При этом на второй план отодвигается тот простой факт, что «проблема неизвестного автора» это, прежде всего, – его творческая проблема. И дело не в том, что он предлагает свою продукцию «по скромной цене», а в том, что первоначально должен доказать, что эта продукция вообще имеет цену, в смысле – ценность.
В искусстве ничто существующее не упраздняется и вообще не пропадает. В отличие от хлебороба, который всегда предлагает новый хлеб – старый-то давно съели, – художник является во вселенную, уже заполненную множеством состоявшихся произведений искусства: запечатленных в материале художественных миров. Дублировать их (чем занимаются эпигоны) бессмысленно. Чтобы войти, надо предъявить свой собственный мир, разом и отличающийся новизной, и состоятельный. Причем добиться новизны много легче, чем убедительности этой новизны.
В сущности, всякий вновь пришедший поэт навязывает себя времени. Поэзии. Читателю. А первым делом – издателю.
Он должен не только явить новую поэтику, но и заставить ее принять. Написать так, чтобы преодолеть любую инерцию восприятия. Чтобы его – нельзя было не напечатать.
Можно, конечно, посетовать на закоснелых редакторов. Ну да, бывает.
Но то дополнительное, на пределе возможностей творческое усилие, которое требуется от молодого стихотворца на «входе», учит его прыгать выше головы – и делает в конце концов новым поэтом. Точно так же, кстати, как отсутствие необходимости что-либо доказывать низводит заматеревшего мэтра в разряд строчкогонов, чему мы также не раз бывали свидетелями.
Похоже, заботами доброхотов как раз в нашем-то современном обществе проблема начинающего автора именно что решена. И это не радость, а беда.
Чуть ли не у каждого из них годам к двадцати с небольшим не только по книге, но и по премии, а то и по несколько: ими нынче кто только не сорит, от организаторов всяческих фестивалей до департаментов культуры всех уровней – так раньше одаривали нищих в церковный праздник. Но милостыня, как известно, никогда еще не искореняла нищеты. В том числе и духовной.
И тут, конечно, не обойти «самую масштабную» (как аттестуют свой конкурс молодых литераторов ее устроители) и самую чудовищную спекуляцию на проблемах молодой литературы, каковой, несомненно, является премия «Дебют».
Начать с того, чем она всего больше гордится, – с «массовости». Как с гордостью рапортуют организаторы, за семь лет существования «Дебюта» на конкурс было прислано в общей сложности около трехсот тысяч рукописей. В том числе, думаю, тысяч двести пятьдесят – поэтических. Больше всего это похоже на поголовный прием в пионеры. И смысл имеет ровно тот же: отрапортовать.
О том, что это лукавство, догадываются многие. А вот о мере лукавства далеко не все. Если вы думаете, что девяносто девять из ста всей этой массы исписанной бумаги – макулатура, то сильно ошибетесь в цифре: насколько мне известно, из десятков тысяч присланных рукописей на суд поэтического жюри представляется всего… 25–30! Это и есть действительный «урожай» «Дебюта».
Не подумайте, что он мал. Поэтический дар – весьма редкая штука. Вот только разыскать эти несколько десятков способных юношей и девушек можно было куда скорее, и притом не вводя в соблазн тысячи начинающих и не плодя из них юных графоманов, – если, конечно, искать целенаправленно. Потому что нет такого хоть сколь-нибудь наделенного даром творчества начинающего стихотворца, который сам, и без всяких приглашений, рано или поздно не добрался бы до старшего коллеги по цеху, или до заинтересованного редактора, или до руководителя лито, наконец, который бы его приметил. Просто искать надо – с умом. Правда, тогда пришлось бы отказаться от широковещательных призывов и рекламы по телевизору.
Честно сказать, оскорбляет еще и сам подход. Слишком индивидуальное, штучное дело поэтический дар, чтобы зазывать всех желающих попытать счастья – наподобие всероссийской викторины. Ну да, спишем эту инвективу на возраст и желчь.
Но главный порок «дебютского» конвейера совсем в ином.
Искусство именно потому так хорошо, что оно внутренне крайне недемократично. Не только не предоставляет всем, кто взялся за перо, «равных прав», но и вообще не обещает каждой новой вступающей в жизнь генерации, что от нее хоть одно имя останется. В отличие от, скажем, того же хоккея, где как бы плохо нынче ни играли, а все равно каждый год окажется чемпион. Стихотворцу приходится «играть» сразу со всеми – от Гомера включительно.
«Дебют» же строится по чисто спортивной модели – и именно потому его ежегодными чемпионами, обладателями призрачной славы, чека на 2000 долларов и изданной книги так часто становятся достойные в лучшем случае скромной подборки под рубрикой «новое имя» в каком-нибудь добродушном журнале.
Нет, конечно, устроители так не считают. В преамбуле к последнему по времени, прошлогоднему сборнику лауреатов и финалистов премии «Дебют» (соответственно – по итогам конкурса 2005 года) нас уверяют, что под обложкой этой отслежены «яркие явления в различных поэтических областях».
Насколько яркие, еще вопрос, но понятно, что самые яркие из попавшихся в сети «Дебюта». Вот такие, например:
москва сжимает кольца эта сырость – жмых
коришь зеркальцем мертвых кормишь живых
открываешься вовнутрь промозгло все снаружи умрет
слишком горячие глотки и будто прорезиненный рот
кафельные вафли начинающая их мигрень
ира где ира эмигрентка моя сука ирэн –
ну и так далее. Или такие:
немой у меня из глаз сыпется пыль
немая я предельно осторожен
меня покой ничейный потревожит
запутанный поспешностью стекла
немой выходит на перрон многоязыкий
его поспешный взгляд не видит снега
немая на балконе ждет винты
подводных лодок тронутся и земли
закружатся славянской каруселью –
и тому подобное. Чтоб не было путаницы: это уже другой автор, хотя я согласен, что столь же яркий. Как и вот этот:
стадии похоти ctrl d, упьешься ручьем абсента, враки,
что я боюсь причуд мировой серости, спрашивают имя,
отвечаю, – изверги, попросите мою жизнь отдаться, она, конечно,
не сахарный эстамп райского быта, но вряд ли бесстыдно
побалует вас как партизан промежность железной дороги,
я не кормил твоего мопса с детства, он вырос важным мао…
Если читатель подумал, что я нарочно выбираю примеры с неудачными формальными экспериментами, то вот, пожалуйста, целиком стихотворение безо всяких фокусов:
Рамки подсознанья узки
Опасаюсь трясогузки
Я в грехах своих покаюсь
Трясогузки опасаюсь –
оно называется «Исповедь». Я знаю, что по условиям «Дебюта» возраст участников ограничен сверху двадцатью пятью годами, но не знал, что он вовсе не ограничен снизу – поскольку этот стишок, похоже, сочинил детсадовец.
Впрочем, меня могут упрекнуть, что это хоть и финалисты, но не самые-самые лауреаты. Лауреатом в тот год стала Алла Горбунова, о которой составитель победительного альманаха пишет, что она, «подчеркивая сакральность слова, оперируя не профанной, но метафизической реальностью, карнавализирует ее, вскрывая все, в том числе “низкие”, уровни мифологической картины мира».
И вот как выглядит эта «картина мира», запечатленная в «сакральных словах»:
…Отрежьте мне мою Камчатку,
там тканей явственный некроз,
и одуряющею ваткой
умело сделайте наркоз.
Пинок под чашечку колена,
поставь меня на общий путь!
Я стану вам не сувереном,
и вы меня ударьте в грудь…
Или:
Когда б я не был так нетрезв,
пошел бы я гулять на май,
когда б я не был так упит,
пошел бы на парад.
Но гроб мой – гроб, и пушек треск,
салютный бум, летящий грай,
а я оглохший и немой,
и взяли фраера…
Или еще:
…Он Змей Горыныч, бог Троян, я юный жрец, он мой отец.
Дракон один – и он недуг, он мой надлом, и поделом.
Ведь ту, которую ищу, я сам привел к нему, подлец,
на его ящерное ложе,
его смертельное стекло.
Дракон один – и он недуг, он лучший друг, он господин,
а та, которую ищу, – из всех начал моя печаль.
Я есть герой, ты есть дракон, и пусть останется один, –
когда бы так мне мочь сказать, держась за рукоять меча.
Напоминаю: эти наивные опыты с претензией на «метафизическую реальность» принадлежат не какому-нибудь там захудалому финалисту – это дебютовский лауреат.
И дело не в том, что столь жалкий улов вряд ли стоил таких трудов (в конце концов, «читчики» разбирали всю эту груду макулатуры не задаром), шумной рекламной кампании и торжественной церемонии вручения с оркестром.
Беда в том, что такая и ей подобные премии не столько поощряют, сколько развращают. Среди лауреатов и финалистов «Дебюта» не все столь очевидно беспомощны, попадались и поспособнее. Вот только ни один из них никакого серьезного развития с тех пор не продемонстрировал, и неслучайно. И даже наоборот: очень сильно начавший в свое время Андрей Нитченко – советую почитать его первую публикацию в «Арионе» (2004, № 1) – ныне переживает очевидный кризис, который, к счастью, сам осознает, – думаю, не только по естественным причинам роста, но и потому, что был захвален, в том числе и премией «Дебют».
Молодым надо помогать. Но только не тем, чтобы прикармливать их, как рыбок в аквариуме. Лауреатство, увы, не всегда проходит безнаказанно и для вполне состоявшихся взрослых поэтов. Что уж говорить о начинающих.