– Мммать! – воскликнула леди Хельги. – Да мы же по полной программе…
И тут Лещова стукнуло.
«Никакой не архаист, ни в малой мере не архаист! И мы сами, кретины, сами все ему провезли, вот в этом самом кармане!»
– Еще не совсем.
Хельги моментально вошла в систему.
– Их челнок только что стартовал к Земле.
– Еще не совсем!!!
И Лещов олимпийскими скачка́ми понесся к рубке экстренной связи.
Там дежурные офицеры начали было говорить в том духе, что его полномочия истекли, здесь земная юрисдикция, а не марсианская, давайте-ка решать вопрос через коллег с орбитальной станции… Но из-за спины капитана раздались иерихонские трубы голоса Хельги:
– Имперская служба безопасности проводит операцию! Все вон!! Вон!!!
И рокот ее словно бы волной цунами смыл из рубки обоих дежурных.
На экране появился старший смены из отдела мобильного реагирования таможни Приземелья. В форме, с погонами капитана. Лещов изложил дело так кратко, как только мог: перехватить челнок, обездвижить клиентов, изъять талон из плотной бумаги, внутрь которого вложен…
– Стоп! – тормознул его старшой. – Да вы понимаете, что ставите сейчас под удар и свою карьеру, и мою заодно? Без официальных санкций, без доклада наверх, по одному подозрению? Перехват транспортного средства частной компании с последующей оплатой убытков? Да вы…
Лещов все понимал. Очень хорошо понимал. И сам в этом случае произносил бы точно такие же слова. Но с ним разговаривал свой, волкодав, да еще спец по перехвату. А раз свой, должен понять, только вот слова надо найти другие, не из официального лексикона.
– Брат! – закричал Лещов. – Возьми его! Уйдет, гадина, злодей! Время теряем! Христом Богом молю! Я уверен, я знаю, он виновен!
Старшой молчал пару секунд, глядя на него изучающе.
– Хрен с тобой, марсианин… Сделаем, что можем. Но смотри у меня! – И оборачиваясь к кому-то за спиной: – Группа восемь – на перехват, режим ноль! А ну пошли, ребята, пошли, пошли, пошли!..
И вырубился.
– У нас есть шанс, Миша?
– Пятьдесят на пятьдесят. В общем, как Бог даст. Сами мы уже ничего не можем сделать.
– Ну… кое-что мы все-таки можем…
Секунду спустя два офицера Российской империи ураганно целовались в рубке экстренной связи.
А Бог в это время раздувал паруса турбореактивного перехватчика и ставил одну за другой тяжелые тучи на пути челнока одной частной транспортной компании. В общем, делал все, что требуется в тех случаях, когда передовой науки, могучей техники, яростных силовых служб Империи чуть-чуть не хватило для победы, и, значит, понадобилось кое-что еще… с небес.
Евгений ФиленкоЦель и средства
Залп из фотонной пушки пришелся выползшей на берег реки бронированной черепахе прямо в носовую часть, где скрывалась кабина пилота и вся интеллектронная начинка. Сверкающий ребрами рассеивателей панцирь черепахи мгновенно потемнел, а сама она прекратила движение. Дело было сделано, и даже не верилось, что победа далась так легко. Шагающий механизм, похожий на громадного шестиногого паука, ступил на мелководье и без особой спешки, соблюдая предельную осторожность, форсировал реку. Обошел недвижную черепаху по широкому кругу, не выпуская из прицела пушки и ракетниц. Остановился на почтительном расстоянии, дважды просканировал казавшееся безоговорочно мертвым вражеское железо. Если внутри кто-то и остался в живых после атаки, он был обречен на медленное и безнадежное умирание вдали от основных сил и технической поддержки. Гигантский паук находился бы в том же положении, но у него было преимущество: он победил в этой короткой дуэли.
Неловко перебрав ломкими на вид, а на самом деле сделанными из сверхпрочных сплавов конечностями, паук приблизился к черепахе, которая уже начала исходить черным дымом умирания.
В этот миг черепаха нанесла ответный удар из тех немногих бортовых орудий, что сохранили боеготовность. Этого, впрочем, хватило с лихвой.
Тело паука по красивой дуге улетело в реку. Лапы уцелели. Лишившись управления, постояли какое-то время сами по себе, а затем сложились внутрь и рухнули на обожженную землю.
Граф Карранг о’Каррапт, пилот черепахи, контуженный, совершенно оглохший и почти ослепший в закопченном и залитом липкой дрянью из биомеханических внутренностей шлеме, на ощупь запустил процедуру экстренной эвакуации. Внутри боевой машины что-то неприятно заскрежетало и умерло бесповоротно. Со всех сторон подступал жар, и с каждым мигом он делался нестерпимее. Богохульствуя разбитыми губами, граф содрал бесполезный шлем, нечаянно вдохнул ядовитую дымную взвесь, что заполняла кабину вместо воздуха, и ясно понял: если он не найдет способ выбраться из этой душегубки в течение минуты, ему конец.
Он еще успел распустить страховочные лапы и подобраться к аварийному люку, но здесь силы его оставили окончательно. Граф криво усмехнулся. Не потому что был исполнен сарказма по поводу постигшей его участи. Считалось хорошим тоном встретить собственную смерть с весельем. Тогда и у престола небес грустить не доведется.
Но с престолом пришлось повременить.
Чьи-то сильные руки ухватили графа под мышки, протащили сквозь люк, будто куклу, несколько раз неаккуратно приложили башкой о разнообразные технические выступы и так же, волоком, без уважения к роду и званию, переместили на безопасное расстояние.
Спустя мгновение черепаха взорвалась.
Граф захлебнулся горячим воздухом. Он все еще не мог открыть склеенные инфопроводным гелем глаза.
– Я должен благодарить вас, сударь. Хотя за манеры стоило бы убить…
– Идите в пекло, – услышал он.
Голос был странный, словно бы синтезированный, даже в короткой энергичной фразе отчетливо звучал чужеродный акцент. Но, хвала небесам, не квэррагский, и на том спасибо.
Затем в лицо ему плеснули речной водой, и это ощущение было слаще всего, что доводилось когда-либо переживать.
Карранг о’Каррапт протер глаза, смахнул с горящей кожи копоть и грязь. Обнаружил возле самых губ жерло фляжки и, предав забвению всякую разумную предосторожность, присосался к ней, как младенец к материнской груди. Простая вода, хотелось бы думать – не из этой реки, в которой валялись осколки военного железа, а парой миль вверх по течению, где еще вчера работала переправа, с утра навалено было трупов в три слоя. «Так и этак я не жилец», – мимоходом подумал граф и продолжал наливаться сомнительным нектаром.
Теперь он был в состоянии соображать и, что во стократ важнее, рассмотреть своего спасителя.
Увиденное оптимизма ему не добавило. Конечно, не квэррагский бронеходчик, но тоже не подарок судьбы.
– Что вы тут потеряли, сударь? – спросил граф недружелюбно.
– Вы чертовы идиоты, – прозвучало в ответ. Сказано это было с полной безысходностью и едва ли не со слезами. Воистину, отчаяние на всех языках звучит одинаково. – Как же вы всем надоели со своей идиотской войной!
Штатский наблюдатель из Галактических сил разъединения. Молодой, бледнокожий, обликом и статью вылитый лесной дух, как их принято описывать в детских сказках и низкопробной литературе для великовозрастных недоумков с задержками в развитии. Разве только уши не заостренные да волосы не зеленые, а, судя по торчащим из-под синей кепки с козырьком и эмблемой ГСР (не то колосья, не то ветки какого-то диковинного растения, сплетенные в уродливое подобие венца) прядям, обыкновенные, темно-русые. А вот глаза сразу выдавали чужака: и разрезом, и цветом, и, что самое главное, выражением. Все наблюдатели, с которыми сводила судьба графа, взирали на него с одинаковым выражением презрительного сочувствия.
– Я не просил вас меня спасать, – буркнул Карранг о’Каррапт и, уже самолично овладев флягой, мигом ее ополовинил.
– А я не просил уничтожать наш пост! – рявкнул чужак и указал в направлении подступавшего к реке леса.
– Ничего о том не знаю, – озадаченно пробормотал граф. Как бы ни складывался ход боевых действий, палить по наблюдателям запрещалось приказами во всех инстанциях и считалось не то чтобы преступлением, а дурным тоном, поступком глубоко бесчестным. – Не наших рук дело, а этого… – Он мотнул головой в сторону останков паука.
– Какая разница! – со всхлипом выдохнул чужак.
Что верно, то верно: наблюдатели никак не могли уяснить явные, прямо-таки бросавшиеся в глаза отличия абхугов, к каким граф о’Каррапт имел несравненную честь принадлежать, и квэррагов, из коих происходил его ничтожный и подлый враг.
– Все же разница есть, – проворчал граф. – Помогите мне встать, как вас там…
– Я не представился, – огрызнулся чужак.
– Ну, так сейчас самое время.
– Черт с вами. Виталий Григорьевич Жарков, ксенолог третьего класса, младший инспектор Галактических сил разъединения. Можно просто Вит.
– Что в этом варварском наборе звуков является родовым именем?
– Полагаю, Жарков.
– А титул?
– Нет у меня никакого титула!
– Прекрасно, – величественно промолвил граф. – Карранг о’Каррапт, третий сын патриарха Дома-над-Стремниной и наследник графских привилегий. От имени всех благоденствующих ветвей родового древа о’Каррапт и в память о покинувших сей мир выражаю вам, плебей Жарков, признательность за мое спасение от нелепой и несвоевременной гибели. Как только представится удобный случай, вы будете вознаграждены. А теперь…
– Не советую проявлять избыточную активность, ваше сиятельство, – быстро сказал Жарков. – Если я что-то смыслю в анатомии, у вас раздроблены кости левой ноги.
– Вздор, – сказал граф, попытался встать и тут же повалился набок. – Вздор, – повторил он уже не так уверенно и, дотянувшись до поврежденной конечности, осторожно ощупал ее сквозь толстую ткань пилотского комбинезона. – Но я не чувствую боли. И как вы можете знать, что с ногой, не видя раны?
– Полагаю, вы получили дозу анестетиков еще в кабине, – сказал Жарков. – Через эту липкую дрянь на лице. Что касается раны, то я… гм… вам проще считать, что я ее все-таки вижу.