— Нет надобности приземляться в другом месте.
— Не понимаю.
— Возьмите ручку и бумагу. Мне понадобится кое-какое снаряжение на этом самолете, если я собираюсь продолжить операцию. Пусть ФСБ поможет вам все собрать. Не беспокойтесь. Это мелкое недоразумение скоро будет забыто.
— Если они не приземлятся, то как вы…
— На обратном пути им понадобится летный план, который предполагает часть маршрута над Красным морем. Они могут это организовать. Теперь записывайте.
На другом конце линии послышалось шуршание.
— Подождите… Так, я готов.
Корт продиктовал список необходимых вещей, Сидоренко записывал за ним, как прилежная секретарша. Когда он закончил, русский босс шумно выдохнул воздух.
— Вы сможете это сделать?
— Конечно.
— А пилот… он сможет это сделать?
— Поговорите с ним, когда мы будем находиться в воздухе. Убедите его буквально следовать моим инструкциям.
— Да, разумеется, — Сидоренко больше не сердился. В его голосе снова зазвучали звонкие ноты взволнованного предвкушения. — Но это будет… опасно для вас.
— Вас заботит мое благополучие?
— Естественно. Я… я просто хочу знать, как еще можно вам помочь.
— Что-то еще?
— У меня был человек, который должен был доставить вас на автомобиле из Хартума в Суакин. Если мы продолжим так, как вы предлагаете, то вам придется пересекать местность в одиночку и пешком. Вы не похожи на типичного суданца.
— В том регионе есть племя светлокожих арабов. Рашайда. С близкого расстояния фокус не пройдет, но если кто-то увидит меня в автомобиле или идущим по полю, когда я буду в местной одежде и тюрбане, то может принять меня за рашайда, если не станет присматриваться.
— И вы готовы поставить на это свою жизнь?
— Так я обычно и делаю, — небрежно ответил Корт.
— Поразительно, — прошептал Сидоренко.
Наступила долгая пауза. Сид думал, что американец отреагирует на его комментарий, но тот лишь сказал:
— План остается в действии. После моего приземления больше никаких контактов до завершения работы.
— Да. Но человек, который собирался доставить вас в Суакин, служит там в городской полиции. Иногда он работает осведомителем для ФСБ. Он может обеспечить вас полезной разведывательной информацией. А я могу организовать встречу.
Корт обдумал предложение. В том, что касалось операции Сида, он на самом деле не нуждался в полицейском осведомителе. Но для операции Зака? Для операции «Ночной сапфир» определенно пригодится еще один источник информации о раскладе сил на местности.
— Договорились.
— Пожалуйста, мистер Грэй, запомните одну вещь, — назидательным тоном произнес Сид. — У меня есть женщины для вас. Много красивых женщин. Оставьте в покое тех, что вы найдете в пустыне; когда вы вернетесь, у вас не будет недостатка в женщинах!
Корт вздохнул.
— И почему я не подумал об этом?
Корт прислонился головой к фанерной стене комнаты. Он понимал, что ему нужно позвонить Заку, но до последнего оттягивал этот момент. Он знал, что получит фирменную выволочку от своего бывшего командира. И не ошибся.
После третьего звонка Зак ответил; на этот раз он обошелся без любезностей.
— Какого хрена, парень?
— У меня вышла задержка.
— Задержка? В самом деле? Хорошо. Я рад, что все обошлось, поскольку еще минуту назад я беспокоился, что мои гребаные часы спешат на двое суток!
— Я влип в историю с НСБ. И с джанджавидами.
— С НСБ и с джанджами? Ты покинул аэропорт.
— Да.
— Это, случайно, не имеет отношения к одной канадской телке, которая работает в МУС?
— Она что, проболталась?
— Она не проболталась. Мне все стало ясно, когда я увидел репортажи о взорванных конвоях НКО! Должно быть, ты вскружил ей голову; она говорит, что даже не помнит, как ты выглядишь, но дарфурцы утверждают, что какой-то лилейно-белый мерзавец взорвал два их грузовика и укокошил до хера джанджавидов. Какого дьявола ты вытворяешь?
— Она нуждалась в моей помощи.
— Вот как? Замечательно. Но знаешь, что? Мне тоже нужна твоя помощь. Мне нужно, чтобы ты выполнил свою треклятую работу! Если ты крутишь хвостом в пустыне, когда должен готовиться к самой важной спецоперации ЦРУ за последние десять лет, это не поспособствует отмене приказа о твоей ликвидации, Шестой.
— Я не крутил хвостом. Они собирались убить ее.
— Как трогательно! Сейчас я пролью реки слез. Целый гребаный Нил слез, потому что мы с ребятами уже собирались переплыть эту чертову реку, чтобы вытащить твою задницу из Дарфура.
Корт понимал: возможность того, что ЦРУ могло послать группу «Виски-Сьерра» в Дарфур ради спасения «Сьерры-шесть» равнялась нулю. Это было смехотворное утверждение. Тем не менее он знал, когда лучше молча выслушать пафосную демагогию «Сьерры-один». Как лесной пожар, который выжигает гору с такой скоростью, что не остается даже углей, гневная тирада Зака прервалась после того, как Корт перестал возражать ему.
— Послушай, — сказал Корт, уже уставший от беседы с Заком. — Все в порядке. Сегодня вечером Сид пришлет самолет сюда, в Эль-Фашир. Я буду в Суакине завтра вечером. Выйду на цель вовремя для начала операции в воскресенье, в 6:30 утра. Все идет по плану.
— Лучше дважды убедись в этом, парень. Поспеши на позицию. От этого многое зависит.
— Да, так точно. Конец связи.
Глава 29
Корт следил за исправно работавшим приемником GPS на своих новых часах, сидя на скамье в задней части салона «Антонова». Это позволяло ему определять геолокацию полета, чтобы не сомневаться, что пилот все делает правильно.
Он летел на «АН-26», значительно менее крупном транспортном самолете, чем тот, на котором он прибыл в Судан три дня назад. Оставалось гадать, сколько еще людей находится на борту. Корт ни с кем не разговаривал и не заглядывал в кабину после того, как поднялся на борт менее двух часов назад. Он ожидал у конца взлетной полосы аэропорта в Эль-Фашире и провел четыре часа, отмахиваясь от мух, отгоняя мелких скорпионов и пауков размером с обеденную тарелку и лежа в укрытии под сломанным крылом одного из заброшенных самолетов, которые лежали, как мертвые птицы, вдоль бетонной полосы. Сначала он рассчитывал подождать в кабине одного из этих самолетов, но там было слишком жарко и тесно, а кроме того, ему пришлось бы разбираться со змеями. Когда он перелез через ограду аэропорта, у него осталась последняя бутылка воды, и он допил последний глоток за час до посадки русского самолета, который снова пошел на взлет почти через три часа.
Он забрался внутрь через люк, который они оставили открытым по указанию Сида, которое тот передал летной команде «Рособоронэкспорта» через ФСБ. Пока он перемещался в тускло освещенном грузовом салоне, то нашел заказанное снаряжение, прикрепленное к страховочной сетке. Это был такой же рюкзак, какой он имел при себе во время предыдущего полета, плюс несколько новых предметов, необходимых для измененного плана операции в связи с его трехдневным пребыванием в Дарфуре. Члены команды «Антонова» не потрудились даже выйти из кабины и убедиться, что погрузка прошла нормально и у него есть все необходимое.
Этим русским было наплевать на него и на его работу. Вероятно, они были раздосадованы необычным летным планом и определенно раздражены непривычным маневром, который им предстояло выполнить, не говоря уже о грубом вмешательстве ФСБ с указаниями о том, как и что они должны делать.
Они не хотели знать, с кем имеют дело. И это вполне устраивало Серого Человека.
Он провел первый час полета, с одержимой тщательностью проверяя и перепроверяя свое снаряжение. Он не доверил этим русским свою жизнь и не доверял их проверке всех необходимых устройств, которые ему понадобятся в течение ближайших сорока восьми часов, чтобы сохранить свою жизнь и выполнить поставленную задачу. Когда он убедился, что все в порядке, то опустился на скамью и попробовал расслабиться.
Вскоре его мысли отвлеклись от предстоящей миссии. Ему хотелось принять болеутоляющую таблетку, хотя он не испытывал боли. Уровень адреналина был высоким, как всегда бывало перед началом работы, но сейчас его беспокоило, что он нервничает сильнее, чем прежде.
Когда-то, работая в опергруппе SAD, он был похож на хорошо отлаженный механизм.
Женщина из Канады каким-то образом сумела залезть ему в голову. Ему не хватило ума не вступать с ней в разговоры и не оправдываться перед ней, но в ее поведении было что-то, одновременно раздражавшее и успокаивавшее его. Он бы никогда не признался в уважении к ней — он был абсолютно не согласен с профессиональным ханжеством, принятым в ее ведомстве, — но на темной стороне, где ему приходилось работать, редко встречались настоящие люди. И хотя в обычной жизни она, скорее всего, была идеалисткой и пацифисткой, распевавшей песню «Мы — это мир» и обнимавшей деревья, по крайней мере, она была идеалисткой, которая сталкивалась лицом к лицу с реальными опасностями этого мира.
Самолет начал круто снижаться, отчего желудок подкатил к горлу, и Корт расстегнул пряжку ремня безопасности.
Во время дня, который они провели вместе, Элен Уолш нажала какие-то кнопки в голове у Джентри, и, хотя эта женщина прямо сейчас могла готовить обвинительный акт, начинать расследование и вкладывать все силы в попытку отправить его за решетку, Корт не мог сказать, что больше не хочет видеть ее.
Он покачал головой. Черт, выбрось эти бредни из головы.
«Ан-26» быстро выровнялся, отчего желудок Корта дернулся в противоположном направлении. Со скрипом и жужжанием за его спиной раскрылся задний грузовой люк. За красным освещением кабины появилось холодное ночное небо. Порыв воздуха был громким, как пневматический хлопок, но едва ощутимым, так как аэродинамика самолета не пропускала ветер внутрь.
Да, когда-то он был хорошо смазанным механизмом.
Корт встал, убедился в том, что снаряжение надежно закреплено на теле, и стал продвигаться к темному люку.