– И все же я не думаю, что надобно ломать устоявшийся порядок, – ответил король. – Столько сил было приложено, чтобы добиться мира в Европе.
– Именно мир в Европе является наибольшим моим чаянием. Но как родственник и союзник, я хотел бы вас известить, что не вижу Царство Польское в составе Российской империи и предпочитал бы видеть Польшу под рукой вашего величества. Но ежели вы того не пожелаете, то я твердо решил предоставить полякам независимость. Потому как мы империя православная и под своей рукою я желал бы иметь православные народы. Надеюсь, что вы примете мое предложение.
Король задумался.
– Я посоветуюсь с господином канцлером, – нерешительно сказал он.
– Хорошо, – сказал Николай. – Но, если возможно, постарайтесь решить до моего отъезда. Все же это дело приватное, и я не желал бы посвящать лишних людей в этот вопрос.
– Я сейчас же отправлю фельдъегеря за канцлером. Благо он в Берлине, – ответил король. Было очевидно, что он раздосадован свалившейся дилеммой. Но король был человек вежливый, да и дело было государственной важности.
– Ну, если канцлер будет только к вечеру, может, сыграем партию в бильярд, ваше величество? – улыбнулся император. – В нашу прошлую встречу, я помню, вы выиграли. Может, сегодня мне более повезет.
– Согласен, – ответил король. Он тоже был рад разрядить обстановку.
Оба венценосца встали и прошли в бильярдную.
Глава 11
Группа офицеров и штатских оживленно переговаривалась в полтона в большом кабинете Зимнего дворца. Разговор происходил на смеси польского и французского, отчего постороннему зрителю этот диссонанс резал бы ухо. Но посторонних зрителей в кабинете не было. Ян Скржинецкий с любопытством рассматривал кабинет. Не каждый день, знаете ли, приглашают польских офицеров в Зимний дворец. А компания польских офицеров, которые собрались в этот вечер в Большом кабинете, была весьма любопытна. Среди присутствующих, кроме вышеупомянутого полковника Скржинецкого, находились генерал Хлопицкий, князь Радзивилл, князь Адам Чарторыйский – бывший министр иностранных дел империи и другие, не менее достойные господа.
Что объединяло большинство из присутствующих, так это то, что они воевали в армии Наполеона против России, а после поражения французского императора получили прощение и вернулись на родину, теперь уже в Царство Польское. Большинство из них перешло на русскую службу, а часть даже стала сенаторами Царства Польского. Но поляки не были бы поляками, если бы не мечтали о независимости своей родины, причем в границах Речи Посполитой, что попросту несбыточно. Вот такие вот храбрые, но недальновидные патриоты собрались в этот вечер на встречу с императором Николаем I.
И вот, наконец, дверь кабинета отворилась, и появился сам государь. Надо заметить, что большинство приглашенных очень удивило приглашение императора пожаловать в Петербург. Особенно когда они узнали, кто приглашен, кроме них. Некоторые подумывали о бегстве за границу, ибо Сибирь еще никто не отменял, а за большинством присутствующих водились грешки вроде участия в нелегальных патриотических кружках или связей с английской или австрийской разведками. Но любопытство и здравый смысл пересилили: ежели бы император всероссийский захотел, то мог бы арестовать упомянутых господ и без приглашения в Зимний дворец.
Между тем, государь, поздоровавшись со всеми, сел в кресло и пригласил остальных последовать его примеру, что они и сделали.
– Здравствуйте, господа. Рад, что все вы приняли мое приглашение, – начал Николай.
– Мы все верные слуги вашего величества, – ответил за всех князь Чарторыйский, который пользовался большим авторитетом среди присутствующих. Остальные лишь кивнули в знак выражения верноподданнических чувств.
– И тем не менее, господа, я собрал вас здесь как польских патриотов. Для меня не секрет, что все вы мечтаете о восстановлении независимой Польши, и именно эти ваши чаяния я и хотел бы с вами обсудить.
Наступила небольшая пауза, ибо начало беседы совершенно сбило гостей с толку. А потому император продолжил:
– Я готов обсудить с вами независимость Царства Польского, но на определенных условиях.
– На каких же? – сдерживая биение сердца, спросил князь Чарторыйский.
– Начнем с границ, – ответил император. – Будущее Польское государство будет в границах нынешнего Царства Польского, без Сувалкской губернии, которая населена в основном литовцами. Во-вторых, поляков, кои в меньшинстве в малороссийских губерниях, я намерен переселить в будущее Польское государство. Соответственно, малороссов и русских, которые пожелают, мы примем к себе. То есть господа, я предлагаю вам Польшу, населенную поляками.
– Но, государь, – начал князь Радзивилл.
– Если вы насчет Польши в границах Речи Посполитой, – перебил его Николай, – то право, господа, это есть мечта несбыточная и вредная. Так как большего вам никто не даст; ни я, ни император австрийский, ни король прусский. Даже если вы восстанете, – при этих словах князь Радзивилл покраснел, – то вы этим ничего, кроме лишних смертей, не добьетесь. Я же предлагаю вам реальную возможность обрести независимость сейчас.
– Ваше величество, а знают ли о вашем предложении их величества король прусский и император австрийский? – озабоченно спросил князь Чарторыйский, который был более опытным дипломатом, чем остальные.
– Вы, несомненно, хотите знать, не будут ли они супротив. Я говорил об этом с королем прусским, так как он мой союзник. Он предпочел бы видеть Царство Польское под моей рукой, но, как видите, у меня другое мнение, – сказал государь. – Император австрийский еще не знает о моих намерениях, но думаю, что и ему независимая Польша не понравится. И именно поэтому, господа, то, что я вам предлагаю, и есть ваша единственная возможность добиться независимости.
– Государь, – генерал Хлопицкий подал голос, – я военный, а посему хочу спросить начистоту: почему вы решили дать независимость Царству Польскому? Какая вам от этого выгода?
– На самом деле все очень просто, – ответил император. – Российская империя есть держава православная, а посему большое количество неправославных подданных в империи нарушает этот порядок и вредит миру внутри империи. Именно поэтому я желаю разделить народы таким образом, чтобы каждый жил на своей территории.
– Дозволено будет нам содержать армию? – спросил генерал Хлопицкий. – Учитывая, что наши будущие соседи не будут рады нашей независимости, – усмехнулся он.
– Несомненно, – ответил Николай. – Скажем, армию в пятьдесят тысяч штыков и сабель вам будет дозволено и даже надобно содержать. Империя заинтересована в сильной, независимой и дружественной Польше, – император выделил слово «дружественной». – Костяк будущей армии могут составить польские офицеры и солдаты, служащие в русской армии. Я согласен освободить их от присяги мне.
– Каковы будут гарантии нашей независимости? – спросил князь Чарторыйский.
– Царство Польское будет полностью независимо в своих внутренних и внешних делах. Мое единственное условие – это добрососедские отношения с Россией. То есть никакой агитации или иных действий против России. А ежели таковые случатся, вы должны будете их немедленно пресекать. Также подлежат выдаче подданные империи, скрывающиеся у вас от закона. Гарантией же вашей независимости будет ваша армия.
В зале наступило молчание, которое прервал Адам Чарторыйский:
– Я думаю, что выражу волю всех здесь присутствующих, ежели скажу, что мы рады будем принять предложение вашего величества.
Остальные гости торжественно кивнули в знак согласия.
– Отлично, – улыбнулся император. – В таком случае через два месяца, с нового, 1827 года я объявлю о вашей независимости. С подробным договором между нашими государствами вы ознакомитесь по дороге обратно. Советую использовать оставшееся время с пользой, для наилучшего устроения вашего государства.
– Несомненно, ваше величество, мы сделаем все, от себя зависящее, – ответил князь Радзивилл, и глаза его горели от радости. – Смею заверить вас, государь, сегодня вы обрели в нашем лице преданного союзника и друга.
– Рад это слышать, – Николай улыбнулся. – Но не смею вас больше задерживать. Ведь вам столько еще предстоит сделать. Всего хорошего, господа, – государь встал, а за ним встали и все остальные.
Император удалился, оставив поляков в сильном замешательстве. Чтобы так, в одночасье изменилась судьба их и их отечества? Это надо было переварить и осмыслить. В кабинет вошел флигель-адъютант, и поляки покинули дворец, увозя с собой столь волнительные новости.
Глава 12
Параллельно войне с Персией я занялся решением остальных внешнеполитических вопросов. Потому как для проведения реформ внутри империи требовался мир «снаружи». Зная, что в 1830 году поляки в очередной раз восстанут, я старался работать на опережение. Мне особенно не нравилась идея о независимости Царства Польского, ибо поляки лелеяли мечту о Речи Посполитой «от моря до моря», а осуществление этой мечты означало войну с Россией, Австрией и Пруссией. То есть опять нарушало тот, хоть и неидеальный мир, который только-только воцарился в Европе. Но и выгоды от пребывания Царства Польского в составе империи я не видел. Для Александра это был престиж. И хотя польские территории были экономически более развиты, чем коренные русские земли, особой прибыли казна от этого не видела, как и стимула в развитии остальной империи. Зато жертв и средств для сохранения порядка и подавления восстаний империя тратила ох как много.
Именно поэтому я сначала попытался вернуть Польшу Пруссии, как это было до Наполеоновских войн. В случае согласия Фридриха Вильгельма я надеялся обменять польские земли на Мемель – незамерзающий порт на Балтике. Пользу России я видел в любом случае. Справятся пруссаки с Польшей, значит, будет спокойствие на границе, не справятся – получат серьезный гнойник, который будет их ослаблять, что тоже нам на руку.