Я закатываю глаза.
– Вы, парни, тоже уезжаете.
– Да, но мы будем тут еще две недели.
Я замечаю, что Логан тоже подавлен перспективой моего сегодняшнего отъезда. Они хотели закатить мне прощальную вечеринку, но я отказался, потому что технически это не прощание. Я просто перебираюсь в Бостон, куда через пару месяцев переедут и они.
Хотя Дин отправится в Нью-Йорк. Он не смог поступить в юридическую школу и получил работу учителя в младшей школе. Элли дали роль в телешоу, которое снимают на Манхэттене, так что, полагаю, они уедут вдвоем.
Честно говоря, мне слегка грустно, но в то же время я испытываю облегчение оттого, что Дин будет жить в другом штате. Он не очень поддерживал меня в предстоящем отцовстве, хотя, черт возьми, все еще остается одним из моих лучших друзей.
– Вы уже решили, кто займет главную спальню, парни?
Гаррет обращается к Фитци, который пожимает своими татуированными плечами.
– Очевидно, я.
– Не знаю, – предупреждает Логан. – Холлис и первогодка собираются попробовать отбить ее у тебя.
Фитци вскидывает бровь, поигрывая огромным бицепсом.
– Пусть попробуют.
Я подавляю смех. Да, у Холлиса и Хантера нет шансов против Колина Фитцджеральда. Хотя, учитывая, насколько он замкнутый человек, я все еще удивлен, что он согласился пожить с ними. Думал, он будет искать другое жилье, чтобы жить там одному, но, полагаю, тут приложил руку Холлис.
Мы с Сабриной идем наверх, где я прохожусь взглядом по своей пустой комнате. Кровати нет, так что сесть некуда. Я замечаю, что Сабрина потирает поясницу, и мысленно делаю заметку: не позволять ей слишком долго оставаться на ногах.
– Окей, – решительно говорит она, открывая дверцы шкафа, – будем складывать все аккуратно или просто побросаем в коробки, как придется?
– Какие коробки? – Я подхватываю с пола упаковку с мешками для мусора. – Одежда пойдет сюда.
– О боже. Ты такой парень.
– Да. – Ухмыляясь, я провожу рукой вниз по прессу, а затем хватаюсь за свое хозяйство, спрятанное под джинсами. – Хочешь проинспектировать, чтобы убедиться?
– Ты меня упаковываться звал или трахаться?
– И то, и другое.
Она обводит рукой комнату.
– Тут нет кровати.
– Кому нужна кровать?
– Моему бедному, толстому, беременному телу, – отвечает Сабрина с жалкой улыбкой.
– Как тебе такой вариант, – предлагаю я, – давай упакуемся как можно быстрее, а потом я поеду с тобой в Бостон, и мы устроим секс-шторм на твоей большой, удобной кровати?
Она поднимается на цыпочки и целует меня в губы.
– Договорились.
Я нервничала по поводу того, как буду проводить время с друзьями Такера, но на самом деле беспокоиться было не о чем: они оказались потрясающими. С Ханной и Грейс было очень просто общаться. Гаррет и Логан – психопаты, но оказались более простыми, чем я ожидала. То есть они убийственно красивые хоккеисты. Разве они не должны быть суперзазнайками, как…
– Нам нужно поговорить.
Как этот парень.
Я замираю, когда в дверном проеме появляется Дин Ди Лаурентис. Такер только что вышел, чтобы попрощаться с Фитци, и оставил меня одну разбирать ящики гардероба, но я останавливаюсь, когда Дин входит и закрывает за собой дверь.
Меня раздражает один его вид. Это несправедливо, что такой придурок по нелепой случайности оказался так привлекателен. Если объективно, Дин – наверное, самый красивый парень, которого я видела в реальной жизни, а не в кино. У него светлые волосы, точеные черты лица, как у моделей-мужчин, эффектное тело. И он чертовски обаятелен: именно так он и затащил меня в постель. Ну, если не считать трех дайкири, которые были тогда во мне. Я, может быть, даже встретилась бы с ним тогда еще раз, если бы не выяснила, что он спал с ассистенткой преподавателя ради хороших оценок.
– Разве? – растягивая слова, отвечаю я. – И о чем это нам надо поговорить, Ричи?
Он вздрагивает, как происходит всегда, когда я использую его прозвище. Я назвала его Богатенький Ричи после того, как узнала, что он использует для продвижения свои деньги и внешность.
– Ты точно знаешь, о чем нам нужно поговорить.
Я хмурюсь.
– Если ты имеешь в виду это, – я показываю на свой живот, – то тут нечего обсуждать. Мой ребенок – не твое дело.
– Такер – мое дело, – спокойно говорит он, скрещивая руки на мускулистой груди. – Черт побери, Сабрина, я всегда знал, что ты амбициозная стерва, но не думал, что еще и эгоистка.
Во мне вскипает злость.
– Ничего себе. Бо всегда пытался убедить меня, что ты достойный парень, но, очевидно, сильно ошибался.
Дин со свистом выпускает воздух из легких.
– Оставь Бо в покое. Мы говорим о тебе и Таке.
– Ты действительно хочешь ввязаться в драку с беременной девушкой? Потому что предупреждаю: из-за всплеска гормонов могу выцарапать тебе глаза.
Он равнодушно смотрит на меня.
– Ты портишь жизнь моему другу. Действительно думаешь, что я буду просто стоять в стороне и позволю этому случиться?
Стиснув зубы я с силой захлопываю ящик гардероба и копирую его позу, скрестив руки перед своей набухшей грудью.
– Такер – взрослый человек. Так случилось, что еще и отец моего ребенка. Если он хочет принимать участие в его воспитании, я не могу его остановить.
Его лицо мрачнеет.
– Это разрушит всю его жизнь. Разве ты не понимаешь? Он бросает все, ради чего работал, из-за телки, которая его даже не любит.
Челюсть у меня едва не падает на пол. Откуда он, мать его, взялся, чтобы говорить мне все это дерьмо?
– С чего ты взял, что я его не люблю? – вызывающе огрызаюсь я.
– Потому что, если бы любила, у тебя уже было бы кольцо на пальце. Так ничего не делает наполовину. Он любит тебя, у вас будет ребенок: если бы он хоть секунду считал, что его любовь взаимна, вы бы отправились в ЗАГС до того, как родится этот малыш. Вместо этого он остается в Бостоне, хотя еще с первого курса говорил, что собирается вернуться в Техас…
От нахлынувшего чувства вины дыхание спирает. Сильно.
– И теперь он собирается взяться за первую попавшуюся работу, вместо того чтобы открыть бизнес, в который действительно вложил время и в котором тщательно все продумал. – Дин качает головой. – Разве ты этого не видишь?
Я колеблюсь. Он прав. Такер ничего не делает спонтанно. И все же вот он, решает жить с парнем, которого едва выносит, думает о том, чтобы купить дерьмовую франшизу, хотя это дело ему даже не нравится, и все потому, что я была однажды настолько переполнена желанием, что забыла: «всего лишь кончика» так же достаточно, чтобы залететь, как и эякуляции прямо в тебя.
Он меняет всю свою жизнь ради меня. Меняет свои цели и планы, свой стиль жизни, чтобы приспособиться к этому ребенку. И я – та, кто заставил его сделать это.
Несмотря на свою угрозу выцарапать Дину глаза, я больше не чувствую себя беспощадной и злобной. Скорее… раздавленной.
Настолько раздавленной, что не могу сдержать рвущийся наружу всхлип и расклеиваюсь прямо перед Дином, черт его побери, Ди Лаурентисом.
Затем опускаюсь на пол и прячу лицо в ладони, плача так сильно, что даже не могу вздохнуть. Я задыхаюсь, пока горячие слезы текут по моим щекам и орошают ладони, похожая на содрогающуюся, жалкую беременную размазню, и, лишь когда твердая рука похлопывает меня по плечу, я понимаю, что Дин сидит на полу рядом со мной.
– Твою мать, – бормочет он, чувствуя, наверное, такую же беспомощность, как и я сейчас. – Я не хотел заставлять тебя плакать.
– Я заслуживаю этого, – задыхаюсь я между всхлипами.
– Сабрина… – он снова касается моего плеча.
– Нет! – Я уворачиваюсь от объятий и смотрю на него полными слез глазами. – Ты прав, я разрушаю его жизнь! Думаешь, это делает меня счастливой? Конечно же, нет! – Я всхлипываю, пытаясь вспомнить, как дышать. Он добрый, милый, такой… невероятный и не заслуживает, чтобы его мир вот так вывернули наизнанку. Сейчас он должен был строить планы и предвкушать, как окончит колледж и начнет новую главу своей жизни, а вместо этого… конец, мать его, истории. Лучший парень на всей планете застрял со мной навсегда, и все из-за того, что должно было стать случайным сексом!
Я выравниваю дыхание и зло вытираю слезы. Дин, сидящий рядом со мной, выглядит потрясенным.
– Блин, – наконец говорит он, – ты его любишь.
Я вешаю голову.
– Да.
– Но ты ему не сказала.
– Нет.
– Почему, черт побери, нет?
– Потому… – Я снова еле сдерживаюсь, чтобы не заплакать. – Потому что пытаюсь сделать для него все как можно проще! Любовь – сложная штука, а все уже и так стало достаточно сложным, и…
– И что? – спрашивает Дин.
И я не знаю, любит ли он меня.
Иногда мне кажется, что любит, но где-то внутри всегда сидит маленький зародыш неуверенности. Я честно не знаю, хочет ли Такер быть со мной, потому что любит, или просто считает, что мы должны держаться вместе ради ребенка.
– Неважно, – хрипло отвечаю я. – Ты прав. Ребенок разрушил его планы. – Я снова вытираю лицо. – Самое меньшее, что я могу сделать, – это убедиться, что все не будет разрушено еще больше. Я возьму на себя большую часть обязанностей. Это освободит много времени, и он сможет заняться тем делом, которое ему по душе.
Дин медлит.
– А что с Гарвардом?
– Я все еще собираюсь туда. – Горечь присоединяется к сдавившей горло грусти. – Не беспокойся, у тебя будет еще три года, чтобы ненавидеть меня и называть стервой.
– Если честно, меня там не будет, – признается он.
Я хмурюсь.
– Как это?
– Я согласился на должность преподавателя в частной школе в Манхэттене. – Он пожимает плечами. – Понял, что юридическая школа – не то место, где мне хочется быть.
– О. – Я невольно задаюсь вопросом, почему Такер не упоминал об этом, хотя и не удивляюсь. Достаточно того, что Дин не был Мистером Поддержка в вопросе о ребенке.