Щупленькую Варю трудно было назвать красавицей. Обычный подросток женского пола, смахивающий на не вполне оперившегося, неказистого желторотика. Словно Пиноккио с руками и ногами на шарнирах, она роняла гулко стучавшие по полу подносы. Казенная форма Красного Креста топорщилась на ней: попытки подобрать подходящий размер для этой тростиночки завершились неудачей.
При этом по-детски пухлые щеки застенчиво выделяли нежный овал лица. Плотно убранные в косу, зачесанные назад темно-русые волосы, на солнце порою отливающие цветом спелой пшеницы. Высокий чистый лоб, доверчивые вдумчивые глаза. Располагающая ясная улыбка, открытый взгляд, готовый, однако, смениться отрешенно скучным взором – в случае фривольного обращения больных и скабрезных их шуточек. Речь без изысков, но грамотная. В работе – исполнительная, прилежная. Скорее сосредоточенно молчаливая в обыденной суете, хотя и любительница похохотать в хорошей компании.
Варюшу довольно быстро заметили за усердие, хотя ей и пришлось наскоро обучаться искусству перенаправлять некоторые пожелания в русло больничного устава и здравого смысла: безотказность являлась не просто лишней, но и вредной. Искусство отстранить, не обижая, но, напротив, оставляя человека в наилучшем расположении духа – хоть и сложно, да осваивалось молодой сотрудницей.
По окончании курса, в ожидании одобрения начальства для отправки в прифронтовой госпиталь по причине очень юного возраста, Варвару послали на практику в частный лазарет по уходу за ранеными, устроенный императорским лейб-медиком господином Боткиным у него на дому и на его собственные средства. Это стало настоящим «боевым крещением» и суровым испытанием для юной девицы: она впервые столкнулась с молодыми людьми, получившими увечья. Приходилось не только выхаживать раненых, заново обучать хождению при ампутациях, но и выдерживать внезапные истерики ставших инвалидами крестьянских парней. И все это с терпением и сочувствием, не выражая, однако, обидной для мужчин жалости и внушая надежду и жизнелюбие.
Глава 4Боевой путь полковника Панина
Полковник Панин все еще возбужденно раздавал приказания: выброс адреналина отвлекал от боли в раненом бедре, кровопотеря усиливалась постепенно – он был вполне в состоянии перемещаться.
Атака отбита – отчего так кружится голова и тяжко дышать? Боль все же настигла Константина Назаровича. Он потребовал фельдшера.
– Ну что ж, ваше высокоблагородие, придется запрашивать назначения нового командующего полком.
– Так все скверно? Кровь вроде как унялась.
– Натекло в мышцы – передавило пока. Теперь уже и нервы могут выбыть из строя: мышечные капсулы не резиновые – растягиваться не умеют, а отек давит. И пулю вынуть надо: похоже, до кости достала. Не случилось бы остеомиелита.
– Как срочно ехать?
– Сейчас.
– Все вы так говорите…
– Нога ваша, смотрите сами. Если лишняя – дело хозяйское.
Возражений у Константина Назаровича не нашлось.
Как штабного офицера, Панина доставили по железной дороге в Царскосельский госпиталь. Последнее, что он помнил перед тем как наложили эфирную маску, – схожую с непостижимыми Силами Небесными, державшую его за руку благообразную медицинскую сестру, с заботливым и серьезным взглядом. Потом только он узнает, что на его операции присутствовала блестящая хирургическая сестра Великая княжна Татьяна Романова, которой доверяли ассистировать при самых сложных ранениях.
Татьяна Николаевна проведала его вместе с фельдшером после операции – осмотрела рану, распорядилась везти на перевязку. Сильнее всякого лечения бальзамом легли на страждущую душу тихие доброжелательные слова:
– Рана заживает успешно… Поправитесь, Константин Назарович. Еще на свадьбе своей станцуете. Я слышала, у вас невеста-красавица?
– Уже жена; ждем ребенка.
– Чудесно. На этой неделе приду, сделаю вам перевязку. До встречи, дорогой Константин Назарович.
Панин прикрыл глаза: нежданная ласка затронула душу. Не хотелось, чтобы кругом догадались, боялся расплескать. Теплою волною окатила признательность.
Он отправил из госпиталя два письма. Одно – жене, где уверял, что с ним все в порядке и он до сих пор прохлаждается в армейском резерве. Второе – Шевцову, где написал все, как есть. Немного рассказал шурину и про чудесных сестричек, поминая добром и удивительную Вареньку Чернышову, щупленькую медицинскую сестру с поразительными руками, одним касанием умевшую развеять боль. Она перевязывала летучими руками, ослабляя муку ноющих ран.
Константин Назарович не знал, что вещее сердце его жены не проведешь: получив письмо, она вскрикнет и будет рыдать, пока не обессилеет.
Глава 5Сарыкамышская операция
29 октября 1914 года на береговые укрепления российских черноморских портов обрушились внезапные обстрелы с моря: их атаковали немецкая и турецкая эскадры. Вероломство мусульман было настолько вопиющим, что практически немедленно, уже 2 ноября, Российская Империя объявила войну Османской Империи.
Таким образом, турецкий военный министр Энвер-Паша, главный идеолог пантюркизма и негласный лидер нации, сумел вовлечь свое государство в войну с ненавистной ему страной. Германские военные советники воодушевляли конфликт и участвовали в составлении планов агрессии.
В октябре 1914-го полковник Шевцов, командовавший 18-ым Туркестанским стрелковым полком, получил депешу с приказанием совершить передислокацию вверенных ему подразделений на Кавказ. По прибытии его полк был включен в состав армейского резерва 2-го Туркестанского корпуса.
Понимая, что скорее всего их в ближайшее время отправят на пока еще не открытый, но ожидаемый Кавказский фронт, Валерий Валерьянович не давал передышки ни себе, ни подчиненным: стрельбы и усиленная физическая подготовка происходили почти ежедневно. Пулеметчики бесконечно разбирали и собирали оружие; саперы упражнялись в подкопах и минном деле. Офицеры и прапорщики тренировались, совершая полковые маневры; ориентируясь по картам. Батальоны и роты обучались взаимодействию на незнакомой пересеченной местности и в горных условиях. Эти учения сыграют впоследствии счастливую роль для полка, да и для всей знаменитой Сарыкамышской операции.
– Господа командующие полками, за сутки собраться, и выдвигаемся всем корпусом по железной дороге в направлении Карса – вот сюда. Здесь нас ожидает городской голова, и мы поступаем в непосредственное подчинение временно командующего Кавказской Армией господина генерала от инфантерии Александра Захаровича Мышлаевского, – отводя указку от карты, генерал-майор Кузнецов выжидающе посмотрел в лица штабных офицеров.
– Задача ясна?
– Так точно, господин генерал-майор.
– Отправляйтесь.
30 ноября 1914 года Шевцов, в числе прочих, встречал в Карсе Государя Императора, следовавшего железной дорогой в Сарыкамыш. Российский царь лично желал удостовериться в готовности Кавказской армии держать оборону против Османской Империи.
2-ой Туркестанский корпус устроил показательный смотр. Все прошло относительно гладко, насколько позволяли неожиданность визита и длительное отсутствие строевой подготовки. И хотя офицерам пришлось сдавать столовые деньги на встречу и угощение, Шевцов был весьма удовлетворен: Высочайшее посещение воодушевило его полковых соратников. Впечатленный шевцовскими молодцами, Его Величество Николай II удостоил новоиспеченного полковника рукопожатия. Товарищи завидовали и вздыхали, шутливо советовали никогда больше рук не мыть. Но лишенный тщеславия Шевцов равнодушно выслушивал их ревнивые восторги.
Честолюбивому Энвер-Паше не терпелось поскорее расправиться с Кавказской армией. Вопреки мудрым советам своих генералов о необходимости лучшей материальной подготовки частей, особенно зимой, он составил широкомасштабный план немедленного окружения и разгрома противника.
План заключался в отвлечении основных сил русской армии лобовым наступлением 11-го турецкого корпуса на город Сарыкамыш. Одновременно два других турецких корпуса должны были пройти севернее к селениям Ольты и Бардус, окружая Сарыкамыш и образуя котел.
Сарыкамыш являлся главным материальным и продовольственным центром российской армии, а также конечным пунктом железнодорожного сообщения с другими военными городами. К сожалению, ставший стратегически важным, он был слабо защищен и отстоял от главного фронта почти на 100 километров, что затруднило бы прибытие помощи. Внезапно завладев этим важным тыловым городом, турки обеспечивали прекращение продовольственного снабжения русских частей. По замыслу, остатки Кавказской армии русских должны были бежать далеко в безлюдные горные места, где наверняка погибли бы от голода и холода.
Широкомасштабное наступление турок было предпринято силами трех корпусов 9 декабря. А 10 декабря Ольтинские отряды на северном направлении были сметены и рассеяны – отступление русских стало неизбежным. Трудно было ожидать иного исхода: 57 турецким батальонам с 6 эскадронами и 72 орудиями противостояли на этом направлении всего 9 русских батальонов с 7 сотнями кавалерии и 24 орудиями. И все же благодаря грамотному маневру Ольтинский отряд избежал окружения.
11 декабря турецкие войска заняли селение Бардус, в 25 километрах от Сарыкамыша. Надо отметить, что необычайно суровый мороз и снежные завалы чрезвычайно мешали их продвижению: одетые в легкое обмундирование, турки во время горного перехода потеряли обмороженными до 30 % личного состава.
Оборону города возглавил случившийся проездом из отпуска полковник штаба Кубанской пластунской дивизии Букретов, сумевший поспешно мобилизовать и распределить по группам имевшийся в наличии малочисленный гарнизон.
В Сарыкамышском гарнизоне в то время было, что называется, «каждой твари по паре»: пограничники, выпускники школы прапорщиков, армянские ополченцы, железнодорожники, полторы сотни кавалеристов, несколько взводов стрелков-туркестанцев, две роты дружинников да ряд обозных частей. Всего 7 батальонов с 16 пулеметами и 2 артиллерийскими орудиями – против 18 уже подошедших, хорошо вооруженных пехотных турецких батальонов.