Стрелковый полк Шевцова передислоцировали в Санамер и Караурган, в качестве резервного.
11 декабря командующий Кавказской армией генерал от инфантерии Мышлаевский дал распоряжение генерал-лейтенанту Юденичу принять командование всем 2-м Туркестанским корпусом.
Понимая, что обстановка под Сарыкамышем стала критической, Юденич приказал двум Туркестанским полкам, 17-му и 18-му, проследовать к Бардусу, что в 25 километрах от Сарыкамыша. Так подчиненным Шевцова представилась возможность проявить себя в деле.
Началось движение через Ханский перевал – как же пригодились их тренировки в горных восхождениях! Разобрав легкую горную артиллерию и взяв с собой пулеметы, солдаты несли их на себе – ночью, через снежные завалы. Поднимались они без особой спешки, опасаясь горной болезни.
– Вальцов, поменяйтесь с Карышевым, – свирепым полушепотом-полусвистом командовал прапорщик Курий, – покопай-ка снежок, не то застынешь! Пальцы свело? Это в двойных-то рукавицах? Скоро согреются – вот те лопата! Карышев – жарко тебе? То-то. Физию натер гусиным жиром перед выходом? Вот и ладно.
Свет не жгли – шли на ощупь, в потемках, полагаясь на местных армянских проводников, более чем охотно помогавших российским войскам. Воодушевленные примером офицеров, на протяжении перехода читали сохранную Иисусову молитву.
Едва румяные отсветы молодого морозного утра расписали снег розовым перламутром, полки пошли на спуск. Еще на склоне они увидали части 9-го турецкого корпуса, отходившие в направлении на Сарыкамыш.
У Бардуса стоял относительно слабый турецкий заслон. Русские солдаты, воспользовавшись случаем, пошли в наступление. Но случайно застрявшая накануне в Бардусе турецкая пехотная дивизия 10-го корпуса отбила русские атаки – и тем обеспечила надежный тыл отходящему 9-го турецкому корпусу.
Яростные бои длились почти весь день. Шевцов, убедившись в бесполезности открытого сражения с превосходящими силами противника и узнав о потерях, которых становилось все больше, приказал отступить и обходным путем добираться до Сарыкамыша.
12 декабря турки уже стояли в 7 километрах от Сарыкамыша.
А на следующий день турецкие части, захватив находящиеся вокруг стратегически важные дороги и высоты, уже теснили сводный отряд полковника Букретова с Бардусского перевала. Потеряв до 500 человек убитыми и пропавшими без вести, отряд отошел к предместью города – Верхнему Сарыкамышу. На помощь ему уже спешил шевцовский 18-ый Туркестанский – но и он не сумел изменить ситуацию.
– Шевцов, нас окружают, – сипел сорванным голосом полковник.
– Вижу. Надо отходить к вокзалу, – мрачно бросил в ответ Шевцов.
К счастью для Сарыкамышского гарнизона, 13 декабря с передовых позиций начало подтягиваться русское подкрепление: 6 стрелковых и казачьих полков.
14 декабря турки бросились на штурм города: Энвер-паша отдал приказ об общей атаке, воодушевляя солдат тем, что в Сарыкамыше они получат теплые помещения для постоя, обильное продовольствие и лавры победителей.
Доблестные защитники города вели ожесточенные бои. Дрались за каждую улицу, каждую саклю. Ожидая прибытия помощи из Карса по железной дороге, 18-ый Туркестанский из последних сил удерживал вокзал. В этом сражении полк потерял целый батальон, но не отступил. В жаркую схватку включились 3 батальона пехотного Кабардинского полка. И только к 16 декабря туркам удалось одолеть сопротивление противника и, продвинувшись, захватить железнодорожный вокзал.
15 декабря временный командующий Кавказской армией генерал от инфантерии Мышлаевский под благовидным предлогом попросту сбежал из города. Перед этим он отдал приказание к общему отступлению и уничтожению складов и назначил равноправными командирами генерала от инфантерии Берхмана и генерал-лейтенанта Николая Николаевича Юденича. Николай Николаевич первым делом отменил приказ об отступлении, благо тот был устным. А Мышлаевский, убыв в не затронутый боевыми действиями Тифлис, продолжал сеять панику и дестабилизировать тылы.
К счастью, в день побега Мышлаевского в город прибыл с 5 батальонами пластунов генерал-майор Пржевальский, тут же принявший командование обороной города. Ночная вылазка пластунов навела неописуемый ужас на неприятеля; к тому же турецкие части были уже обессилены многокилометровыми переходами и боями.
Все же, имея двукратное преимущество в живой силе, 16 декабря противник окружил Сарыкамыш и к вечеру сумел взять вокзал и казармы. Но в следующую же ночь наметился перелом: вокзал был отбит, а турецкие подразделения выдворены за городскую черту.
В это время оставшиеся на основном фронте российские части успешно отбивали атаки 11-го турецкого корпуса: командование его действовало недостаточно энергично и решительно. Это позволяло русским перебрасывать с фронта к Сарыкамышу все новые части.
Уже 17 декабря, после прибытия в город 154-го Дербентского полка и перегруппировки оставшихся частей, генерал Юденич отдал приказ о контрнаступлении, сначала в районе Сарыкамыша, а затем на всех направлениях.
18 декабря отряд Пржевальского занял Бардусский перевал, отрезав путь к отступлению 9-му и 10-му турецким корпусам. Сражение закончилось 19 декабря всеобщим отступлением турок.
Полковнику Шевцову, как смелому и инициативному командиру, хорошо знакомому с особенностями боя в горах, поручили совершить обходной 15-километровый маневр, чтобы с тыла ударить по 11-му турецкому корпусу.
С трудом прокладывая дорогу в громадных сугробах высотой до полутора метров, не имея возможности поесть горячего, оставшиеся в строю батальоны 18-го Туркестанского незаметно для противника преодолели хребет, неся на руках разобранные горные орудия и пулеметы. Ураганом обрушились они из ущелья на тылы турецких горных укреплений – и, благодаря беспримерной храбрости и эффекту неожиданности, одержали полную победу.
Бои и мелкие стычки продолжались до 4 января 1915 года, когда остатки девятого турецкого корпуса капитулировали под Сарыкамышем. 10-ый корпус турок спешно уходил через горы, бросив почти всю свою артиллерию.
5 января русские части продвинулись на турецкую территорию, но преследовать было уже некого. От 3-й турецкой армии едва осталась седьмая часть состава: из 90 000 уцелело не более 12 400 человек. Вся турецкая артиллерия в количестве 65 орудий была взята как трофей, не считая множество боеприпасов. Убыль русских частей составила 42 процента личного состава, включая раненых и обмороженных.
Этот трехнедельный театр упорных военных действий выявил многонациональную сплоченность и беспримерный героизм солдат и офицеров. Умение и твердость генерала Юденича и других участвовавших в боях офицеров, приведшие к безусловной победе, несмотря на превосходящие силы турок, вошли в историю русского оружия – впрочем, как и предательски трусливые и непрофессиональные действия командующего Кавказской армией.
Глава 6От беды до беды
Война затягивалась, местами переходя в позиционную. Но хуже всего, что нечем было отвечать на артиллерийские залпы противника: свои снаряды давно израсходованы, а новых не ожидается. На фронтах – ужасающий недостаток в боеприпасах. С продовольствием постоянные перебои. Здесь, в окопах – жуткие условия… нет, не жизни. Выживания. На обстрелы противника не ответишь, контратаки только в штыковую. Помыться – самая главная, неисполнимая мечта. Замучили вши, заели. Всех мастей, только лобковых не хватает. Теперь еще случай сыпного тифа в его взводе. Весьма дурной знак. В соседнем батальоне взвод полег с температурой и болями в животе – может, и брюшной тиф; как раз их часть привить не успели. Тогда вовсе неважно: уж очень заразный. В их-то условиях – гигиены ноль, ходят до ветру куда попало, вонь повсеместная, тошнит от запаха. Даже во сне. Но что хуже всего: боевой дух исчезает, солдаты на своей шкуре ощущают несуразицу происходящего – вот вам и деморализация в армии.
Такие сомнительные размышления дозволял себе уставший от пустого сидения на линии фронта, потерявший надежду и разучившийся улыбаться, бывший острослов, небрежно кидающий эпиграммы, давний приятель Шевцова, обер-офицер Захар Томшин. И с какой это стати наше одаренное правительство поверило в возможность малой победоносной войны? Всем известны выучка и боевые способности германских войск. Давно следовало переводить промышленность на военные рельсы, с самого объявления войны. Что за беспечность. А успехи нашего Кавказского фронта, пущенные насмарку? Турки бежали от наших как черт от ладана – уже Дарданеллы с Босфором сахарком таяли на кончике языка! С какой это радости операцию передали британцам, которые, понятно, обеспокоились перспективой выхода русских к стратегическим проливам, перехватили инициативу – и благополучно провалили весь поход. Не должны ли первыми стоять интересы своего государства, а не тех неблагодарных галицийских и польских славян, а уж тем паче заклятых союзничков?
Опять же все чаще перехватывают у солдат запрещенные газеты, а вчера вот большевистского пропагандиста сцапали, некоего Бориса Емельянова. Военно-полевой суд, ясно дело, приговорил к расстрелу… Тот ночью бежал через подкоп – не заботой ли сочувствующих революции солдат? Если так дела и дальше пойдут, чего еще ожидать?
«Народ, народ». Вот он – народ – храпит прямо в окопах, громовым раскатом испускает ночные газы и рычит отрыжкой. Народ… Он же бездарно гибнет, не имея возможности даже отстреливаться. Храбрецы и трусы, мечтатели и сутяги, самородки и бездари, большею частью безграмотные, грубые, неразвитые, но, безусловно, носители образа Божия… Не в ответе ли за них мы, российские дворяне, наследники древних родов? Довели их до скотского состояния, и сами же ими гнушаемся. Бессмысленное истребление несчастных вопиет к небесам. Не приведи Господь на нашем веку стать очевидцами Его праведного гнева.