сжёг примерно дюжину теней. На их место встали две дюжины.
— С вами владыка утра! — закричал Регг, его голос был ровным, как выструганная доска. Он взвесил в руках свой меч и щит.
— И с тобой! — хором отозвались солдаты.
Позади роя живых теней следовали другие тени, ещё больше. Ряды их пылающих красных глаз казались бесконечными. Регг прошептал молитву владыке утра, которая наполнила его меч и щит священной энергией, и те засияли розовым. Другие солдаты поступили точно так же, и во мраке расцвели цветы розового света.
Он услышал, как рядом шепчет Трев — не заклинание, но всё равно молитву.
— Мы стоим в свете. Мы стоим в свете.
Регг толкнул своим щитом его меч.
— Посмотри под ноги.
Трев оторвал взгляд от надвигавшихся теней и посмотрел на мёртвую траву под собой.
— Это твой мир, — сказал Регг. — Шириной в один шаг. Ты держишь эту позицию.
Трев кивнул и снова перевёл взгляд на нежить. Они приближались. Некоторые тени ныряли в землю, другие поднимались в небо, остальные двигались прямо на солдат.