Тот даже назад подался, но застонал от боли. И быстро заговорил:
— Лютый, я же говорю — не знал, что Килл это ты! Я добро помню! И поговорю без всякой дряни и угроз, знаю, что с тобой не потягаешься…
Развязал, указал на стул.
— Присаживайся. Времени мало и сначала рассказывай все про Алексеева, что его связывает с Добрыниным, — бил я не наугад и попал в яблочко.
— Сухой, тварь! Вот ведь, сука, в блудняк ввел, да…, — опять начал оправдываться тот.
— Синица, проехали. Давай по теме.
— Все, что знаю — расскажу. Но там Санта-Барбара. Знакомы они все еще со старых времен. Алексеева, как нормально государственная метла стала мести — борьба с коррупцией и прочее, вымела подчистую! Едва откупился, чтобы срок не навесили, все связи поднял. Но уволили из Конторы с позором, а с ним вместе Фролова и Егорова. Он еще когда на службе был, тогда шашни с женой вашего Главного крутил, а тот дурак в ее честь поселение назвал… Но не суть. В общем, денег Сухому стало катастрофически не хватать, а Добрынин комерс был и довольно жирный, успешный весь такой. Вот милая Надюшка и предложила мужа на деньги развести, тоже на радости жизни не хватало, слабость — кокс, мужики. Блуд, короче. И те всем скопом, как раз и завалили к ним на разговор. Жена дурочку включила, а в доме еще дочь была — Мила. Поговорить не успели, те же все обходительно, и вдруг оказались все тут. Первый заброс. Неожиданно поселковый реплик именно у Главного и оказался. Там уже ничего не попишешь.
— А дальше?
— Петрович же сразу многих под себя подгреб. Он думал сначала серым кардиналом стать. Да не смотри так, это его слова. Учитывая, что Главный в поселении, как тот капитан — заместитель Бога, то для Надюши трудные времена настали. Но с Алексеевым, а он именно под нашим Шефом изначально был, тайком встречалась. Тут раскол… Она баба вздорная, сразу поняла, что больше красоты не будет — Алексеев душенька вместе с Петровичем. Ну и тоже стала пилить за борьбу с инопланетным десантом и вообще… Даже плакат нарисовала, типа, хер вам, а не земля. На деле, сам понимаешь, ей это до лампочки. Взяла и дочу в оборот. Папа нас не любит, тиранит, нет свободы и, вообще, а я ради тебя кровиночка, столько выстрадала, мы с тобой этому еще покажем!.. Та дура, на всем готовом выросла, отец вкалывал, дома редко, с ней еще реже. Внимания мало. Послушала. Добрынин тоже каблук, пусть и не под жены, но дочь им вертела, как хотела в итоге. Тот выделил и охрану, добрались, мы выбрали место, поставили поселок свой — Тихий. Сначала без статуса, но когда в куче много людей ставят реплики, то защита возрастает на порядки. То есть, все нормуль. Петрович же рыба ушлая, каждому в уши ссыт, что тот хочет слышать. Одним за СССР, другим за Вашингтон, тем за колхоз и трактор, этим за город и цивилизацию, третьим за возрождение, четвертым за борьбу, пятым за сытую и веселую жизнь… В общем, разрастаться стали… Алексеев все с Петровичем шушукались.
— Тебя откуда-то из глубин сибирских руд понесло. Мне непонятно одно, если Добрынин знает кто такой и под кем этот урод, зачем он его главой СБ поставил?
— Так, они же обложили его, особо не дернешься. Любимая дочка в заложницах, ее на запчасти уже несколько раз разобрали, папе в конвертах и посылках присылали. Прямые трансляции устраивали. Ваш Главный дочь любит… И теперь платит, и особо никому наших трогать не дает, только видимость. Плюс жена типа где-то сидит, но она на самом деле вольный ветер, вечно на отдыхе, в расслабухе. Поэтому даже для видимости ее не прессовали. Так, оденется в рванье, под глазами фингалы намалюют… Милый, спасай нас!
— Стоп! Она, что не знает, что ее дочь кромсают? Говоришь гуляет? — как в голове не укладывались такие вещи. Да и у Синицы, похоже, несмотря на весь видимый пофигизм, проскакивало в глазах нечто такое, гадливое к этой ситуации.
— Как это…, — тот криво усмехнулся, сплюнул в сторону, — Все она знает! Она этот план и придумала. Продумала. Предложила. Милу свою уговорила, чтобы назло папе, мол, типа тот сразу лично к ней прискачет реплик надеждинский под запрет строгий в аське поставить. Бан, типа такой есть. Типа, мама плохого не посоветует. А та, в лучших традициях, к Алексееву… Тот, как и Петрович, за любой кипиш, кроме голодовки. Хоть и дура, но вроде и скромная, и красивая девка, глупая только… Вежливая такая была…, — снова плюнул, — Короче сразу под молотки ее, а еще через день Алексееву и его кодле, с этой лярвой, полная зеленка в Надежде. И договорились тогда, что сразу, дабы народ не смущать, высоко его поднимать не будут. И в дела их лезть тоже. Доход, конечно идет, но гнило это. Нельзя плохо про матерей говорить, но эту бы… лучше бы при рождении утопили, — и мат многоэтажный.
Я тем временем лихорадочно обдумывал правильную линию поведения.
— Тупая курица. Ее же первую потом под молотки пустят, — безразлично сказал, а в душе все кипела, но роль Лютого не предполагала подобного.
— Еще какая, не понимает, что только пока нужна — вот немного ей и капает, на гулянки, кокс и оргии хватает, а там хоть трава не расти. Только ничто не вечно.
— Это да. Короче, — пристально посмотрел в глаза, пока тот не убрал взгляд, — Синица, долг платежом красен, мне нужна эта девчонка, — уточнил, — И живая. И записи жены, как и признания, что именно она все придумала.
— С первым сложно, с последним никаких проблем. Та сама всем… Ну из их гнилой братии рассказывает… Ну и групповухи там и прочее, нимфоманка она что ли. Лови, я много чего видел, но такое… Там еще тема, чтобы на муженька круче воздействовать, он сентиментальный типа из ювелирки, что ребята таскают, кольцо подобрала — один в один его обручальное, и лично на палец Алексеева натянула.
— Вот ведь сука, какая. Та что насчет этой девки?
— А тебе она нафига? — подобрался тот.
— Мне-то поскольку-постольку, так… пару бонусов, типа чтобы не гадил больше ваш Сухой, хотя и так осажу, — лучше лишний интерес не проявлять и человечность не показывать, а так…, — А вот тебе жопу рвать надо, чтобы ребенка отцу вернуть. И до того момента, пока Алексеев из Надежды не сдриснет, а собирается он это делать скоро. Вчера выяснил. На меня его подручный наехал, я его в подвал посадил. Ну и допросил.
Перекинул фото связанного Фролова с голой задницей.
— Нихрена ты! В поселке СБэшника в подвале держишь?! — а в глазах восторг.
Нет, все же пацанство из некоторых не выветришь.
— А что с еще ним делать?
Тот только плечами пожал. Действительно, а что тут сделаешь-то?
— И тему мне нарисовал он для тебя нерадостную. И очень. Где им насрать-то успел, что аж задыхаются?
Думай, думай Синица, с вашей-то жизнью… Не зря же про тебя вчера речь хантеры вели, мол, подозрительный и везде измену чуешь.
— Было дело, они реально крысят по ходу, не дадают. Я смотрю, баланс с бюджетом не сходится, ну и к Петровичу. Тот меня осадил. Не твоего ума, грит… Тоже, тут ради общака стараешься… А тебе еще и матом с одного на другое…
Опять сплюнул в сторону. Мля, верблюд.
— Как думаешь, долго ты в своей должности проходишь, если они всей кодлой заявятся обратно?
— Я крепко сижу.
— Ну-ну, настолько, что Петрович тебя слушать не стал, а им зеленка… Короче, мне нужна эта девчонка, с тобой или нет, но она у меня будет. И ты мне должен, — стал сворачивать беседу, — В прошлый раз тебе говорил, что подняться можно? Поднялся? Вот и здесь пусть не поднимешься, зато твой стул никто не выбьет.
— Лютый, да я «за». Самому эта гнилая движуха вот где, — рубанул ребром ладони по шее, — Но проблем куча. Первая. Она пусть и не под присмотром, в комнате просто заперта, но в едва живом состоянии, пальцев может штук пять и на руках, и на ногах, а лечить нельзя, колет ей что-то Лепила, сразу умрет. И жизнь всегда одна. Только на время допросов Петрович добавляет, если погибнет, возродилась чтоб. Это на случай того, чтобы сторонники, а есть и такие у Добрынина в Тихом, ее не выкрали, если прознают. Подумаю, как быть. Хотя… Если… В общем, тогда будь готов завтра ночью, не сегодня завтра, а завтра завтра. Ты на связи будь. Метров за пятьсот от Тихого место есть, сча на карте скину, в общем там, а дальше — сам. Часа три — четыре у тебя уйти будет. Добро?
— Добро. Спишемся. Теперь про наши дела скорбные, сколько, кого и где меня еще ловят?
— Человек сорок, минимум. Многие подвязались. Есть всякие. Я вот тоже, выходной, думал, подниму немного. Место выбрал себе, как хотел, где полюбасу будешь, других дальше погнал. Тебя Олег спалил. Говорили резвый, вот долго и подбирались. Нулевка, нулевка…, — передразнил он кого-то, — Вот лови приблизительно места, где и кто обосновался. А вот это маршрут через реку, пусть и ниже и в обход, но более безопасный, чем напрямки через этих петухов ломиться.
— Нормально, — посмотрел я данные, — Так ты больше поднял, чем потерял. Информация это сила. И кто предупрежден…
— Тот вооружен, — закончил тот, — Вот, кстати, лови еще пару мессаг, кто там на Алексеева ишачит. У вас. Тоже гнилье.
Поговорили мы еще минут пятнадцать. Затем Синица на респ, вернул его подельника все барахло, что снял. Пояснил, что вместе с ним девчонку будет вызволять. я же дальше. Вроде бы ситуация предельно прояснилась, а мысли… Идиот на идиоте. Папаня не мог ремня доче всыпать, руководитель, мля, а теперь и кровиночка страдает, и полпоселения. А Тихий это никакой не полубандиский, а настоящий беспредельный анклав.
— Если все так дальше и пойдет, честно скажу Лютый, свалю к Сане Черному, а замы зовет. Они не беспредельщики, как эти.
Но, сейчас думать надо о другом. Сорок человек, говорите?
4
Сейчас передо мной стояла простая дилемма: убить их или оглушить и допросить. И я склонялся к первому варианту.
Вот ни одного дня без приключений. Каждый день у меня событий столько, не перечесть. Только с утра давил ренегатов, катал на лодке собак, ловил легионеров, кормил рыб, взрывал хантеров… Прибыток есть. И очень, и очень неплохой, пусть мутагена и опыта еще не заработал.