– Ага! От тебя! – едко сказал командующий.
– Ну, если они нетрадиционными методами…
– Конечно. Диетой и фитнесом!
Бунин едва не выболтал свою версию, что методы были черт знает какие, но уж точно не одобренные «сверху», а чистая импровизация. В личном деле доктора Федосеева красовалось предупреждение о неполном служебном соответствии. То есть начальника медслужбы сразу после эпидемии вздрючили, да так, что бедняга разболелся и уволился. Это шло абсолютно вразрез с благостной официальной версией событий. Значит, чего-то они наизобретали тут. А потом – то ли доктора назначили сидоровой козой отпущения, то ли отодрали, как обычно, всех и каждого, но медслужбе досталось по полной. Однозначно за самоуправство, ну почти однозначно. Еще бы узнать, что именно наши учудили и как это повторить в современных условиях… Ведь они уберегли флот!
Бунин подумал, что командующего эти подробности не касаются. Не надо лишних деталей и версий. Чтобы не осложнять принятие решений. Когда-нибудь потом расскажет, если не забудет. На пенсии уже, если доживет. Если все доживут.
Естественно, сейчас у доктора и химика были подробные инструкции по защите от коронавирусных инфекций, но без советов, как отбить своими силами первую атаку неизвестного штамма. Изолируйте заболевших, возьмите образцы, доложите наверх и ждите указаний, а пока мойте руки и носите маски. Ни слова о плазме выздоровевших, хотя про нее даже Бунин знал, ничего о кислородно-гелиевых смесях… Понятное дело: это чтобы никакой самодеятельности. Помните, в Москве гражданские с перепугу весь имбирь съели? А военные хуже гражданских, они упорные, им только задай направление мысли, съедят все без имбиря.
Но что-то ведь тогда придумали – и помогло?
У нас до конца маневров неделя, учебная битва в самом разгаре, сворачиваться уже просто бессмысленно, в случае ЧП будем держаться на пресловутых резервах. И где они? На что хотя бы похожи?..
Как нарочно, никто из участников «извини за выражение, консилиума» не служил на N-ском флоте в дни пандемии. Список личного состава, выпрошенный Буниным под честное слово расписаться в секретной тетради когда-нибудь потом, вызвал оторопь: ну и ну, спросить-то некого! Кто помоложе, тогда еще не окончили училищ, а кто постарше, тех сюда перевели десять, пятнадцать, но никак не двадцать пять лет назад. Береговой состав тоже обновился, живые свидетели событий давно разъехались. Нет, должен был остаться кто-то, но как найти этих людей, не привлекая внимания? Да и что они помнят – загадка.
Наконец осенило химика: е-мое, зачем мы так усложняем, надо просто послать надежного человека, вот хотя бы Бунина, вертолетом на берег, чтобы отыскал по гражданской связи отставного комфлота – конечно, тот все знает и не откажется помочь советом! И вот уж кого найти не проблема!
– Не проблема, – согласился Бунин. – На кладбище.
– Да что же у нас за бардак такой, куда ни плюнь! – ляпнул в сердцах химик.
– И не говори. Прямо стыдно перед китайцами.
– Почему?!
– Черный морской юмор, не обращай внимания.
– Ничего не понял… Стой, а если вдову расспросить? Это же идеальный, как вы их называете, источник! Если жена адмирала не знает, что творилось на вверенном ему флоте, значит, не знал и сам адмирал!
– Я бы попросил… – многозначительно произнес командующий.
Химик на всякий случай притих.
Командующего буквально разрывало пополам: с одной стороны, он хотел немедленно ввести карантин, с другой – удержать информацию внутри узкого круга во избежание паники и истерики. Сейчас о возможной угрозе знали только они четверо и еще дешифровщики службы перехвата, которым Бунин сказал: ребята, вы подписку давали и не волнуйтесь, у нас все под контролем.
Ничего под контролем не было, вообще ничего.
– Приказываю исходить из того, что носители вируса уже на кораблях, – заявил командующий. – Работаем по худшему варианту, то есть со дня на день флот начнет терять боеспособность. Задача – предотвратить. Думать уже некогда, будем искать готовые решения. Они где-то у нас под носом, я уверен. Значит, узнайте, что делать, – и делайте! Контр-адмирал Бунин, справку о данных перехвата немедленно мне на стол… Чего уставились, дорогие товарищи?! Да, я собираюсь доложить наверх. «Мы можем не верить в чертей, но если дома запахло серой, обязаны принять все меры, вплоть до производства святой воды в промышленных масштабах!» Не помню, чьи это слова, но сказано верно. Дайте мне справку, я доложу – а если потом окажется, что я паникер, пусть об меня вытирают ноги! Но сначала пусть вымоют руки! И вы тоже!
Химик и Бунин спрятали руки за спину. Доктор на мониторе посмотрел куда-то вниз.
– Ковид сто семнадцать… – пробормотал командующий. – Почему?!
– Это бортовой номер фрегата, на котором засекли первую вспышку, – сказал Бунин. – Товарищ адмирал, мне придется сойти на берег. Разрешите убыть? Есть наводка на интересного человека. Ну и дальнейшую нашу работу мне лучше координировать с базы, если позволите.
– На берегу соблюдай дистанцию, не дыши на людей, – бросил командующий. – Разрешаю.
– Если готовимся к худшему, там носителей уже… мягко говоря, много.
Командующий тихо зарычал.
– И им уже все равно, – добавил Бунин. – И нам тоже. А надеть костюм химзащиты я не могу, сами понимаете.
– Хорошо. То есть ничего хорошего… Ну, действуй по обстановке. Кого ты там ищешь?
– Старого доктора.
– Он здесь?! – командующий так резко выпрямился, что слегка подпрыгнул в кресле.
– Да, но… Все сложно.
– Как ты его вычислил так быстро…
– По спискам. У него сын на берегу служит, тоже медик. А сам полковник запаса Федосеев был после увольнения научным сотрудником гражданского института, теперь пенсионер, но… Короче, сложно все. Родственники неохотно идут на контакт. А я не могу давить на них, пока мы секретим эту историю.
– Даже если он бичует – найди! – приказал командующий.
– Да не бичует. – Бунин досадливо скривился. – Я кое-что заподозрил по некоторым обмолвкам, навел справки – и угадал. Старый доктор лежит в дурке.
– Где?!
– В сумасшедшем доме.
– Сдается мне, нас кто-то сглазил, – буркнул химик. – Ну и бардак! Просто феерический бардак!
– Вот не надо! Никакого бардака, прекрасная дурка, прямо образцово-показательная, – возразил Бунин. – И мы там не чужие люди! Это неврологическое отделение нашего госпиталя.
– Ах, он в нашем?.. Так какие проблемы? – спросил командующий.
И, не дожидаясь ответа, подвел черту сам:
– Да, ты прав. Все сложно.
Заведующий отделением неврологии полковник медицинской службы Цогоев встретил Бунина в маске.
«Откуда ты знаешь?!» – едва не ляпнул Бунин.
– Ты что-то знаешь, чего не знаю я? – осторожно спросил он.
– Я знаю все! – прогудел Цогоев, делая страшные глаза. – А что случилось?
– Это секретная информация. Расскажи о Федосееве.
– Врачебная тайна! – мстительно отрезал Цогоев.
– Хранить тайны – моя профессия, – гордо заявил Бунин. – И я способен быть благодарным. В разумных, конечно, размерах. Бутылками, а не канистрами.
– Да ну тебя… А Федосеев славный дядька, – смилостивился Цогоев. – Но… Сдается мне, наш доблестный флот сильно его обидел.
– Флот не умеет обижать, – сказал Бунин. – Флот выше этого. А вот отдельные люди в черном… М-да… И в каком состоянии пациент? Хотя бы слегка вменяемый? Или вы его на таблетках держите?
– Что за дремучее представление о современной высокотехнологичной медицине!
– Я пришел в современный высокотехнологичный дурдом! И первое, что вижу, – психоневролога в маске! – перешел в атаку Бунин. – Какое может быть представление? Страшно мне, понял?!
– Стыдно бояться, ты же моряк!
– Так, хватит! Что тут у вас творится?
– Да ничего… Допустим, у меня есть основания прятать морду лица. А работать надо. Вот и все.
– Температуру мерил? – деловито спросил Бунин.
– Температуру… – протянул Цогоев. – Почему температуру? А ну-ка, больной, докладывайте! На что жалуетесь?
– Это ты докладывай старшему по званию! Мерил или нет, спрашиваю?!
– Зачем?!
– Но ты же кашляешь?!
– Не-ет… А какие еще симптомы? – заинтересовался Цогоев.
Только сейчас Бунин понял, что у психоневролога в маске затруднена речь, словно тот катает во рту большой ком жвачки.
– Да иди ты, – сказал Бунин. – Ну так что с Федосеевым? У меня совсем нет времени.
– Да идет он! – Цогоев усмехнулся и тут же тихонько ойкнул. – Сюда идет, как будто ко мне на обследование, сядете в кабинете – и общайтесь. Секретная информация, пф-ф… Подписку не забудь взять. Со всех.
– Подписки – это Особый отдел любит, а разведка, она режет длинные языки, и все дела, – парировал Бунин с облегчением. – Значит, Федосеев в норме? А почему он здесь?
– Старик принимает терапию, у которой неприятные побочки. Его замучили панические атаки. Он могучий дед, но ПА кого хочешь достанет. Затянул, конечно… И ведь сам медик! Это проблема его поколения, они все выросли с мыслью, что психушка – как приговор… Кстати, вы ничуть не лучше. Более-менее научились не бояться проктологов, хотя и отпускаете дебильные шуточки на их счет, а к психиатрам еще не привыкли.
– Все-таки терапия у Федосеева – от… – Бунин покрутил у виска пальцем.
Цогоев шумно засопел.
– Да пойми ты, у него могут быть важные данные, – почти взмолился Бунин. – Но если он сумасшедший…
– Ну что за дикий народ, а? Почему, если неврология, обязательно сумасшедший? У нас тут не все сумасшедшие!
– Конечно, не все! – с жаром поддакнул Бунин.
– А Федосеева мы приводим в норму перед нейрохирургией. Вживят ему электроды в мозг… Ты чего? Опять испугался?
– Нет-нет, – быстро сказал Бунин. – Естественно, электроды, как я сразу не догадался!.. А что у тебя с лицом?
– Ой, да Наташка сковородкой въехала. Губу разнесло – третий день притворяюсь, что простужен.