Они ударили в армию Рехта, люди и лошади начали кричать. Келгар рядом с Рехтом издал боевой клич и поскакал в тень. Из вытянутой руки жреца ударила молния, когда он бросился в атаку на нежить. За ним последовали два других жреца Талоса, выкрикивая клич.
— Держите позиции, мать вашу! Держите!
Мрак не позволял провести крупномасштабную контратаку, и битва превратилась в серию отдельных схваток. Тени появлялись и исчезали в поле зрения Рехта, сливаясь с висящей в воздухе тьмой. Красные глаза проносились мимо него, сверкали вокруг, над ним, под ним. Он рубил и колол тех тварей, до которых мог дотянуться, слышал, как солдаты рядом делают то же самое. Его лошадь ржала, била копытами.
Он и ещё дюжина человек образовали круг, но это оказалось бесполезным. Бестелесные тени двигались сквозь землю как сквозь воздух. Какое бы построение не приняли он и его люди, на них нападали со всех сторон. В некоторых солдат вцепилась холодная рука паники.
Во тьме возникли сферы магического света, но продержались лишь несколько мгновений, прежде чем тьма поглотила их. Со всех сторон раздавались крики, глухие вопли, и всё это сливалось в чудовищную и красивую симфонию смерти.
Конь Рехта завопил и вздыбился, когда под ним из-под земли возникли тени. Рехт вылетел из седла, и он ударился о землю, звеня доспехами. Лошадь развернулась, чуть не затоптала его, и в панике бросилась прочь.
Рехт поднялся на колени, на ноги, он рубил и кричал. Рядом, вокруг него, сражались и умирали люди. Тени неподалёку устремили на него свои мёртвые, мерцающие взгляды, и он смог различить черты их лиц, издалека казавшихся чёрными дырами.
— Лорган?
Лицо его коллеги-командира было искажено яростью. Рехт увидел другие знакомые лица и понял, что произошло с Лорганом и его солдатами.
И что произойдёт с Рехтом и его людьми.
— Покойся с миром, старый друг, — сказал Рехт и бросился на Лоргана.
Лорган завопил, и его черты снова растворились в непроницаемой тьме. Другие тени метнулись к Рехту, проникли под его щит и доспехи, опутали его тело холодом, унесли часть его души. Он закричал и ударил по Лоргану. Его зачарованный клинок вонзился в теневую плоть Лоргана, в воздух хлынули струйки непроглядного мрака, но Лорган погрузил руку в его грудь и сердце Рехта едва не остановилось. Рехт отшанулся, задыхаясь, его зрение померкло.
Вдалеке он услышал молитвенный напев, жрецы Талоса взывали к силе своего бога, чтобы сражаться с нечистью. Рехт оглянулся кругом, увидел, как повсюду умирают люди и лошади. Он слышал их крики, вопли и стоны, но чувствовал себя отрезанным, одиноким в кармане темноты, образовавшемся вокруг его собственной тени.
Окружавшие звуки притихли, затем исчезли полностью. Он слышал лишь собственное тяжёлое дыхание, свои всхрипы, когда он опускал клинок, отдающееся в ушах сердцебиение. Он рубанул, отступил, сделал выпад, вывернулся, сделал ещё один. Тени появлялись из земли и проходили сквозь него, мелькали вокруг. Другие летели прямо на его клинок, проходили сквозь лезвие, тянулись в его грудь к лёгким и сердцу, крали его дыхание, его силу. Он покачнулся, пока ещё дыша, пока ещё сражаясь. Огляделся, пытаясь найти коня, любого коня. Ни одного не увидел. Под ноги подвернулся труп, и он упал на спину.
Тени роем налетели на него. Рехту стало так холодно, что он задохнулся, почувствовал, как замедляется сердце. В одной из нависших над ним теней он увидел лицо Лоргана, на другой — Энкена, оба были похожи на карикатуры тех людей, какими были при жизни.
Они потянулись к Рехту. Он почувствовал, что уплывает, парит в воздухе. Он потянулся к картам рядом с собой, подумал об отце, о картографе, у которого должен был учиться, о жизни, которую должен был прожить. Холод наполнил его, Рехт задохнулся. Он видел только красные глаза и тьму.
Он умер, думая о картах и сожалениях.
Он поднялся, думая о ненависти.
Глава третья
Кейл и Ривен появились на Путевом камне около храма. В солнечном свете, непривычном после мрака бури, храм отбрасывал перед собой тень. Кейл и Ривен стояли в этой колонне темноты. С их плащей стекала дождевая вода.
Оба мужчины развернулись и посмотрели назад, в сторону Сембии, но Буря Теней была слишком далеко, чтобы её разглядеть. Кейл видел только скалистые склоны Путевого камня и безграничное серо-синее море. По небу плыли облака. Не было ни единого признака расползающейся над Сембией, над всем Фаэруном чёрной опухоли.
— Никогда больше так не делай, — сказал Кейл Ривену, не переставая глядеть вдаль.
Ривен тоже посмотрел на море.
— Я делаю то, что необходимо сделать, Кейл. Вбей себе это в голову. Я сделаю это в следующий раз, и в следующий за ним — тоже. У тебя не получится сдаться.
Прозвучавшая в словах Ривена правда ужалила его. Кейл повернулся к убийце.
— Я не собирался сдаваться.
Ривен ничего не ответил. Не было необходимости. Кейл вздохнул, отвёл взгляд. Он устал, но Ривен — нет, и Кейл не понимал, как убийце это удаётся.
— Как тебе удаётся продолжать сражаться, Ривен? Зачем? Не ради Сембии же.
— Нет. Не ради Сембии, — сделал пренебрежительный жест тот.
— Ради чего тогда?
Ривен покрутил священный символ, который носил на шее, гладкий чёрный диск.
— Ради этого. Маск хочет, чтобы Кессон Рел погиб, и божественная эссенция вернулась к нему. Это достаточная причина, чтобы сражаться. И тебе её тоже должно быть достаточно.
Кейл посмотрел на диск, перевёл взгляд на лицо Ривена.
— Но это не так.
— Тогда найди себе какую-то причину. Это ещё нескоро закончится.
Кейл покачал головой.
— Ты не понимаешь. Просто не в состоянии понять.
Ривен смотрел на него какое-то мгновение.
— Ты устал. Я это вижу.
Кейл посмотрел в одинокий глаз Ривена, благодарный даже за эту небольшую частичку понимания.
— Да. Устал.
Выражение лица Ривена ни на йоту не изменилось.
— Это тяжкое бремя.
— Да.
— Неси его. Только вместе мы сможем пройти через это. Ты же понимаешь, да? Найди способ смириться с этим.
Когда Кейл ничего не ответил, Ривен продолжил:
— Кейл, ты не убивал Джака. Не убивал. И не ты забрал у Магадона душу, не ты заставил мальчишку Ускевренов заключить союз с Шадовар. Ты несешь чужую ношу. Проклятье, неудивительно, что ты устал.
Кейл слышал его слова, признавал наличие в них смысла, но они не облегчали бремени его горя. В безопасности, далеко от тебя. Это сказал ему его бог.
— Пойдём, — сказал он и зашагал по подьёмному мосту в храм.
Из темноты храма в арке входа возник Магадон. Маг разума казался худым и иссохшим, как старая палка, был бледен, под глазами виднелись синие круги.
— Магз, — поприветствовал его Кейл, постаравшись глазом не моргнуть при виде его внешности.
Мимо мага разума вспышкой коричневой шерсти и виляющих хвостов пронеслись две собаки Ривена, устремившись к хозяину. Ривен опустился на колено, чтобы поприветствовать их, стал трепать собак по бокам.
Магадон подошёл к Кейлу, шатаясь, как пьяный. На свету он казался ещё бледнее.
— Ты в порядке, Магз? — спросил Эревис.
— Я хочу убраться с этого острова, Кейл, — ответил тот. — Сейчас.
Каждый раз, когда Магадон звал его «Кейл», а не «Эревис», Кейлу казалось, что его ударили в живот. Он переглянулся с Ривеном. Ривен указал на храм.
— Идите, — сказал Ривен собакам. Магадону он ответил:
— Ты паршиво выглядишь.
— Это потому, что мне паршиво.
— Тогда зачем покидать остров? — спросил Ривен. — Останься. Поправься.
Кейл увидел гнев в морщинах на переносице Магадона, но маг разума быстро подавил его.
— Это моё дело, — ответил Магадон.
— Вот как? — отозвался Ривен.
Кейл протянул руку, чтобы коснуться плеча Магадона. Маг разума отпрянул, но Кейл не отступал, схватив его за плечо.
— Послушай, Магз. Кессон Рел здесь, в Фаэруне. Он открыл разлом, сквозь который просачивается Чаша. Она расползается по Сембии.
В глазах Магадона искра коснулась фитиля, и в них зажёгся огонёк. Кейл посчитал, что это надежда, и был рад видеть её.
— Где? Мы должны убить его, Кейл. Я могу воспользоваться Источником, чтобы…
Он остановился, широко раскрыв свои белые глаза, похоже, осознав, что сказал слишком много. Он сделал шаг назад, взгляд забегал, как будто в поисках путей отступления.
— Источником? — в один голос произнесли Кейл с Ривеном.
Магадон облизал губы, выпрямился.
— О чём ты толкуешь, Магз? — мягко спросил Кейл.
Ривен мягким не был.
— Мы чуть не умерли, вытаскивая тебя из Источника. В Девять Адов тебя, если ещё хоть раз им воспользуешься. В Девять Адов тебя, если уйдешь с этого острова. Ты не в себе. Ты будешь ждать, пока…
Лицо Магадона исказилось от ярости. Он издал рёв и бросился на Ривена, вытянув руки, чтобы схватить убийцу за горло.
Ривен быстро и резко ударил Магадона ногой в живот, и маг разума упал, задыхаясь и кашляя.
— Проклятье, — сказал Кейл им обоим.
Из тени в проходе возникли Наян и Вирхас.
— Всё в порядке, — сказал им Кейл и махнул, показывая, что они могут возвращаться. — Иди, Наян. Здесь всё в порядке.
Теневой ходок посмотрел на Магадона, на Кейла, потом на Ривена. Он кивнул, поклонился и снова слился с тьмой.
Магадон восстановил дыхание и поднялся на колени. Он зло посмотрел на Ривена, и голову его охватило оранжевое сияние, гнев, сочившийся из его черепа.
В мгновение ока Ривен приставил клинок к его горлу.
— Почувствую зуд в голове, Магз, и в тот же миг перережу тебе горло. Я не шучу.
Бледное лицо Магадона покраснело. Он в ярости смотрел на убийцу. Оранжевое сияние померкло.
— Ты как наркоман, Магз, — сказал Ривен. Он опустил свою саблю, но не вложил её в ножны. — А я много знаю о наркоманах. И ты пострадал. Пока ты не поправишься, нам от тебя не будет никакой пользы.