-Что ж, Ольга… Мы тут пообщались с твоим отцом… Ты поедешь для дальнейшего обучения в специальную школу…
-Ура! - Сказала девушка коротко. - А чему меня там будут учить?
-А вот это - военная тайна! - Отрезал майор. - Привыкай к воинской дисциплине, и отвыкай задавать лишние вопросы! Понятно? Иди, собирай вещи! Завтра и поедешь!
-Так точно! - Проговорила задорно Ольга, чмокнула в щеку отца, потом майора, и умчалась в свою комнату.
-Ну, хоть намекните, Юрий Сергеевич… Чтобы отцовское сердце было спокойно… - Проговорил профессор, блеснув пенсне. - Чему, в самом деле, она будет там обучаться, Юрий, Сергеевич?
-Это и в самом деле военная тайна, Петр Николаевич! - Ответил майор. - Я совершенно не шутил! Но могу вас уверить, что очень полезному для страны делу!.. И вы уже може гордиться своей дочерью, уверяю вас!..
-Ну, что ж… Пусть так…
-По крайней мере, еще полгода она на фронт не попадет - это я вам твердо обещаю!..
-И на том спасибо! - Он пожал руку офицера.
А майор взглянул в глаза профессора, и проговорил с пониманием:
-Я знаю, каково это, Петр Николаевич, когда провожаешь единственного ребенка на фронт… Мой-то, тоже не захотел остаться… Но для него сложно было придумать отговорку - как-никак, а старший лейтенант РККА… - «Комиссар» нервно закурил еще одну папиросу, и прошелся по профессорской гостиной так, как наверное привык это делать в своем кабинете, отчеканив шаги по паркету туда-сюда, а топот резко остановился перед профессором и посмотрел на него сверху вниз. - А Ольга… По крайней мере, даже если те знания, которые ей дадут в «школе» и не пригодятся в этой войне, то у нее будет чиста совесть перед своими товарищами - она, тем не менее была в армии… А там, глядишь, может, и в самом деле, через полгода все и закончится…
-Дай-то Бог, Юрий Сергеевич. - Только и вздохнул профессор. - Дай-то Бог…
Апрель 1942 г. Узбекистан. Ташкент…
…У этой молоденькой девушки, этим шедшей этим теплым солнечным утром по улице Ташкента, по набережной вдоль реки Салар, был какой-то странный взгляд…
Ей оставалось пройти еще всего-то несколько десятков метров и свернуть, потому что впереди был один из основных городских каналов Бурджар, пройтись немного до моста, перебраться на другую сторону канала, а там… Еще несколько десятков метров и она войдет в калитку своего нового дома, но…
Девушка не торопилась добраться до своей скрипучей панцирной кровати и завалиться на нее, забывшись в тяжелом сне, хотя и было заметно по ее походке, что она смертельно устала…
Да только…
Никакая усталость, и ни даже война, шедшая уже столько месяцев, так и не сумели убить в ней молодую девушку, и ее умение удивляться и радоваться даже самым маленьким радостям…
Нет, она не «летела» - на это у девушки попросту небыло сил - она шла очень медленно, так, словно ей никуда вовсе не нужно было торопиться, и она вдыхала полной грудью свежий, пока еще не успевший накалиться под азиатским солнцем, утренний апрельский воздух…
Кругом зеленели раскидистые чинары и высоченные пирамидальные тополя, пели какие-то птички в их ветвях. Где-то, совсем рядом несла свои воды река Салар… На ярко-голубом небе небыло ни единого облачка, и оно казалось чистой, свежевыстиранной простыней, на которую хотелось броситься плашмя, всем телом, да так и утонуть в ее чистоте…
Прохожих в этот ранний утренний час, а было что-то около половины седьмого утра, на улицах почти небыло, а те редкие, которые и встречались, спешили по своим неотложным делам с сосредоточенными и совершенно невеселыми лицами…
Было уже довольно тепло, около 20 градусов, но солнце еще не успело стать безжалостно жгучим. А воздух, щедро орошаемый влажными испарениями Салара, был так похож на тот, родной, киевский, что…
Она на несколько минут даже забыла, что идет не по такой знакомой с самого детства набережной Днепра…
Да…
Теперь, этот поистине восточный город, четвертый по величине, после Москвы, Ленинграда и Киева, напоминал со стороны именно эти города…
Своими жителями…
Теперь в Ташкенте, странное дело, встретить на улице прохожего мужчину или женщину с настоящими, узбекскими чертами лица было едва ли не так же сложно, как в российских, белорусских и украинских городах еще год назад… Теперь на улицах Ташкента встречались, едва ли не повсеместно, сплошь славянские лица - русские, белорусы, украинцы…
Рабочие, служащие, выздоравливающие после ранений, курсанты Ташкентского военно-пехотного училища…
Складывалось впечатление, что за полгода геополитическая карта сместилась, и европейцы попросту переехали сюда, в Узбекистан… Теперь Ташкент был самой настоящей Меккой, местом паломничества и жительства для славянских народов, которых сорвала с насиженных мест война… …Девушка потянулась немного, подняв обе руки вверх и встав на цыпочки, и тихо проговорила:
-Ах-хо-ро-шо-о-о!..
Проходившая мимо пожилая узбечка понимающе улыбнулась девчушке, а та… Ей в одну секунду стало так стыдно перед этой женщиной, за свою «слабость», что она тут же покраснела до корней волос:
-П-простите… - Произнесла она запинаясь.
Да только женщина, спешившая куда-то по своим делам, ее уже не услышала - ей было не до извинений девушки. Да, собственно, и за что извиняться-то?..
Девушка посмотрела ей вслед, и произнесла негромко:
-Дура! Какая же Машка дура!..
Она торопливо прошла несколько шагов, и остановилась около деревянной скамейки, словно решая сеть на нее, или идти дальше… Идти больше никуда не хотелось, и девушка присела под тенью чинары на теплые деревянные бруски лавочки…
-Мы немножко посидим, и пойдем! - Проговорила она негромко толи сама себе, толи своей округлой упругой попке, а может и вовсе этой скамейке. - Совсем немножко! А то от этих лекарств за всю ночь, уже голова кружится… Еще немного и грохнусь прямо посреди улицы…
Она облокотилась на удобную спинку лавочки, еще раз глубоко вдохнула полной грудью свежий утренний воздух, прикрыла глаза, чтобы насладится окружающим теплом и покоем, и…
Может быть, задумалась, глубоко погрузившись в свои воспоминания, а может быть, ее накрыл своим мягким покрывалом сон человека, который отработал тяжелую трудовую смену, но…
…Июль 1941г., Киев… …- Значит так, Мария! - Женщина говорила строго по-мужски. - Ехать долго - путь до Саратова не близкий, но ты мне обещай, что обязательно доберешься к тете Тоне!
Лет, что-то около 40-ка по возрасту или немного меньше, одетая в военную форму, да к тому же с «треугольничками» младшего сержанта в петлицах гимнастерки, эта женщина, и так довольно широко известная в узких спортивных кругах своим крутым нравом, теперь, в военной форме, вызывала безоговорочное уважение, и даже некоторый трепет…
Она смотрела суровым взглядом на девчушку лет шестнадцати, и этим взглядом требовала подчинения и повиновения!
Да только…
Видимо у девчонки были свои планы:
-Ма! - Фыркнула она, словно молодая кобылка. - Ну, объясни мне! Объясни, почему я должна уезжать из дому, за тридевять земель, аж в какой-то Саратов, к троюродной тетке, которую и видела в своей жизни всего-то один раз! Она же мне практически чужой человек! Да и не помню я ее совсем!!!
-Антонина Петровна не «чужой человек», а моя троюродная сестра! - Проговорила наставительно женщина. - И она наверняка поможет своей племяннице! Ты только письмо мое к ней не потеряй! Мы очень дружны были в молодости!.. Правда потом жизнь нас разбросала немного… Но это ничего не значит! Теперь даже чужие будут помогать друг другу, не говоря уж о родне! Главное - не потеряй письмо! И адрес запиши еще раз, и запомни, как самую важную клятву! Поняла, егоза?!!
Девушка подняла на женщину полные слез глаза, и тихо проговорила:
-А ты, ма? Как папка наш? Пойдешь на фронт? Может, лучше, вместе в этот Саратов поедем, а?
-Мария! - Женщина подняла ладонью лицо девушки, так чтобы посмотреть в ее глаза. - Тебе шестнадцать лет, и ты уже взрослый, самостоятельный человек! Что это я слышу - девчачьи страхи?!! Как у шестилетней девочки? Так тебе не шесть, а шестнадцать! В твоем возрасте в некоторых странах девушки уже замужем давно!.. Или может быть, ты уже успела забыть все то, чему я тебя учила всю жизнь? Забыла?
-Нет, ма… Я все помню…
-А вот я тебе напомню еще раз - ничего не бояться, не нервничать ни при каких обстоятельствах, держать свои переживания в кулаке, и всегда доводить начатое дело до конца! Правильно?
-Правильно… - Всхлипнула девчушка.
-А раз правильно, то твое сейчас самое главное дело - добраться до Саратова к Антонине! - Отрезала женщина.
-А ты пойдешь на фронт?
-Пойду, Маша… Вот сейчас твой поезд отправится, а через час и мой эшелон… Я хоть со спокойным сердцем поеду…
-Но зачем тебе воевать, ма? Ведь у нас уже папка воюет!
-Твой отец, Мария! - Голос женщины, уже было немного смягчившийся, опять стал суровым. - Капитан пограничных войск! Начальник заставы! Кадровый офицер! И поэтому воевать с фашистами - это его прямая обязанность! Это его профессия, Маша, его этому специально учили!.. И он для этого Присягу принимал!
-Но тебя же не учили воевать, как папку! И Присягу ты не принимала!
-Не учили! - Согласилась женщина. - Но зато я получше иных знаю, как обращаться с оружием! Не тебе, моей дочери, об этом рассказывать! А Присяга, милая моя трусишка-всезнайка, она в душе, в сердце каждого из нас должна быть!.. Так?
-Так…
-А раз так, то я и должна идти на фронт!
-Но почему должна?
-Да хотя бы потому, что если не сама буду воевать, то, по крайней мере, буду учить недотеп и вчерашних интеллигентов правильно обращаться с оружием и метко стрелять! Вот как тебя учила…
-Учить? - Удивилась девушка.
-А ты что думала, что все те, кто идут добровольцами на фронт имеют первый разряд по стрельбе, как ты в свои шестнадцать лет? - Грустно улыбнулась женщина. - Ты ошибалась, Мария Степановна!.. Многие хотят воевать против фашистов, но некоторые из них винтовки в руках даже никогда не держали! А тут одного желания и патриотизма мало!.. Оружие знать надо, чтобы его по назначению использовать, да не просто так, а с толком и пользой…