Цари-жрецы Миска начали покидать свои укрытия и наблюдательные посты, выходить на улицы, наклонив вперед тела, устремив антенны в сторону жуков. Сами цари-жрецы ничего не говорили, ничего не объясняли своим недоумевающим товарищам-людям, они просто откладывали оружие и направлялись к жукам.
И тут какая-то храбрая женщина, бывший мул, так и оставшаяся неузнанной, разобралась в ситуации, выхватила заостренный кол у одного из изумленных растерянных пастухов и бросилась на жуков, она била их, колола, отгоняла своим копьем, и тут же пастухи бросились ей на помощь и отогнали ужасных куполообразных хищников, прогнали их туда, откуда они пришли.
И на следующий день уже один из разведчиков Сарма положил оружие и, как говорят цари-жрецы, предался радостям золотого жука.
Теперь жуки бродили по всему рою и представляли больше угрозы войскам Сарма, чем Миска, потому что теперь никто из царей-жрецов Миска не выходил без сопровождающих людей, которые отгоняли встреченных золотых жуков.
И в следующие дни жуки, естественно, переместились в районы Сарма, потому что там не было кричащих людей с их острыми палками.
Опасность была так велика, что все имплантированные мулы, включая даже Парпа, отправились на улицы защищать царей-жрецов.
Странно с человеческой точки зрения, но ни Сарм, ни Миск не позволяли людям убивать золотых жуков. По причинам, которые я укажу ниже, они не хотели убивать эти опасные существа со сросшимися крыльями.
Золотые жуки, бродящие по рою, заставили Сарма для спасения обратиться за помощью к людям, потому что люди, особенно в хорошо вентилируемых туннелях роя, не поддавались наркотическому воздействию жуков, этому запаху, который полностью выводил из строя чувствительные антенны царей-жрецов.
Сарм объявил амнистию всем прежним мулам, предлагая им снова возможность стать рабами царей-жрецов. К этому щедрому предложению, чувствуя, что оно может не оказаться непреодолимым, он добавил лишние порции соли и по две самки мула на каждого мужчину после окончательного разгрома войск Миска, когда предположительно будет захвачено много самок. Их и раздадут победителям. Женщинам в войсках Миска он предлагал золото, драгоценности, дорогие ткани, разрешение отращивать волосы и рабов-мужчин, которые опять-таки будут распределены после победы. К этому он добавлял убедительные соображения, что его войска по-прежнему превосходят войска Миска как по числу царей-жрецов, так и по огневой мощи, что победа неизбежно будет за ним и что в такое время хорошо быть у него в милости.
Хотя сам я, конечно, не отказался бы от Миска и свободы и не присоединился бы к Сарму, я вынужден был согласиться, что конечная победа может оказаться на его стороне и его предложения соблазнительны для бывших мулов, особенно тех, кто занимал высшее положение в рое до войны.
Мне не следовало удивляться, но все же я удивился, когда одним из первых дезертиров из войска Миска оказалась предательская Вика из Трева.
Я узнал об этом однажды утром, проснувшись от удара кожаного хлыста.
– Проснись, раб! – послышался голос.
С криком гнева я, борясь с цепями, встал на колени; цепь и металлический ошейник удерживали меня на месте. Снова и снова бич хлестал меня, направляемый рукой девушки.
Тут я услышал ее смех и узнал своего мучителя.
Хотя лицо ее было закрыто завесой, ошибиться в голосе, в позе было невозможно. Женщина, стоявшая надо мной с хлыстом, одетая в драгоценные шелка, в золотых сандалиях и пурпурных перчатках, эта женщина была Викой из Трева.
Она отбросила с лица завесу, откинула голову и рассмеялась.
И снова ударила меня.
– Теперь я хозяйка! – прошипела она.
Я спокойно разглядывал ее.
– Я был прав, – сказал я наконец. – Хотя и надеялся, что ошибаюсь.
– О чем это ты?
– Ты достойна только участи рабыни.
Лицо ее исказилось от гнева, и она снова ударила меня, на этот раз по лицу. Я ощутил вкус своей крови.
– Не порань его серьезно, – сказал стоявший сбоку Сарм.
– Он мой раб! – ответила она.
Антенны Сарма свернулись.
– Ты получишь его после моей победы, – сказал Сарм. – Тем временем я его использую.
Вика нетерпеливо, почти презрительно взглянула на него и пожала плечами.
– Хорошо, – сказала она, – я могу подождать. – А мне она издевающимся тоном сказала: – Ты заплатишь. Заплатишь так, как только я, Вика из Трева, умею заставлять платить мужчин.
Я был доволен тем, что потребовался царь-жрец, чтобы меня приковали у ног Вики, что я не сам в надежде на ее милости надел на себя рабский ошейник.
Вика, взмахнув полами платья, повернулась и вышла из помещения штаба.
Сарм подошел ближе.
– Видишь, мул, – сказал он, – как цари-жрецы используют против людей их собственные инстинкты.
– Да, – ответил я, – вижу.
Хотя тело мое горело от ударов хлыста, больше угнетала меня мысль о Вике. Я ведь знал, кто она такая, и все же в глубине души надеялся, что ошибаюсь.
Сарм подошел к встроенной в одну из стен панели. Он нажал кнопку.
– Я активирую твою контрольную сеть, – сказал он.
Я застыл в своих цепях.
– Проверочные тесты очень просты, – продолжал Сарм, – и могут заинтересовать тебя.
В комнату вошел Парп и остановился около меня, попыхивая трубкой. Я заметил, что он отключил свой переводчик.
Сарм повернул ручку.
– Закрой глаза, – прошептал Парп.
Я не испытывал никакой боли. Сарм внимательно смотрел на меня.
– Может, нужно увеличить напряжение, – сказал Парп, возвышая голос, чтобы он донесся до переводчика Сарма.
Следуя этому предложению, Сарм снова коснулся первой кнопки. Потом опять повернул ручку.
– Закрой глаза, – настойчиво прошептал Парп.
Я почему-то послушался.
– Открой, – сказал Парп.
Я открыл.
– Опусти голову.
Опустил.
– Поверни голову по направлению часовой стрелки, – сказал Парп. – Теперь против часовой стрелки.
Удивленный, я выполнял его советы.
– Ты был без сознания, – предупредил меня Парп. – Теперь ты больше не под контролем.
Я огляделся и увидел, что Сарм выключил машину.
– Что ты помнишь? – спросил Сарм.
– Ничего.
– Сенсорное восприятие проверим позже, – сказал Сарм.
– Начальные реакции кажутся вполне обнадеживающими, – громко сказал Парп.
– Да, – согласился Сарм, – ты отлично выполнил работу.
Сарм повернулся и вышел из помещения штаба.
Я посмотрел на Парпа, который улыбался и пыхтел трубкой.
– Я не имплантирован?
– Конечно, нет.
– А как же Куск?
– Он один из нас.
– Но почему?
– Ты спас его детей.
– Но у него нет пола и нет детей.
– Ал-Ка и Ба-Та, – сказал Парп. – Ты думаешь, цари-жрецы не способны на любовь?
Теперь заключение в диске меньше раздражало меня.
Парпа опять отправили на улицы отгонять золотых жуков.
Я узнал из разговоров в штабе, что немногие люди, сражавшиеся в войсках Миска, поддались на уговоры Сарма, но все же некоторые, подобно Вике из Трева, решили переметнуться на сторону победителя. Лишь несколько человек, мужчин и женщин, пересекли линию и поступили на службу к Сарму.
Сарм привел из помещений царей-жрецов всех рабов, бывших там, по большей части рабынь комнат. Сами по себе, испуганные, недоумевающие, они мало чем могли помочь, но представляли собой приманку для мужчин, побуждая их дезертировать; девушки были, так сказать, наградой за предательство, и поскольку красота рабынь комнат была хорошо известна в рое, я считал, что они могли сыграть свою роль; но, к моему удивлению и радости, не более полудесятка мужчин явились за этими прекрасными призами. Война продолжалась, и на меня все большее впечатление производили верность и храбрость людей, служивших Миску; они за горсть грибов, глоток воды и свободу готовы были отдать свои жизни в самой странной схватке, в какой приходилось участвовать людям.
Вика приходила ко мне ежедневно, но ей больше не разрешали хлестать меня.
Вероятно, была причина для ее ненависти ко мне, но я все же удивлялся глубине и силе этой ненависти.
Позже ей поручили кормить меня, и она наслаждалась, бросая мне куски гриба или глядя, как я лакаю воду из чашки, которую она ставила на диск. Я ел, потому что хотел сберечь силы, потому что они могли мне понадобиться.
Сарм, который обычно находился в комнате, казалось, получает удовольствие, следя за ее издевательствами, потому что стоял, свернув антенны, а она оскорбляла меня, насмехалась, иногда била своим маленьким кулаком. Очевидно, он был расположен к этой новой самке мула и часто приказывал ей в моем присутствии расчесывать ему антенны, а она как будто радовалась этим приказам.
– Какое ты жалкое существо, – говорила она мне, – и какой золотой, сильный, смелый и красивый царь-жрец!
А Сарм протягивал к ней антенны, чтобы она могла расчесывать тонкие золотые волоски.
Почему-то это занятие Вики раздражало меня, и я, несомненно, не сумел этого скрыть: и Сарм все чаще давал ей в моем присутствии такой приказ, и я с гневом заметил, как она этому радуется.
Однажды я гневно крикнул ей:
– Прирученный мул!
– Молчи, раб, – горячо ответила она. Потом посмотрела на меня и весело рассмеялась. – За это ты сегодня ляжешь спать голодным.
Улыбаясь про себя, я вспомнил, как однажды, будучи хозяином, чтобы проучить ее, не дал ей еды на ночь. Теперь я останусь голодным, но, сказал я себе, я это заслужил. Пусть подумает над моими словами, Вика из Трева, прирученный мул!
Мне хотелось обнять ее и прижать к груди, откинуть ее голову, прижаться губами к ее губам, как я целовал, когда был ее хозяином.
Я выбросил эти мысли из головы.
Тем временем медленно, но неотвратимо война стала поворачиваться не в пользу Сарма. Самым значительным происшествием стал приход целой делегации царей-жрецов во главе с самим Куском, которые сдались Миску и захотели воевать на его стороне. Это решение, очевидно, явилось результатом долгих размышлений и обсуждений среди царей-жрецов, которые первоначально поддержали Сарма, потому что он перворожденный, но возражали против его способов ведения войны, особенно против обращения с мулами, использования гравитационного оружия, попытки распространить заразные болезни и наконец против отвратительного и ужасного, с точки зрения царей-жрецов, освобождения золотых жуков. Куск и его последователи пришли к Миску, когда в войне все еще было равновесие, и нельзя было усомниться в том, что из решение продиктовано не личными соображ