Кто же знал, что этот камень и впрямь лунный и что в магнитном поле он работает как генератор антигравитации!
Но всерьез лететь нам, известным ученым, на Луну? Садиться – при нашей примитивной технике? Первыми? Рисковать – ради чего? Никогда ученые сами не летают в космос, они туда посылают испытателей. Хватает и того, что я сдуру когда-то на воздушном шаре летал… Приоритет все равно наш. Фуксия и Селедочка – первые девочки-коротышки на Луне, я – первый мальчик-коротыш.
Тогда я решил отправить Незнайку в полет. Пусть все выглядит так, будто он по глупости забрался в ракету, запустил цикл полета, слетал и вернулся. Он парень везучий, дураков Бог бережет. А потом полетим и мы. Возможно.
Ну а устроить так, что Незнайка обиделся на всех и решил забраться в ракету, – это было совсем несложно.
Он ведь такой, что ему запрети – то он и делает.
– Ты понял, что наш яйцеголовый задумал? – спросил Шпунтик, проглядывая программный код.
– Ну? – заинтересовался Винтик и будто невзначай положил руку на пояс Шпунтику.
– Антилопу гну, – буркнул Шпунтик, сбрасывая руку. Но тут же, смягчая грубость, похлопал Винтика по промасленной спецовке. – Знайка переписал программу полета. Он, похоже, хочет отправить на Луну кого-то одного. Испытательного кролика, так сказать…
– Незнайку! – догадался Винтик.
– Наверняка. А это значит…
– Что, скорее всего, сам Знайка на Луне не был. И дрейфит лететь.
– Лунная афера, – с презрением согласился Шпунтик. – Что будем делать, Винт?
– Может, и к лучшему? – решил тот. – Пусть Незнайка летит?
– Раз уж все так не проверено, то пожертвуем малоценным организмом? – спросил Шпунтик.
– Пожертвуем? – нахмурился Винтик.
– Смотри, тут в коде ошибка. Ракета назад не стартует. Программист из Знайки, как из Пончика танцор.
– Ну так давай исправим?
– И тогда после возвращения Незнайки мы тоже полетим на Луну. Натащим этих чертовых камней, будем клепать ракеты из соломы и палок с привязанными к ним антигравитаторами…
– И что плохого?
– Что? Нас заберут в Солнечный город. Посадят в закрытый НИИ. Будем всю жизнь на оборонку впахивать. А так – наше дело маленькое, мы простые механики из мелкого поселения, только с гаечными ключами и можем возиться… – Шпунтик со вздохом отвернулся от дисплея.
– Ты прав. Но Незнайка парень везучий, может, и выкарабкается. Лунные поселения найдет…
– Тс-с! – прошипел Шпунтик.
– Да шучу я, шучу, – устало сказал Винтик. – Как он выкарабкается?
Шпунтик кивнул:
– И то верно. Дурачок наш до сих пор считает, что девочки от мальчиков юбкой отличаются. Представляешь – считает, что я мальчик, раз в комбинезоне хожу… Что он там найдет-то, на Луне? Луноход? Флажок звездно-полосатый?
Винтик заржал, с нежностью глядя на подругу. И решительно закрыл программу полета.
С этими идиотами – сам на транквилизаторы подсядешь. Освоение космоса – дело нужное, но что, у нас, на Земле, дел мало? Планета, считай, совершенно не освоена. А как ее освоишь, если каждая травинка стала с тебя ростом?
Наш народец, с его средним ай-кью семьдесят пять – восемьдесят, в массе своей считает, что мы – маленький народец. Коротышки. Ну, все-таки книжки с картинками они проглядывают, понимают, что не должен быть огурец в человеческий рост размером. Вот и придумали себе успокоительную версию – «мы маленькие». С нас и спроса, типа, никакого нет.
На самом деле, конечно, после биовойны в рост пошли именно растения и насекомые. Млекопитающих мутация не затронула. Так что это не мы маленькие, а трава уродилась. Но тут, похоже, сложные механизмы психической защиты работают. Коллективное прятанье в детство голожопое. Не все, конечно, интеллектом близки к Незнайке или Пончику, но и мы эту версию молчаливо поддерживаем. Так спокойнее жить.
Знайка наш, конечно, тоже не гений интеллекта, но и в прежнем мире считался бы хорошим ученым. Вот ведь, прибор невесомости собрал! Удивительно, конечно, – камешек и магнит, но ведь работает эта хрень, создает невесомость, сам свидетель! При этом Знайка трус еще тот, как он в космос-то летал? Когда у нас крушение воздушного шара было – первый за борт с парашютом сиганул. Командир называется! А тут вдруг расхрабрился, давай ракету строить… Понятно, что ему из Солнечного города указания дали – генератор невесомости всем хочется первыми заполучить, надо за лунными камнями лететь. Но на полном серьезе всем нашим кибуцем отправиться на Луну? Я вначале решил притвориться больным. Но я ведь единственный в городе врач, если заболею – могут и полет отложить. А если даже и останусь? А все улетят – и разобьются? Как жить дальше? Ну не верю я в Знайкин гений и командирские способности! Убьются, как пить дать – убьются! Может, выступить против этой авантюры?
Тут, если честно, пришлось хорошенько задуматься. С одной стороны – клятва Гиппократа, то да се… да и самому жить охота. С другой – идти на конфликт со Знайкой неохота, у него все завязки в Солнечном городе, народец наш ему верит. Но стоит ли нам всерьез на Луну отправляться? Слухи-то ходят разные…
Я два дня ходил сам не свой. Таблетки пил. А потом решил посоветоваться со Стекляшкиным. С одной стороны – тот давно уже в маразме старческом. Ходит в колпаке со звездами, будто Мерлин или Гэндальф какой. Бормочет что-то. Ползает по руинкам, всякий хлам к себе тащит. От постоянного облучения стал импотентом, волосы клоками лезут. С другой стороны – некогда Стекляшкин был умнейшим человеком. Настоящим ученым, не то что Знайка. Пришел я к Стекляшкину, спирта медицинского притащил – старика наша огуречная настойка не берет, а вот от спирта он косеет, – и, странное дело, будто память к нему возвращается. Рассказал ему о своих подозрениях. И что Знайка командир никакой, и про то, что нужен ли нам на самом деле этот лунный проект…
Стекляшкин выслушал меня внимательно. От спирта не отказался, на закуску достал банку старой тушенки. Я такое жрать боюсь, за пару столетий любая консерва протухнет, но Стекляшкин сказал, что ее радиацией простерилизовало. В общем – выпили, закусили. Обсудили. И Стекляшкин мне и говорит:
– Ты, Пилюлькин, в медицине вроде как понимаешь, а в физике – полный профан. Полагаешь, Знайка случайно собрал из лунного камня и магнита антигравитатор?
– Ну да.
– Откуда он камень взял, если он и на Луне-то не был.
– Не был? – поразился я.
Стекляшкин кивнул на свой телескоп.
– Я весь полет отслеживал. Они вокруг Луны покружили и вернулись. Так что не бойся – это не Знайкина авантюра. Это о-го-го какие серьезные люди полет готовят! Знайка – так… для прикрытия. Чтобы если что – все шишки на него валились. Мол, мы ни при чем, мы договор о разграничении соблюдаем…
В общем – не то чтобы успокоил меня Стекляшкин, отчасти даже больше напугал. В Солнечном городе авантюру замыслили, а нас втемную разыгрывают. Но стало понятно, что против Знайки переть бесполезно. Вмиг приедут из Солнечного города Свистулькины и Кандалькины, увезут на воспитательные процедуры.
Так что я пузырек в карман припрятал и стал ждать старта. Накануне выпью йода и слягу с температурой. Хорошо, что я к Стекляшкину пришел, умный он.
Когда я дверь за Пилюлькиным запер – у меня руки тряслись. Отчасти от спирта, который этот алкоголик опять приволок, отчасти от нервов.
Человеколюбец выискался! Как старые лекарства на коротышках проверять – так ему этика не жмет. А как экспедицию на Луну отправить – так сразу занервничал. Базис подвел. И людей ему жалко, и лететь не стоит…
Пришлось про Солнечный город и его указания туманно намекать. У нас же как – чуть что, так все на Солнечный город списывают. На его интриги и хитрые планы.
Хотя резон в моих словах, конечно, имелся. Знайка и в самом деле на Луне не был. Это я не в телескоп увидел, конечно, маловат он для такого. Это из всей конструкции ракеты следовало. А уж когда Знайка начал у меня выяснять, нет ли в коллекции лунного камня… тут все стало ясно.
Лунного камня у меня не было. Откуда ему взяться? То, что американцы когда-то привезли, за прошедшие века затерялось. А вот экспериментальный антигравитатор, что я в руинах Массачусетского университета когда-то откопал (эх, было время, был я молод), имелся. Малюсенькое устройство, хоть и прототип… последний, что на Земле остался. Взял я эту коробочку, приделал к нему геркон в качестве выключателя, конструкцию поместил в шпионский камень из московского музея разведки. Снова собрал, эпоксидкой залил. Знайка ночью залез ко мне, полчаса шарашился, разбил старинный стакан, разлил бутылку ацетона, потом все-таки нашел лежащий на видном месте «лунный камень», обрадовался, заменил куском кирпича и ушел. Принялся на лекциях демонстрировать.
Ну а через некоторое время и я к Знайке наведался. Положил рядом с «лунным камнем» магнит и смылся, болтаясь в воздухе и перебирая руками по шпагату, привязанному к двери моего дома.
В общем – начался переполох, невесомость, через какое-то время Знайка догадался, что это магнит активирует устройство… И начал готовить лунную ракету.
Все как я и планировал.
Так что скоро мы отправимся на Луну. На самом деле. И там я достану из контейнера еще одно устройство, найденное в руинах Стэнфорда. Посмотрю последний раз на голубой шар Земли в небе.
И активирую бомбу Судного дня.
Как-нибудь проживет Земля с кольцом вместо непомерных размеров спутника…
Огляделся я в своей комнате – какой же все-таки срач. Даже неудобно. Историю буду вершить, а живу на свалке, можно сказать. Надо будет позвать какую-нибудь малышку, пусть приберется.
На Луну меня решили не брать. Мол, невесомость не переношу, таких не берут в космонавты. И вообще – толстый слишком, жратвы на меня не напасешься…
Придурки.